Мультикультурное общество. Мультикультурная революция в Европе: что это такое? Иностранцы в Германии: обвинения и факты

Для начала давайте определимся с терминами:

« Мульти­куль­ту­ра­ли́зм — политика, направленная на сохранение и развитие в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику теория или идеология, важной частью которой является признание прав за коллективными субъектами: этническими и культурными группами. Такие права могут выражаться в предоставлении возможности этническим и культурным общинам вести просветительскую деятельность и иметь собственные образовательные программы, строить школы, открывать библиотеки и объекты культового значения, выражать консолидированную политическую позицию во время выборов, и так далее».

Итак, как видим, следует понимать разницу между« глобальным» планетарным, так сказать, мультикультурализмом и мультикультурализмом« локальным» — воплощенном в рамках политики в какой-то конкретной стране. С планетарным мультикультурализмом, честно говоря, спорить сложно. Мир действительно по природе своей многообразен и, несмотря на все объективные процессы глобализации, полное уничтожение этого многообразия едва ли представляется целесообразным, да и вообще возможным. Поэтому у нас речь пойдет о мультикультурализме, как именно о внутригосударственной политической практике, поскольку сегодня данный термин, зачастую употребляется все-таки именно в таком контексте.

Сам термин« мультикультурализм» впервые появился в Канаде в начале 60-ых. Воцарение же его в качестве официальной идеологической доктрины европейских стран началось позднее в 70-ых, хотя неофициально политика, соответствующая общим принципам мультикультурализма, начала проводиться раньше.

Этому в значительной мере способствовали следующие причины:

1. Прежде всего — послевоенный экономический подъем, для осуществления которого некоторым странам пришлось наладить приток мигрантов(в основном это были мигранты из бывших колоний этих стран), о проблемах ассимиляции которых власти думать не хотели.
2. Засилье в европейском истеблишменте левых сил разной степени умеренности(под видом« левых-либералов», «евросоциалистов», «социал-демократов» и прочих« культурных марксистов»), для которых мультикультурализм стал логическим развитием идей интернационализма и космополитизма, по сути — своеобразной адаптацией этих идей к миру так и не исчезнувших национальных государств;
3. Наследие Второй Мировой, после которой этноцентричный национализм(способный противостоять мультикультурализму или, по крайней мере, сдерживать его) был полностью маргинализирован и вытеснен из большой политики, что, собственно, и привело к установлению политической монополии левых во власти, каковая монополия не прекращается в Европе и по сей день.
4. Развившийся комплекс вины жителей бывших империй перед странами-колониями и общий рост гуманизма, вызванный влиянием левой пропаганды, особенно успешной на фоне небывалого роста уровня жизни европейцев(ставшего, в свою очередь, следствием научно-технического прогресса).

Таким образом, мультикультурализм стал приемлемой формой компенсации исторических комплексов« просвещенного белого человека» и удобным идеологическим обоснованием новой миграционной политики, а позднее оказался и весьма выгодным для правящих лево-либеральных партий и в ином аспекте, поскольку позволял им обеспечить себе практически неиссякаемый электоральный ресурс за счет раздачи мигрантам гражданства и предоставления всевозможной« социалки» в обмен на лояльность.

Тем не менее, если рассматривать мультикультурализм с точки зрения официально объявленных им целей или хотя бы просто с точки зрения интересов европейского общества, то можно смело констатировать, что за полвека своего существования данная политическая концепция явила свою полную несостоятельность. В подтверждение этого в 2011 году ее провал был официально признан главами крупнейших европейских государств — Германии, Франции и Великобритании. Однако при этом нынешние европейские элиты пока не спешат предлагать какие-либо альтернативные пути развития или реформы, направленные на преодоление негативных последствий мультикультурного эксперимента.

Не стоит думать, что мультикультурализм — исключительно европейская проблема. В той или иной форме он не обошел практически не одной страны« Западного Мира». К примеру, многие любят противопоставлять миграционной политике ЕС миграционную политику США, объясняя это тем, что в США якобы нет никакого мультикультурализма, а вместо него есть« плавильный котел», который переправляет всех мигрантов в единую американскую культуру. На самом деле подобные заявления не вполне соответствуют действительности. «Плавильный котел» в США работал исключительно для мигрантов из Европы и в некоторой(но уже далеко не полной) мере для населения центральноафриканского происхождения. Во второй же половине 20 века, с началом новой волны массовой миграции из стран исламского Мира, Азии и Латинской Америки миграционная и национальная политика США по сути поехала по тем же рельсам, что и европейская. В нюансах, конечно, есть различия, но в общем и целом ситуации в ЕС и США схожие и проблемы, связанные с миграцией, полностью идентичны. 2015 учебный год стал первым годом в истории США, когда количество учеников потомков выходцев из африканских и латиноамериканских стран превысило количество учеников европейского происхождения. Или вспомните недавние кадры« расовых бунтов», где чернокожие граждане США и выходцы из Латинской Америки успешно солидаризировались, как« нация цветных» против« нации белых». Все это лишний раз напоминает о том, что суть политики не в официальной терминологии, а в том, что происходит на улицах у вас за окном. Если мигрантов слишком много, то мультикультурализм наступает сам по себе, поскольку страна оказывается не в состоянии переварить такое их количество и неизбежно возникают те же диаспоры, гетто, конфликты« понаехавших» с «коренными» и прочие характерные проблемы. Просто где-то это пытаются не афишировать и прикрыть красивой пропагандой, а где-то — выставляют за «политические и культурные достижения».

В России тоже была своя специфическая форма мультикультурализма, которая утвердилась при большевиках. Мультикультурализм по-советски выражался в «расцвете культур братских союзных республик» — «национальных по форме и социалистических по содержанию» , которые, при посильном участии государства, плодились на карте, как грибы после дождя и надежно укоренялись в качестве обособленных этно-культурных кластеров(справедливости ради стоит отметить, что некоторые из этих республик являлись обособленными этно-культурными кластерами и прежде, но советская власть сделала немало для их усиления в таковом качестве, а так же наплодила новых« кластеров» там, где для их появления не существовало никаких исторических предпосылок). Внешне наш мультикультурализм отличался от европейского ввиду довольно строго ограниченной внутренней миграции в СССР, но тем не менее, он являлся важной составляющей советской национальной политики и подготовил идеологическую почву для последующего перехода уже современной России на рельсы« традиционного» мультикультурализма, который мы с вами имеем удовольствие наблюдать сегодня и который президент Путин назвал «одной из главных исторических скреп России» . Но это уже немного другая история, предлагаю в нее сейчас не углубляться.

Давайте теперь попробуем разобраться, почему все попытки воплотить мультикультурализм на практике потерпели крах? Я вижу этому несколько ключевых причин.

Во-первых , вся философия мультикультурализма исходит из ничем не обоснованного утверждения о возможности длительного мирного сосуществования разных(и даже откровенно враждебных друг другу) культур в рамках единого политического пространства и единой гражданской идентичности. А так же о каком-то исключительно« взаимно-обогащающем» эффекте подобного сосуществования. Конечно, в истории нередко случались ситуации, когда разнокультурным народам в силу каких-либо обстоятельств приходилось длительное время существовать бок о бок. Возможно, что иногда они действительно друг друга при этом чем-то обогащали(равно как и возможно то, что никто никого не обогащал или, что обогащался кто-то один за счёт другого, причем последнее, думается мне, бывало намного чаще). Однако подобное общежитие всегда рассматривалось скорее как вынужденное временное неудобство, а не как благо и тем более не как самоцель. Как правило, такое сожительство происходило при наличии определенного баланса сил, который не позволял одной стороне« выпилить» другую или сделать это без невосполнимых для себя потерь. Но как только силы явно склонялись в чью-то пользу, непремнно происходило или полное« выпиливание» конкурентов(с обязательным припоминанием всего, что накопилось за годы« мультикультурной дружбы»), или их изгнание, или насильственная ассимиляция, или же некая комбинация всех трех вариантов. В истории любого народа подобные страницы непременно отмечены, как« особо черные»(если, конечно, эту историю пишут не победившие инородцы для« совместного пользования»).

Во-вторых , отказ правительства какой-либо страны от ассимиляции мигрантов в угоду сохранению ими всесторонней обособленности от коренного населения(в чем и состоит суть мультикультурализма), или же завоз их в таком количестве, при котором ассимиляция делается физически невозможной, приводит к тому, что мигранты формируют в принявшей их стране закрытые землячества с высоким уровнем внутренней солидарности(часто гораздо более высокой, чем у коренного населения) и представлениями о собственных интересах, каковые землячества вскоре становятся отдельными субъектами внутренней политики государства. При этом особенно важен тот факт, что мигранты привозят с собой не только свою культуру, но и свою историческую память(далеко не всегда позитивную в отношении принимающей стороны), которая неизбежно передается их детям, растущим уже на новом месте и, более того, зачастую сохраняют политическую лояльность в отношении своих исторических родин, а следовательно являются потенциальными агентами влияния других государств. Не знаю, есть ли необходимость объяснять все перспективы подобного положения вещей? В конечном счете, все это приводит к тому, что мигранты и коренные жители принявшей их страны начинают все чаще рассматривать друг друга не как добрых соседей, а как конкурентов в борьбе за жизненное пространство и/или сведение исторических счетов, что создает почву для конфликтов и политической нестабильности.

В-третьих , несмотря на культурное многообразие, мультикультурализм предполагает наличие в обществе единого правового пространства, то есть единых законов. При этом полностью игнорируется тот банальный факт, что культура и Право находятся друг с другом в неразрывной связи. Ведь представления любого народа о Праве никогда не возникают на пустом месте, они всегда строятся, прежде всего, на его уникальном историческом опыте и культурных особенностях(даже если имеет место какое-то частичное заимствование или навязывание). И если у народов близких культур эти представления могут быть схожими, что позволяет создавать для них унифицированные нормы права, то у народов с сильно различающимися культурами и представления о праве могут весьма сильно различаться. Проще говоря, в обществе, где нет единой культуры — не будет и единых, одинаково признаваемых всеми, законов. И даже при наличии в таком обществе какой-то неофициально доминирующей культуры(как правило, это культура титульной нации, составляющей большинство граждан), эта культура будет обречена пребывать в вечном конфликте с инокультурными соседями, которые будут все время стремиться вырваться из-под юрисдикции чуждых им правил общежития и при первой же возможности станут навязывать свои собственные законы всем остальным. И это вовсе не голословные утверждения, сегодня известно уже множество примеров, когда мигранты, составив большинство населения на какой-либо территории, частично или полностью отказываются соблюдать государственные законы и начинают формировать на этой территории “зону теневого права”, основанную на их собственных порядках. При этом проживающее там коренное население фактически ставится перед выбором — соблюдать навязываемые мигрантами новые правила или стать жертвой дискриминации с их стороны, что нередко ведет к тому, что люди просто переезжают из таких районов. В некоторых странах политика мультикультурализма привела к образованию не просто мусульманских кварталов, а влиятельных и крайне агрессивных политических лобби, на официальном уровне требующих для мусульман всевозможных преференций и уступок(как то, например, создания местного шариатского самоуправления, легализации многоженства, запрета на официальное празднование Рождества, запрета на блюда из свинины в ресторанах и прочих, казалось бы, немыслимых вещей). Причем во многом данные лобби уже добиваются своего. И это не говоря о многих других неудобствах, с которыми люди вынуждены сталкиваться в обществе, не имеющем единой культуры.

Иными словами, главная проблема мультикультурализма заключается в его противоречии с самим собой и объективной исторической реальностью. Стоит ли описывать перспективы такого общества, где один считает, что ПО ЗАКОНУ девочек можно любить с шестнадцати, другой — что с девяти; где один считает, что жена должна быть одна, другой — что четыре; где один считает, что за оскорбление достаточно, по крайности, дать в морду, другой — что нужно обязательно перерезать горло; где один считает, что преступление — это женщина в миниюбке, а другой — что в парандже… продолжать можно до бесконечности. И каждый искренне убежден, что именно его законы — «истинные», потому что так принято в его культуре.

Сможет ли такое общество эффективно развиваться? Сможет ли оно, при случае, отстоять себя перед внешней угрозой? Ответ очевиден. Конечно, нет. Такое общество нежизнеспособно и вскоре погибнет, став или жертвой внутренних конфликтов(в этом случае на его месте образуется уже совершенно новый исторический субъект или субъекты), или сделается добычей более сплоченных и организованных соседей.

Пожалуй, об успешности мультикультурализма можно было бы рассуждать только в том случае, если бы его готовы одновременно принять все народы нашей планеты. Но этому, как ни странно, мешает именно то, за что мультикультурализм сражается — многообразие культур, каждая из которых, конечно, желает сохранить и защитить себя, но далеко не всегда обладает той степенью “просвещения”, чтобы быть готовой сохранять и защищать на своей территории кого-то еще. Но даже если бы эта проблема решилась, осталась бы другая(еще более сложная) — взаимное проникновение культур всё равно не стало бы по-настоящему взаимным, потому что все мигранты отправляются туда, где жизнь лучше и где кто-то уже, конечно, живет и делиться своей« лучшей жизнью» с кем попало желанием отнюдь не горит, а если и грезит чем-то подобным в своих сытых фантазиях, то только пока не придется делиться взаправду. И поскольку сделать условия жизни на всей планете одинаковыми(точнее, одинаково хорошими) не представляется возможным, мультикультурализм, как его ни крути, неизбежно будет представлять собой« игру в одни ворота».

Чем быстрее все это дойдет до европейских(а так же российских и американских) политиков и до критической массы простых граждан, тем быстрее и безболезненнее мы сможем разрешить тот глобальный цивилизационный кризис в котором сегодня оказался весь Мир Европейской культурыи свернуть с той дороги, которая очевидно ведет в пропасть.

1 декабря 2010

Мультикультурная революция в Европе: что это такое?

Андрей БОГЕН / Гамбург

Горящие парижские предместья, банды бритоголовых турок и албанцев держат в страхе почтенных граждан, толпы женщин в мусульманских платках заполоняют улицы европейских городов, бледные стареющие европейцы по вечерам спешат спрятаться в своих домах, подчиняясь добровольно установленному «комендантскому часу» – приблизительно такую картину рисуют многие российские СМИ, когда речь заходит о современной Европе.

При этом российская пресса охотно ссылается на политиков и публицистов типа Ангелы Меркель, Хорста Зеехофера или Тило Саррацина, в один голос – хотя и в разных выражениях – утверждающих, что мультикультурная политика потерпела поражение.

Но соответствует ли такая картина действительности? И что такое, собственно, мультикультурная политика? В чем заключается её концепция? И кто и по каким причинам выступает против неё?

Наследие романтизма

Примерно двести лет назад европейский романтизм впервые осознал ценность национальной культуры. Уроки Французской революции и разочарование от несбывшихся надежд на рациональное переустройство общества породили тогда эстетическую идеологию, центральной проблемой которой стал конфликт между мечтой и действительностью, а главным тезисом – идея абсолютной ценности экзистенциальной свободы. «Только идея свободы самодостаточна для меня. Всё остальное убивает моё сердце», – писал один из крупнейших идеологов романтизма немецкий философ Иоганн Фихте.

Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814)

Протест против реальности нуждался в опоре. Эта опора не могла быть найдена в повседневной жизни, и в её поисках романтики обратились к душе человека, к истории, к культуре сначала своей, а затем и другой нации – к культурам экзотических стран и народов. Неизбежным следствием стал отказ от европоцентричности, неизбежным выводом – идея, что только взаимодействие разных культур является залогом полноценного развития каждой отдельной культуры.

«Страна, которая не принимает других, быстро идет к своей гибели», — так выразил этот вывод Гёте.

Иоганн Вольфганг фон Гёте (1749-1832)

Разумеется, романтизм был не единственным направлением в европейской культуре. Да и внутри самого романтизма были разные течения и направления, в том числе и довольно реакционные. Но романтизм в целом стал первой культурной формацией, провозгласившей идею прав человека не только политической, но и эстетической категорией, и потому лег в основу традиции, без которой невозможно представить европейскую культуру – традиции борьбы за примат отдельного над общим, исключительного над общепринятым, личности над массой. Не случайно, и многие отдельные европейские страны (например, Германия) и Европейский Союз в целом видят истоки своей современной государственности в революции 1848 года – романтической по идеологии и по духу.

Уходит своими корнями в романтизм и концепция мультикультурализма. Это концепция, в которой многие сейчас видят угрозу «европейской культуре», но без которой эту европейскую культуру трудно себе представить.

Бремя белых

Прошло, однако, более ста лет, прежде чем эта концепция была окончательно оформлена и выражена языком конкретной политической идеологии. За это время успела достичь своего расцвета и исчезнуть целая эпоха – эпоха колониализма. Основным аргументом в пользу колониальных захватов был как раз аргумент, противоположный романтической идее ценности любой культуры и состоящий в том, что «белый человек» несёт якобы «отсталым» народам блага своей цивилизации. Аргумент этот, впрочем, уже в XVI веке – то есть в самом начале европейской экспансии – был поставлен под сомнение (например, в трудах Бартоломео де Лас Касаса), до сих пор полностью не отвергнут. «Бременем белых» назвал эту своеобразную миссию европейцев Рельярд Киплинг.

Африканские рабочие – дети и взрослые – жертвы отрубания рук за невыполнение нормы по сбору каучука. Бельгийское Конго, конец XIX века

Тем не менее сегодня вряд ли кто всерьез сможет утверждать, что культуры Индии или Китая с их тысячелетней истории в чем-то уступали европейской или что ацтеки были «отсталым» народом. Просто европейцы на какой-то момент оказались сильнее – точно так же, как в свое время сильнее оказались персы, разрушившие Вавилон и Древний Египет, или монголы под предводительством Чингисхана. Среди благ цивилизации, которые европейцы принесли «отсталым народам» были не только насаждения рабства или уничтожение миллионов людей, но и такие явления, как массовый голод в той же Индии (в 1936 году люди умирали от него прямо перед дворцами Калькутты), уничтожение собрания древних рукописей в исламском университете в Тимбукту (Мали) или отрубание рук африканским рабочим за невыполнение нормы по сбору каучука в Бельгийском Конго – мера по повышению производительности труда, которой позавидовали бы и Генрих Гиммлер, и Лаврентий Берия. На самом деле Европа несла в Африку или Индию отнюдь не культуру – настоящая культура всегда в оппозиции насилию и грабежу – она несла порядок, на основе которого она могла эксплуатировать и богатеть.

Богатство и процветание современной Европы – не исключая и Россию – в значительной степени основаны на этой колониальной эксплуатации и этом колониальном грабеже – обстоятельство, о котором не следует забывать, когда речь заходит о взаимоотношениях богатого «Севера» и бедного «Юга». Понадобилась трагедия Второй мировой войны, чтобы европейское сознание поняло порочность и несправедливость установленного им самим принципа и оказалось готово не только отказаться от него, но и попробовать хотя бы отчасти исправить то положение вещей, которое было по этому принципу создано: положение, при котором даже после освобождения от колониального ига большинство африканских и азиатских стран оказались во власти нужды и под властью авторитарных и коррумпированных диктатур.

И хотя большие группы выходцев из Африки или Азии жили в Европе очень давно (первая китайская община появилась, например, в Ливерпуле еще в XIX веке), именно после падения колониализма в Европе появились миллионы иммигрантов – причем отнюдь не только по экономическим причинам. И, разумеется, вместе с ними появились проблемы. А значит, возник и вопрос: как эти проблемы решить?

Что такое мультикультурализм

Концепция мультикультурализма в своём современном виде возникла на волне отвращения к фашизму и колониализму под влиянием молодёжной революции 60-х годов и окончательно оформилась после падения коммунизма, когда мир стал прозрачнее, когда стало ясно, что отдельные народы не могут бесконечно существовать за железобетонными надолбами границ национальных государств. Одним из программных документов этой концепции стала статья Даниеля Кон-Бендита и Томаса Шмида «Если Запад становится неотразим», опубликованная в ноябре 1991 года в газете Die Zeit.

Даниель Кон-Бендит – лидер восставших парижских студентов (1968)

«Нации и государства пытаются делать вид, будто они суверенны, — говорилось в ней, — Но, даже не принимая во внимание тот факт, что неограниченный суверенитет национальных государств перед лицом таких тенденций, как объединение Европы, более не актуален, можно смело сказать, что этот суверенитет – уже давно чистая иллюзия. Нынешние и будущие иммиграционные процессы имеют настолько глубокие причины, что ни одного государство, используя прежние методы, не сможет держать их под контролем. Богатые страны, как, например, Германия, не имеют иного выбора, кроме как принять тот факт, что они уже стали странами иммигрантов и что они останутся таковыми в будущем. Вопрос лишь в том, как быть с этим фактом. А ответом должна стать новая политика в отношении иммиграции и иммигрантов».

Ключевыми аспектами этой новой политики должны были, по мнению Кон-Бендита и Шмида, стать, во-первых, либерализация условий въезда в страны Европы и, во-вторых, создание лучших условий для реализации творческого и экономического потенциала иммигрантов. Право на въезд не должно быть ограничено правом на предоставление политического убежища жертвам преследований по политическим, религиозным, расовым или сексуальным мотивам. Оно должно в принципе предоставляться всем желающим въехать в страну – в соответствии с квотами, которые должны определяться культурными и экономическими потребностями общества, принимающего иммигрантов. Главным шагом в направлении реализации потенциала иммигрантов должно было стать введение двойного гражданства и отказ от абсурдного и архаичного национального принципа, по которому, например, право на немецкое гражданство имеет только человек, в жилах которого течет немецкая кровь.

Даниель Кон-Бендит – депутат Европарламента от Партии зеленых (2009)

Будущее Европы – это мультикультурное общество, подчеркивали Кон-Бендит и Шмид. При этом они ясно указывали, что такое общество отнюдь не будет с самого начала гармоничным: «Мультикультурное общество жестоко, стремительно и мало кооперативно, в нем существует очевидное социальное неравенство и в нем есть свои победители и свои проигравшие; оно заключает в себе центробежную тенденцию к разделению различных групп». Однако этого не следует бояться, в конечном счете, мультикультурное общество будет определяться не силами, способными к конфронтации, а силами, способными к интеграции друг с другом. Но при одном условии – если в этом обществе будут приняты разумные правила игры.

Поэтому мультикультурное общество должно стать обществом, в котором каждой культуре гарантирована возможность самореализации и самоутверждения, при условии принятия этой культурой демократических и гуманистических ценностей.

Тезисы Кон-Бендита и Шмида, разумеется, были восприняты как нечто чересчур смелое, однако они в экстремальной форме как раз и выражали одну из основных идей европейского леволиберального дискурса: идею толерантности.

Победа или поражение?

С самого начала мультикультурное общество противопоставлялось, во-первых, теории «плавильного котла», согласно которой иммигрантские культуры только утратив свою идентичность, способны породить культуру новой нации, а во-вторых, ассимиляции, предполагающей растворение малых народов в большом. Ключевым термином стала интеграция – сотрудничество и сближение разных культур на одной общей основе.

В настоящее время мультикультурализм является официальной политикой в Канаде, Австралии и некоторых других странах. Очевидно, что он во многом определяет культурную политику США, хотя как основополагающий принцип там и не провозглашен. В Европе судьба мультикультурализма оказалась сложнее. Реакция на идею мультикультурализма не заставила себя ждать и оказалась достаточно острой.

Рассмотрим ситуацию с мультикультурализмом на примере Германии. Во-первых, потому что это крупнейшая европейская страна, а во-вторых, потому что дискуссия о политике в отношении иностранцев, развернувшаяся в этой стране, наиболее полно отражает ситуацию во всей Европе.

После прихода в 1998 году к власти в Германии «красно-зеленых» (коалиция СДПГ и Партии зеленых) создание в стране мультикультурного общества, если и не было объявлено официальной политической целью, то явно рассматривалось как нечто желательное. Правда, двойное гражданство, право на которое существует во многих странах Европы, в Германии введено не было, и к началу нынешнего столетия в этой стране уже выросло, по крайней мере, одно поколение людей, родившихся на немецкой земле, говорящих по-немецки, но юридически имеющих статус иностранцев.

Немецкий режиссер турецкого происхождения Фатих Акын

Вообще говорить об «успехах» или «неудачах» мультикультурной политики сложно. Не потому, что нет данных, а потому, что сразу же встает вопрос о том, с каких позиций следует анализировать эти данные. О цифрах речь пойдет дальше. Но может быть яснее чем все цифры, в пользу мультикультурализма говорит тот факт, что за последние 10-20 лет самыми заметными явлениями немецкой культуры стали не только режиссер Фатих Акин (чей фильм «Об стену» получил главный приз Берлинского кинофестиваля 2004 года), писатели Феридун Заимоглу и Владимир Каминер, боксёры Владимир и Виталий Кличко и десятки других имён в самых разных сферах литературы, искусства и спорта, но и тот специфический мультикультурный образ жизни, особенно заметный в таких больших городах, как Гамбург, Берлин или Кёльн. В иных районах этих городов театры, художественные галереи, бары, магазины, кафе создают ощущение особого интернационального микроклимата, в котором человек может путешествовать «по культурам» разных стран и этнических групп в пределах одной улицы. Кого-то такая возможность, естественно, радует, но кого-то, безусловно, нет.

Кадр из фильма Фатиха Акына Gegen die Wand (2003)

Уже в 2004 году Ангела Меркель, ставшая тогда кандидатом на пост бундесканцлера от блока ХДС/ХСС, впервые открыто заявила, что мультикультурная политика потерпела поражение и что дальнейшее существование иных культур в Германии возможно только при условии их полного подчинения главенствующей немецкой культуре. Это заявление вызвало, разумеется, возражения и дискуссию в прессе, не очень, впрочем, поначалу жаркую. Тогда вопрос о мультикультурном обществе в Германии оказался явно второстепенным на фоне экономических проблем, стоящих в центре избирательной кампании 2005 года.

Ангела Меркель: «Мультикультурная политика потерпела поражение»

Но после того, как блок ХДС/ХСС стал в 2005 году правящей партией, и особенно после прихода к власти в 2009 году «черно- желтой» коалиции (ХДС/ХСС и партии свободных демократов — СвДП), атаки на мультикультурное общество усилились и стали неотъемлемой константой политической жизни Германии. Каждый раз, правда, они наталкивались на острое сопротивление со стороны либерального лагеря и, в конечном счете, не получали широкой поддержки среди населения.

Бывший министр-президент земли Гессен Роланд Кох

Так, в 2008 году министр-президент земли Гессен Роланд Кох (ХДС), один из самых консервативных немецких политиков и один из самых непримиримых противников концепции мультикультурализма, попытался построить избирательную кампанию перед земельными выборами на антииммигрантской риторике. Поводом для неё он избрал нападение группы хулиганов иностранного происхождения на пенсионера, происшедшее в мюнхенском метро в декабре 2007 года, а в качестве мер «по улучшению положения» предложил целый ряд очень сомнительных с конституционной точки зрения мероприятий, вплоть до интернирования подозрительных несовершеннолетних иностранцев.

Земельные выборы 2008 года Кох с треском проиграл. Правда, ХДС удалось сохранить за собой власть в Гессене, но сам Кох был вынужден уйти со своего поста.

После этого тема иностранцев, интеграции и мультикультурализма опять на какое-то время отступила на задний план. Но в нынешнем году она снова оказалась в центре внимания средств массовой информации в связи с выходом скандальной книги члена правления Бундесбанка Тило Саррацина «Самоликвидация Германии».

В книге Саррацина речь идет главным образом о проблеме мигрантов из мусульманских стран, которые, по утверждению Сарацина, не только не хотят, но и не способны интегрироваться в немецкое общество и тем самым представляют опасность для будущего страны – тем более, что благодаря высокой рождаемости их число постоянно растет.

Карикатура на Коха в сатирическом журнале „Титаник“

Попробуем разобраться, в чём именно состоят основные обвинения, которые противники мультикультурализма и толерантности предъявляют иностранцам в Германии и в Европе. В чём действительно они видят проблему? И насколько их тезисы обоснованны?

Одна из улиц в гамбургском районе Альтона-Оттензен – одном из самых интернациональных городских районов мира

Иностранцы в Германии: обвинения и факты

Первый из аргументов противников толерантности по отношения к иностранцам состоит в том, что число иностранцев постоянно увеличивается и что европейские народы скоро окажутся в меньшинстве в их собственных странах. В действительности, в 1910 году в Германии жило 6,5 миллионов иностранцев, что тогда, при общем населении в 65 миллионов человек, составляло примерно 10% всех живущих в стране. В конце Второй мировой войны, в 1944 году, число «иностранцев», из-за угнанных на принудительные работы лиц, увеличилось до 20%. Но ни при кайзере Вильгельме, ни при Гитлере никто не рассматривал эти цифры как угрожающие для «здоровья немецкой нации». Сейчас число иммигрантов в Германии составляет 7,32 миллиона человек – это всего лишь 8,9% от общего населения. Это означает, что число иностранцев в стране не только не увеличилось, но наоборот уменьшилось за последние сто лет. Тревогу противников «многонациональной» Германии вызывает не столько реальный рост числа иммигрантов, сколько их новый культурный и политический статус.

Второй важнейший аргумент против иммиграции – экономический. Иностранцы якобы живут за счет коренного населения, не работают, получают социальную помощь и т. д. В действительности, даже если оставить в стороне тот факт, что иностранные рабочие внесли значительный вклад в развитие немецкой экономики в 60-е годы, работающие в Германии иностранцы ежегодно вносят в немецкую экономику 128 миллиардов евро, а это 6 процентов ВНП. При этом уже в 1991 году иностранцы платили 6,5 миллиардов евро в немецкие пенсионные фонды, получая при этом всего лишь 1,9 миллиарда евро из этих фондов, то есть фактически оплачивали значительную часть пенсий того самого коренного населения, за счет которого они якобы живут. В 2006 году, согласно данным Института планирования рабочего рынка (IZA) в Бонне, иностранцы выплачивали в немецкие социальные фонды уже 12,8 миллиарда евро – таким образом, их вклад в социальное государство постоянно растёт.

Но иностранцы отбирают рабочие места у немцев, возражают противники иммигрантов. На самом деле только предприниматели турецкого происхождения создали в Германии к 2006 году 69 тысяч новых предприятий в разных сферах народного хозяйства и около 120 тысяч новых рабочих мест. Причём эта тенденция также растёт.

Иностранцы криминальны, в их среде процветает высокая преступность, утверждают критики мультикультурализма. В действительности с 1993 по 1996 годы (то есть годы наибольшей популярности идей мультикультурализма в стране) число подозреваемых в преступлениях среди иностранцев сократилось в Германии на 20%. При этом, число преступлений с применением насилия, совершенных иностранцами, увеличилось на 1,5%, но число подобных преступлений, совершенных за тот же период немцами, увеличилось на 12,3%. А вот число краж сократилось: среди немцев на 3,6%, среди иностранцев – на 27,3%. В 2005 году по данным Министерства внутренних дел число преступлений, совершаемых иностранцами, сократилось на 5%, а число преступлений, совершаемых немцами – на 2,4%. И это с учётом того обстоятельства, что согласно данным информационного агентства dpa, только 20% немцев, ставших жертвами преступлений, совершенных немцами, делают заявление в полиции, а в случае преступлений, совершенных иностранцами, о них заявляет 30% потерпевших.

«Параллельное общество»

Акция исламистов в Лондоне.На плакате написано: «Ислам будет преобладать»

Иными словами, статистика и факты не свидетельствуют против иностранцев в Германии. Скорее, они обнаруживают несостоятельность тех, кто их выдвигает, и подтверждают необходимость большей открытости европейского общества. Поэтому в последнее время противники мультикультурализма стараются избегать конкретных фактов и делают ставку на эмоции. Именно на эмоции среднего европейского обывателя рассчитан их новый тезис – тезис о существовании в Европе так называемого «параллельного общества».

Параллельное общество, сложившееся в иммигрантской среде, возникло якобы в результате политики мультикультурализма и как раз и заменило собой то самое мультикультурное общество, о котором мечтали идеалисты 90-х годов, утверждают приверженцы жесткой линии. Факт наличия параллельного общества не отрицают и сторонники мультикультурализма. Вопрос, однако, состоит, по их мнению, в том, каковы подлинные причины возникновения этого общества и что представляет собой его альтернативу.

Немецкий журналист турецкого происхождения Хаснаим Кацым пишет в Der Spiegel, что его ужасно раздражает не столько негативное отношение к себе, как к человеку с явно не немецкой внешностью, сколько скорее слова «Как вы хорошо говорите по-немецки!», которые он постоянно слышит. Ведь они, по сути дела, означают, что немецкое общество не готово по-настоящему принять его как равного. А это, в свою очередь, говорит о том, что подлинная интеграция на сегодняшний день ещё очень проблематична. Но разве иностранцы виноваты в этом?

Как следствие такого отношения к иностранцам Кацым рассматривает ситуацию, при которой тысячи высококвалифицированных иммигрантов не могут найти работу по специальности. И это при том, что Германия остро нуждается в специалистах, особенно в компьютерной области. В 2005 году правительство Герхарда Шредера даже объявило о выпуске «зеленых карт» по американскому образцу, стремясь таким образом привлечь в страну образованных иностранцев, но потерпело неудачу с этой затеей, так правила въезда в Германию оказались настолько неблагоприятны, что приехало всего около двух тысяч человек.

Образованный иностранец часто вызывает у европейцев недоумение, а порой и открытую враждебность: один африканский аспирант рассказал в интервью Der Spiegel, что на улице Йены в ответ на вопрос, где находится местный университет, он услышал: «А что тебе там надо?» Нельзя сказать, чтобы подобный случай был для Германии типичным, но он, безусловно, показателен.

Чувствуя свою отчуждённость от немецкого (и европейского) общества, иностранцы начинают тяготеть к своей среде, а эта среда, действительно, часто живет по законам, далеким от принципов демократии и уважения прав личности. Немецкая исследовательница социальных вопросов Несла Келек (турчанка по происхождению) утверждает, что каждая вторая турецкая женщина в Германии живет в так называемом «принудительном браке»: не с мужем или партнером, которого она выбрала добровольно, а с тем, который был предписан ей кланом родственников. Ответственность за такую ситуацию Келек возлагает на ложное понимание толерантности, в основе которого, в сущности, лежит пренебрежение к иностранцам как к отдельным личностям: в них видят лишь общую массу людей с особой внешностью и культурными особенностями, не замечая, что эта масса состоит из людей. И только, когда происходит, очередное «убийство чести» (как, например, 2 марта 2009 близ Крефельда 20-летнюю курдскую девушку Гюльзум Семин убил её брат за то, что она имела любовную связь и сделала аборт), общественность просыпается и начинает смутно осознавать наличие проблем на совсем ином уровне – уровне человеческих судеб.

Подобные утверждения перекликаются с тезисами одного из наиболее острых критиков мультикультурной идеологии слева – французского «нового философа» Паскаля Брюкнера, обвинявшего мультикультурализм в толерантности по отношению к общинам за счет толерантности по отношению к людям. По его словам, мультикультурализм «предоставляет равные права сообществам, но не людям, которые эти сообщества образуют. И тем самым отказывает этим людям в свободе освободиться от традиций этих сообществ».

Но означает ли это, что мультикультурализм действительно потерпел поражение? Вряд ли. Ведь большая часть конфликтов происходит не между разными национальными общинами, а внутри этих общин, и связана с тем, что многие их члены – в первую очередь девушки и молодые женщины – отвергают принятые в этих общинах строгие патриархальные правила и стремятся жить по западным нормам. Очевидно, что причина возникновения «параллельного общества» состоит не в мультикультурной политике, а как раз в том, что проводится эта политика недостаточно последовательно. Очевидно также, что политика эта, вероятно, нуждается в определенной корректировке в соответствии с новыми фактами и новой реальностью, возникающей при взаимодействии культур.

МУЛЬТИКУЛЬТУРНОЕ ОБЩЕСТВО. В 1980–1990 годах 20 в. в развитых странах Западной Европы и Северной Америки появились признаки замещения национального общества мультикультурным. Но в действительности предпосылки этого процесса возникли несколькими десятилетиями раньше. В ходе послевоенного восстановления и перестройки отраслевой структуры экономики развитых стран Западной Европы и Северной Америки начала ощущаться нехватка рабочей силы. Но в условиях становления социального государства, когда менялся характер найма, вводились и увеличивались пособия по безработице и бедности, создавалась пенсионная система и т.п., местные рабочие не пошли на малоквалифицированные, грязные и мало оплачиваемые работы, которые рассматривались как непрестижные. Поэтому для устранения дефицита большинство этих стран начали привлекать рабочих из развивающегося мира, согласных на получение низкой (по европейским стандартам) зарплаты.

До 70–80-х годов 20 в. эти рабочие прибывали преимущественно из бывших колоний, поэтому мигрант относительно владел языком принимающей страны и, в принципе, представлял себе существующие в ней порядки, что облегчало его адаптацию. Мигранты пополняли преимущественно ряды малоквалифицированных рабочих в промышленности развитых стран. Но для повышения своего социально статуса они должны были окончательно выучить язык, получить определенную квалификацию, учить детей в школе для обеспечения их будущего и т.п., т.е. так или иначе, интегрироваться в местное общество. Этому способствовала и работа в сравнительно многочисленных трудовых коллективах, где мигрант также должен был «вписаться» в существующую систему. Иначе говоря, он должен был постоянно устанавливать контакты на самом различном уровне и вести себя как самый добропорядочный гражданин принимающей страны. Поэтому трения и столкновения между местным населением и иммигрантами были явлением довольно редким. Возможно, это объяснялось и относительно небольшой численностью иммигрантов (по доле населения принимающей страны).

Существовал и другой поток иммигрантов. В него входили люди тесно связанные с колониальным режимом и не могшие или не хотевшие оставаться при новом режиме, этнически смешанные семьи (или их потомки), часть студентов, учившихся в метрополии и не захотевших вернуться и пр. Для них необходимость интеграции в принимающее общество стояла еще более остро, так как от этого зависело сохранение как существующего жизненного уровня, так и социального престижа. Но в то же время интеграция в принимающее общество для них была легче, чем для первого потока.

Однако с конца 70-х годов положение стало быстро меняться. Во-первых, произошло увеличение общей численности иммиграции, но при этом изменился ее характер. В ней появились три новых типа: беженец, нелегальный иммигрант и временный иммигрант. Беженец, как правило, наименее приспособлен к врастанию в окружающую среду. Часть из них надеются вернуться домой после завершения войны, переворота и т.п., часть довольствуется получением пособия, а какая-то группа занимается политической деятельностью среди иммигрантов. Временный иммигрант стремится как можно скорее заработать и вернуться домой, а что происходит вокруг, его мало интересует. Что же касается нелегальной иммиграции, то ее причиной стало ухудшение положения низших слоев населения в целом ряде развивающихся стран, с одной стороны, и ограничение въезда в развитых странах. Как и первые два типа, нелегальный иммигрант так же плохо приспособлен к врастанию в окружающую среду.

Во-вторых, топливно-энергетический кризис значительно ухудшил условия воспроизводства в целом ряде старых отраслей (индустрии «дымовых труб») в развитых странах, что привело к массовому закрытию этих предприятий, либо к выносу их в развивающийся мир. Следствием стала нарастающая сервисизация экономики, в ходе которой основным местом занятости иммигранта становится не промышленность, а относительно плохо оплачиваемая сфера услуг. Сами особенности этой сферы – отсутствие необходимости предварительного получения квалификации, работа в небольшом коллективе или даже в одиночку, минимальные контакты с окружающими, низкий социальный престиж, относительно низкая оплата труда и пр. – ведут к тому, что она оказывается идеально соответствующей потребностям низкоквалифицированного или неквалифицированного иммигранта из развивающейся страны. Но вследствие всего этого интеграция иммигранта в принимающее общество становится не обязательной.

В-третьих, со структурной ломкой экономики развитых стран возрастает доля безработицы (с 3–4 до 9–11%), а увеличение иммиграции создает представление о захвате «чужаками» рабочих мест. (В действительности местное население не идет на эти мало престижные работы). Как следствие этого по отношению к иммигрантам возникает антагонизм местного населения, особенно люмпенизированных слоев. В-четвертых, снижение требований к уровню квалификации, знанию языка и пр. обусловили возрастание доли нелегальной иммиграции в ее общем объеме. При этом в нелегальную эмиграцию стали втягиваться граждане не только бывших колоний, но и других стран (афганцы, иранцы, йеменцы и пр.), которые, как правило, не знают европейских языков, приносят с собой традиционные отношения и т.п. Сменился состав эмигрантов даже из бывших колоний: они выросли уже в независимой стране, живущей по своим законам, традициям, говорят на родном языке и т.п. Поэтому они оказываются также полными чужаками в принимающей стране. Естественно, это не способствует налаживанию нормальных отношений с местным населением.

Сама нелегальность прибытия и пребывания в принимающей стране неизбежно связывает иммигрантов с криминальными структурами, вынуждает их участвовать в торговле наркотиками, «живым товаром», а, в конечном счете, лишает возможности найти законное занятие. В результате иммигрант оказывается вне принимающего общества, которое относится к нему если и не враждебно, то достаточно недоброжелательно. В качестве компенсации и противодействия этому он поселяется в особом пригороде среди своих компатриотов, поддерживает традиционные связи с ними, плохо знает язык и местное право, не видит смысла в обучении детей в официальной школе и т.п. Очень быстро он примыкает к какой-то неформальной земляческой группе. Последняя, в известной степени превращается в самодовлеющее целое: она обладает своими религиозными организациями, школами, своеобразными культурными организациями, сферой обслуживания и даже судами.

Но, возникнув как организация низших слоев иммигрантов, в дальнейшем такое землячество зачастую превращается в центр притяжения для всех типов иммигрантов данного этноса, включая даже специалистов высшей квалификации, вполне успешно интегрирующихся в принимающее общество. В основе этого явления лежит как сохранение остатков архаичных отношений в данном этносе, так и вполне естественное стремление приобщить детей к культуре предков.

Следствием стало формирование так называемого мультикультурного общества в развитых странах, в котором взаимодействуют, наряду с индивидами-гражданами данной страны, этно-конфессиональные общины, связанные языком, конфессией, культурой и пр. При этом в большинстве развитых стран численность и мощь этих эмигрантских общин, не стремящихся к интеграции в принимающее общество, возрастают. Так, в 90-х годах доля иностранцев в населении Великобритании достигла 3,3%, Франции – 6,4%, Германии – 8,2%, Бельгии – 9,1%, в США – 25%. Возникновение мультикультурного общества, разрывая единое социально-политическое пространство, вызывает цивилизационный разлом в западном обществе, в перспективе угрожая возникновением новых острых противоречий. Массовая эмиграция из развивающихся в конце 20 в. вызвала раскол в правящей элите западных стран. Использование дешевого (зачастую и неполноправного) труда иммигрантов в течении десятилетий обеспечивало дополнительные прибыли предпринимательским кругам. Но в то же время она влечет за собой появление и нарастание этнических и конфессиональных противоречий между местным населением и чужаками-мигрантами, а иногда и между разными иммигрантскими общинами. В итоге происходит политизация этно-конфессиональных отношений. Отражением этих процессов является появление радикальных – крайне националистических и неофашистских партий (Австрия , Германия, Франция), которые начинают выступать за ограничение иммиграции и даже высылку иммигрантов. Более того, в европейских странах принимается законодательство, направленное на сдерживание притока населения извне, сокращение помощи беженцам и т.п.

Следует отметить еще одно обстоятельство. Во второй половине 20 в. структурная ломка экономики и формирование социального государства в развитых странах привели к ослаблению или даже ликвидации противоречий индустриального капитализма. Это породило развал старых социально-политических связей, охватывавших сравнительно крупные страты населения. В результате общество начинает состоять из массы сравнительно мелких групп, каждая из которых связана партикулярными интересами, что придает обществу несколько аморфный характер. Об этом, в частности, свидетельствует ослабление профсоюзов, падение доли занятых, охватываемых ими, и развал старых политических партий, появление массы мелких организаций, основанных на самых различных принципах и началах.

К тому же, иммигранты, прибывая из стран, где происходит становление капитализма, а, следовательно, и относительно современного классового общества, приносят с собой классовые отношения (иногда довольно архаичные), существующие в странах выезда. Поэтому этно-конфессиональные общины, возникающие в принимающих странах, обретают классовый характер. В результате аморфно-структурированное общество Севера не может найти адекватного ответа вызовам ни мультикультуризации, ни возрождению процессов классогенеза на части своего экономического и политического пространства.

Глерий Широков. 2003 год

В августе 2010 Тило Саррацин, немецкий политик, представитель СДПГ опубликовал скандальную книгу «Германия – самоликвидация, или Как мы поставили на карту нашу страну». В книге он подверг критике экономическую, социальную, демографическую, образовательную и миграционную политику немецких властей.

Вскоре немецкие политики, как глава МВД Германии Томас де Мезьер, премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер и др.высказали свою точку зрения на политику мультикультурализма. В октябре 2010 канцлер ФРГ Ангела Меркель на конференции христианско-демократической молодежи заявила о полном крахе политики мультикультурализма: «Этот мультикультуралистский подход, согласно которому мы просто живем бок о бок, и все довольны, полностью провалился». Это заявление стало сенсацией во всем мире.

5 февраля 2011 премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон на конференции по безопасности в Мюнхене сделал заявление, что британские власти меняют свое отношение к политике мультикультурности, которая была популярной в западных странах. Британское общество нуждается в более крепкой национальной самоидентификации для того, чтобы предотвратить обращение людей к экстремизму: «Говоря честно, нам меньше нужна пассивная толерантность последних лет и много больше – мускулистый либерализм». Он далее отметил: «Создание более сильного чувства принадлежности к нации или месту, где живёшь, является ключом для достижения настоящей сплочённости, позволяющей людям сказать: «Я мусульманин, я индус, я христианин, но я лондонец тоже». Нам не удалось дать им видение общества, к которому они бы почувствовали желание принадлежать. Мы даже толерантно относимся к этим сегрегированным сообществам, чей образ жизни противоречит нашим ценностям».

В феврале 2010 президент Франции Николя Саркози также сделал заявление о том, что политика мультикультурализма в его стране потерпела крах: «Да, это провал. Дело в том, что во всех демократических сообществах уделяли слишком много внимания идентичности тех, кто приезжает в страну, и слишком мало внимания идентичности тех, кто их принимает. Общество, в котором общины сосуществуют рядом друг с другом, нам не нужно. Если кто-то приезжает во Францию, то он должен влиться в единое сообщество, являющееся национальным. Если кто-то с этим не согласен, пусть не приезжает во Францию.…Национальное французское общество не хочет менять образ жизни. Оно не намерено отказываться от принципа равенства между мужчинами и женщинами, от права девочек ходить в школу».

Мульти­куль­ту­ра­ли́зм - политика, направленная на сохранение и развитие в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику теория или идеология.

Мульти­куль­ту­ра­лизм противопоставляется концепции «плавильного котла », где предполагается слияние всех культур в одну. В качестве примеров можно привести Канаду , где культивируется подход к различным культурам как частям одной мозаики, и США , где традиционно провозглашалась концепция «плавильного котла», но в настоящее время более политкорректной признана концепция «салатницы».

Мульти­куль­ту­ра­лизм - один из аспектов толерантности , заключающийся в требовании параллельного существования культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в общечеловеческом русле массовой культуры . Идея мульти­куль­ту­ра­лиз­ма выдвигается главным образом в экономически развитых странах Запада, где наблюдается значительный приток иммигрантов. В современной Европе мульти­куль­ту­ра­лизм предполагает прежде всего включение в её культурное поле элементов культур иммигрантов из стран «третьего мира» .

По мнению ряда зарубежных и российских культурологов и социологов, к 2010-2011 годам сама идея и политика мульти­куль­ту­ра­лизма, особенно в Европе и России, вошла в кризисную стадию . В этот же период прозвучали резкие заявления лидеров Германии, Франции и Великобритании о провале политики мульти­куль­ту­ра­лизма в Европе . В частности премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон призвал ограничить возможности миграции внутри ЕС , а после решительного отказа Брюсселя рассматривать этот вопрос, заявил о возможном выходе страны из Европейского союза

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Владимир Малахов - Мультикультурализм

✪ Крах мультикультурализма: Европа тонет в ненависти

Субтитры

Критика

Критики мульти­куль­ту­ра­лиз­ма утверждают, что в итоге получается полное разрушение многовековых культурных устоев, развитых культурных традиций, так как подобное смешение в лучшем случае ведёт к эклектическому усреднению. По их мнению, если низкий уровень культурного развития мигрантов несомненно повышается, то высокий уровень культуры целевой страны мульти­куль­ту­ра­лиз­ма неизменно падает. Во многих странах ключевые посты в руководстве СМИ и правящих партий занимают сторонники мультикультурализма, что приводит к полунасильственному навязываю "новых стандартов" без учёта мнения населения. Примером может послужить конкурс Мисс Хельсинки 2017 и Мистер Венеция 2017 .

В 2010-е годы ряд лидеров европейских стран, придерживающихся правых, правоцентристских и консервативных взглядов (А. Меркель , Д. Кэмерон , Н. Саркози), заявляли, что считают политику мульти­куль­ту­ра­лиз­ма в своих странах провалившейся .

Поскольку мультикультурализм защищает групповые интересы и ценности, то он может подвергаться критике и со стороны классического либерализма, который ставит на первое место индивидуальные свободы и права.

Критики мульти­куль­ту­ра­лиз­ма могут стоять на позиции культурно-социальной интеграции различных этнических и культурных групп в соответствии с существующими законами и ценностями страны. Помимо этого, критики могут настаивать на ассимиляции различных этнических и культурных групп, приводящей в итоге к единой национальной идентичности.

Россия

Постоянный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин , выступая 8 сентября 2011 года на третьем Мировом политическом форуме в Ярославле с докладом по нацио­наль­но­му вопросу, обрушился с критикой на европейскую политику мульти­куль­ту­ра­лиз­ма, где помимо прочего заявил, что толерантность и мульти­куль­ту­ра­лизм работают не на интеграцию или ассимиляцию иностранцев, а на сегрегацию и создание «пятой колонны Юга», которая стремится взорвать запад изнутри .

Там же, на Ярославском форуме, выступил с докладом председатель Конституционного Суда РФ Валерий Зорькин . Он рассказал о кризисе теории национального государства и об альтер­на­тив­ной концепции национально-государственной интеграции различных этно­конфес­си­о­наль­ных групп , получившей название мульти­куль­ту­ра­лиз­ма, а также о её провале.

Франция

В 2011 году президент Франции Николя Саркози в ответ на вопрос о мультикультурализме во время эфира на канале TF1 заявил о полном провале политики мультикультурализма во Франции: «Да, это провал. Правда заключается в том, что во всех наших демократиях слишком пекутся об идентичности тех, кто прибывает, и слишком мало - об идентичности принимающей стороны. Общество, в котором общины сосуществуют рядом друг с другом, нам не нужно. Если кто-то приезжает во Францию, то он должен влиться в единое сообщество, являющееся национальным. Если кто-то с этим не согласен, пусть не приезжает во Францию. Наши соотечественники, исповедующие ислам, должны иметь возможность жить и практиковать религию как и все другие наши сограждане», принадлежащие другим конфессиям, «но речь должна идти лишь о французском исламе, а не исламе во Франции»

Кроме того, лидер крайне правых, Марин Ле Пен, в одном из своих выступлений провела параллель между практикой массовых демонстративных [ ] молитв мусульман на улицах французских городов (организуются для демонстрации многочисленности и внутренней солидарности исламской общины [ ]), и нацистской оккупацией .

Канада

Около 20 % сегодняшних граждан Канады родились за пределами страны . Недавние иммигранты в основном сосредоточены в Ванкувере, Монреале и Торонто. Мульти­куль­тур­ное наследие канадцев было официально признано в Конституционном акте 1982 года премьер-министром Пьером Эллиотом Трюдо , вместе с введением Канадской хартии прав и свобод , в которую включена статья 27, утверждающая, что «Хартия должна толковаться в соответствии с сохранением и укреплением мульти­куль­тур­но­го наследия канадцев» .

Критика из Квебека

Германия

В октябре 2010 года, на встрече с молодыми членами Христианско-демократического союза (ХДС) в Потсдаме , под Берлином, канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что попытки построить мультикультурное общество в Германии «полностью провалились» . Меркель сказала: «Концепция, по которой мы в настоящее время живём бок о бок и счастливы этим фактом, не работает» . Она также заявила, что иммигранты должны интегрироваться, принимать культуру Германии и её ценности. Это способствовало росту дебатов в Германии по поводу иммиграции , что отразилось на Германии и степени, по которой мусульманские иммигранты должны интегрироваться в немецкое общество.

Широкий общественный резонанс получило интервью журналу «Lettre International» 30 сентября 2009 года члена совета директоров Немецкого федерального банка и члена Социал-демократической партии Германии Тило Саррацина , который заявил, что значительная часть арабских и турецких иммигрантов совершенно не готово и даже не хочет интегрироваться в немецкое общество. Саррацин заявил: «Интеграция есть задача того, кто интегрируется. Я не обязан терпеть того, кто ничего для этого не делает. Я вообще не обязан кого-то терпеть, кто живёт на средства государства, отрицает это государство, не заботится об образовании своих детей и постоянно производит на свет маленьких „девочек-в-платках“» . Им же введено в общественную дискуссию понятие «Leitkultur» (ставшее широко известным после выступления А.Меркель на съезде ХДС в 2010 году), означающее «доминирующую культуру» государства, которую обязаны уважать все его жители.

Наиболее резонансной стала книга Тило Саррацина «Германия. Самоликвидация », выпущенная в 2010 году в Германии и переиздававшаяся 14 раз только за 2010 год (на русском языке доступна рецензия известного российского культуролога Леонида Ионина) . В книге автор не только выступил с резким аргументированным осуждением проводимой политики мультикультурализма, но и подкрепил свои заявления ранее недоступными общественности статистическими данными.

Так, стали известны результаты социологического исследования, проведенного по заказу германского правительства среди мигрантов. Выяснилось, например, что каждый четвёртый турок в Германии не знает немецкого, а каждый второй практически не общается с немцами. Почти 67 процентов поляков и 60 процентов греков, живущих в Германии, имеют законченное среднее образование. Среди итальянцев и иммигрантов из бывшей Югославии этот показатель составляет около 44-45 процентов. Среди турок - лишь 41 процент. Количество турок, живущих на социальное пособие, составляет в их группе до 15 процентов, тогда как среди греков таких лишь 7,5 процентов . По данным министра внутренних дел Германии Томаса де Мезьера, от 10 до 15 процентов мигрантов в Германии открыто отказываются интегрироваться в немецкое общество . В результате исследования Института криминологии (KFN) Нижней Саксонии выяснилось, что верующая мусульманская молодежь в Германии отличается наибольшей склонностью к преступлениям и насилию. В группе «верующих» мусульман почти каждый четвёртый (23,5 процента) прибегал хотя бы раз к насилию против сверстников или же совершал кражи. Среди мусульманских подростков, идентифицировавших себя как «нерелигиозные», доля правонарушителей была заметно ниже - только 19,6 процентов .

В своей книге Саррацин так же открыто пишет и о том, что по своему интеллектуальному уровню иммигранты из стран Северной Африки и Ближнего Востока уступают немцам и/или имеют «генетические нарушения» из-за практики близкородственных браков (таковых в Турции, по его данным, более 20 процентов). Таким образом, мусульманские иммигранты из-за своего интеллектуального и профессионального уровня лишь наносят ущерб экономике и обществу Германии, а их продолжающая иммиграция приведет к тому «что Германия окончательно поглупеет». По его мнению, интеллект на 80 процентов зависит от генетических данных, и лишь на 20 процентов - от образования и воспитания. Большой интерес вызывает факт поддержки этих заявлений экспертом по вопросам внутренней политики берлинского отделения ХДС Петером Траппом (который призвал ввести тест на IQ (интеллект) для всех мигрантов), так как если ранее подобные мысли и заявления могли означать конец политической карьеры, то сегодня они вызывают активную дискуссию.

Япония

В 2005 году, Дуду Дьен, специальный докладчик Комиссии ООН по правам человека, в своём докладе выразил озабочен­ность по поводу расизма в Японии и заявил, что правительству необходимо признать глубину проблемы . За девять дней расследования Дьен пришёл к выводу, что расовая дискриминация и ксенофобия в Японии в первую очередь влияет на три группы: национальные меньшинства, латино­амери­кан­цы японского происхождения, в основном, японские бразильцы, и иностранцы из других азиатских стран . Например, по данным УВКБ ООН , в 1999 году Япония приняла только 16 беженцев для переселения, в то время как Соединенные Штаты приняли 85 010, а Новая Зеландия, в которой живёт гораздо меньше людей, чем в Японии, приняла 1140. В период с 1981 года, когда Япония ратифицировала Конвенцию ООН о статусе беженцев, по 2002 год Япония признала беженцами только 305 человек .

Норвегия

Мультикультурализм и ислам

В статье литературного журнала «Hudson Review» Брюс Бавер пишет о том, что он видит, как развивается отвращение к идее и политике мульти­куль­ту­ра­лиз­ма в Европе, особенно в Нидерландах, Дании, Великобритании, Норвегии, Швеции, Австрии, Германии и России .

Литература

• Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М.: Логос, 2003.
• Галецкий Владислав «Критическая апология мульти­куль­ту­ра­лиз­ма»
• Малахов В. Зачем России мульти­куль­ту­ра­лизм? // Мульти­куль­ту­ра­лизм и трансформация постсоветских обществ. М., 2002.
• Малахов В. Культурный плюрализм versus мульти­куль­ту­ра­лизм // Малахов В. Скромное обаяние расизма и другие статьи. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001.
• Мошняга П. А. Билингвальное образование в Японии: межкультурная коммуникация vs мульти­куль­ту­ра­лизм Знание. Понимание. Умение ». - 2010. - № 4 - Культурология (архивировано в WebCite) .
• Мульти­куль­ту­ра­лизм и трансформация постсоветских обществ. Под редакцией В. С. Малахова и В. А. Тишкова . М., 2002
• Новое Литературное Обозрение, № 94 (2008) (Раздел «ПОСТСОВЕТСКОЕ СОЗНАНИЕ И POSTCOLONIAL STUDIES»).
• Тлостанова М. Проблема мульти­куль­ту­ра­лиз­ма и литература США конца XX века. М., 2000.
• Толкачев С. П. Мультикультурализм в постколониальном пространстве и кросс-культурная английская литература // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2013. - № 1 (январь - февраль) (архивировано в WebCite) .
• Г. Ю. Филимонов, С. А. Цатурян. Мульти­куль­ту­ра­лизм в США и Европе: политтехнологии в действии
• Чандран Кукатас «Теоретические основы мульти­куль­ту­ра­лиз­ма»
• 3. А. Кули-заде. Мульти­куль­ту­ра­лизм: методология исследования
• Декларация независимости Европы 2083. А. Б. Брейвик (2011).

Примечания

1. Конец мультикультурной эпохи / Темы / Главная - liberty.ru
2. Теперь и Саркози признал, что политика мультикультурализма провалилась | ИноСМИ - Все, что достойно перевода
3. Британский премьер предлагает ограничить свободу передвижения в пределах ЕС
4. Великобритания намерена выйти из ЕС
5. Headley, J. M. (2012). The problem with multiculturalism: The uniqueness and universality of Western civilization. New Brunswick: Transaction Publishers. ISBN 978-1-4128-4762-9
6. Schlesinger, A. M. (1998). The disuniting of America: Reflections on a multicultural society. New York: W.W. Norton. ISBN 0-393-04580-3
7. Barry, B. (2001). Culture and equality: An egalitarian critique of multiculturalism. Cambridge, Mass: Harvard University Press . ISBN 0-674-00446-9
8. Hughes, R. (1993). Culture of complaint: The fraying of America. New York: Oxford University Press . ISBN 978-0-19-507676-9
9. Gitlin, T. (1995). The twilight of common dreams: Why America is wracked by culture wars. New York: Metropolitan Books. ISBN 978-0-8050-4090-6
10. TÄSSÄ OVAT MISS HELSINKI 2017 - FINALISTIT: MEIKITTÖMÄT OTOKSET!/ Мисс Хельсинки 2017 - финалистки: фото без макияжа!
11. L"elezione di Alioune a Mister Friuli 2017 scatena le polemiche: "Che c"entra un senegalese con la bellezza italiana?"/Выборы Aliune в Mister Friuli 2017 провоцируют полемику: «Что делает Сенегал в отношении итальянской красоты?»
12. • А.Меркель: Попытки построить мультикультурное общество в Германии полностью провалились // РБК , 17.10.2010
    • Британский премьер осудил политику мульти­куль­ту­ра­лиз­ма // Лента.ру , 05.02.2011
    • Саркози признал провал мульти­куль­ту­ра­лиз­ма // Лента.ру , 11.02.2011
13. Феминистская критика теорий либерального мультикультурализма
14. Рогозин, Дмитрий . усские хотят не привилегий, а равноправия и справедливости , Аргументы недели #36(277) (115 сентября 2011). Дата обращения 21 Мая 2017.
15. Современное государство в эпоху этносоциального многообразия. Выступление на Международном политическом форуме в Ярославле 7 сентября 2011 года. // Российская газета , 07.09.2011.
16. L’actualité politique en France - Le Nouvel Observateur
17. prepared by. OECD Factbook 2007 . - Organisation for Economic Co-operation and Development, 2007. - P. 252–253. - ISBN 92-64-02946-X .

Мyльтикультурализм (многокультурность) представляет собой относительно недавнее явление: он возник в 70-е гг. XX в. в Канаде и США. Он стал третьей влиятельной моделью решения сложной проблемы, связанной с культурной, этнической, расовой и религиозной разнородностью государств, составляющих абсолютное большинство в мире: только 10% стран могут рассматриваться в качестве культурно однородных, монокультурных. Некоторые авторы считают, что и эта цифра является завышенной. В частности, английский социолог Н. Глейзер дал своей книге примечательное название: «Теперь мы все мультикультуралисты». Б. Парех, индийский философ, обосновавшийся в Англии, также полагает, что «практически все развитые общества являются многокультурными». Среди факторов, вызывающих культурное разнообразие, он выделяет этнические и религиозные различия, подъем индивидуализма и закат традиционного морального консенсуса, иммиграцию и глобализацию.

Социокультурная, этническая и иная неоднородность общества нередко порождает разного рода напряженности и конфликты, которые разрушают социальное единство общества и угрожают самому его существованию. Поэтому все общества всегда стремились и искали пути, способы и модели максимальной однородности.

Первой такой моделью является ассимиляция . Она предполагает полное или близкое к тому поглощение меньшинств в более широкой, доминирующей культурной и этнической общности. Наиболее ярким примером в этом плане может служить Франция, которая до недавнего времени выступала практически единственной среди крупных европейских стран как гражданская монокультурная нация, как настоящее государство-нация. Это стало возможным благодаря тому, что Франция в течение длительного времени, особенно начиная с Великой французской революции, проводила продуманную и целенаправленную политику культурного универсализма, стремилась нивелировать этнические и языковые различия, построить светскую и гражданскую республику.

Вторая модель основана на интеграции , которая предполагает сохранение каждой этнокультурной общностью своей идентичности. В то же время она опирается на строгое разделение между общественно-политической и частной сферами. Первая сфера покоится на принципе безусловного равенства между всеми членами общества как гражданами, вторая охватывает культурные, этнические, религиозные и другие измерения, считая их частным делом отдельного человека. Следует отметить, что и в этом случае, как правило, проводится политика, направленная на стирание культурных, этнических и языковых различий, хотя делается это не всегда открыто. Придерживающиеся второй модели государства называются этническими нациями. Их примером может служить Германия.

Третью модель, мультикультурализм , в известной мере можно определить как попытку преодоления предыдущих, некий третий путь решения культурного и национального вопроса. Его возникновение в Канаде и США было не случайным.

Мультикультурализм в Канаде

Что касается Канады, то эта страна является разнородным в культурном, лингвистическом, религиозном и этническом плане . Большинство населения составляют англо-канадцы и франко-канадцы. Одна из ее крупных провинций — франкоговорящий Квебек — стала источником сепаратизма. Понимая всю опасность этого явления, федеральные власти с середины 60-х гг. занялись решением этой проблемы, используя не грубую силу, а современные цивилизованные формы и способы.

В 1969 г. было провозглашено равенство английского и французского языков. Начиная с 1971 г. Канада официально определяет себя как многокультурное общество, покоящееся на англо-французском двуязычии. В 1982 г. на уровне конституции Квебеку был дан статус провинции Канады с языковой и культурной спецификой, а в 1988 г. был принят специальный закон о многокультурности. Благодаря этим и другим мерам острота проблемы сепаратизма и межкультурной напряженности была существенно ослаблена, хотя до полного решения проблемы еще далеко.

В еще большей степени это относится к проблеме другого меньшинства — канадских индейцев, которые составляют около 1 млн, или 3.3% населения. Из них в наиболее тяжелом и бесправном положении находятся индейские женщины. У них до сих пор нет прав, которыми пользуются другие женщины. В материальном плане они являются самыми бедными из бедных. Индейским женщинам запрещено выходить замуж за неиндейца. В браке они лишены права на половину имущества. В случае ухода из семьи — из-за побоев или других невыносимых условий, их лишают всего. Они должны покинуть резервацию и ни с чем уйти в город, где они попадают в гетто, в котором процветают нищета, проституция и расовое насилие. В последнее время канадские власти принимают более активные меры по решению проблем, связанных с положением индейского меньшинства. В частности, представительница индейских женщин, С. Николас, недавно вошла в сенат Оттавы. Пройдя все круги ада, в котором находится большинство индейских женщин, она возглавила их борьбу за гражданские права.

Становление мультикультурализма в США

В случае с США ситуация выглядит гораздо сложнее. Дело в том, что по своей этнокультурной структуре Америка представляет собой одно из самых сложных обществ. Ее население исторически складывалось по меньшей мере из пяти основных элементов: коренное население индейцев; ввезенные в массовом порядке рабы из Африки; религиозно неоднородная первая волна колонистов; политическая и экономическая элита англосаксонского происхождения; последующие волны иммигрантов не только из европейских, но и латиноамериканских и азиатских стран.

Пытаясь создать единое и сплоченное общество и государство, Америка во многом ориентировалась на французский путь, официально избрав ассимиляцию, которая получила известное название «плавильный тигель» (melting pot ). Конечной целью проводимой принудительной ассимиляции должна была стать американизация на 100%.

Однако, несмотря на предпринятые усилия, к середине XX в. стало ясно, что политика плавильного котла не принесла желаемых результатов. Широкое движение афроамериканцев за гражданские права в 1960-е гг.. различные формы феминизма, движение сексуальных меньшинств и т.д. свидетельствовали о кризисе американской идентичности, который сопровождает всю историю Соединенных Штатов, периодически затухая и затем снова обостряясь.

Основная причина такого положения вещей заключается в том, что фактически модель ассимиляции осуществлялась главным образом по отношению к белым иммигрантам из европейских стран, которые должны были порвать свои исторические корни и полностью раствориться в новой для них американской идентичности. По отношению к другим составляющим населения Америка проводила то, что с трудом можно назвать моделью интеграции, поскольку предполагаемый принцип терпимости часто оказывался своей противоположностью, воплощая политику не включения, а исключения: геноцид и резервации в отношении индейцев, расизм в отношении афроамериканцев, дискриминация в отношении остальных представителей цветного населения — мексиканцев, кубинцев, пуэрториканцев, доминиканцев.

Сложившаяся к середине XX в. американская общность не была ни гражданской, по примеру Франции, ни этнической, по примеру Германии. Она скорее была этногражданской, хотя в этом случае опять же трудно говорить о каком-либо синтезе двух характеристик, поскольку одна из них (гражданская) относилась к белому населению, а другая (этническая) — ко всему остальному. Все это порождало напряженность и враждебность в межэтнических отношениях, ксенофобию, постоянную опасность социального взрыва.

Поиск выхода из сложившейся ситуации привел к появлению мультикультурализма. Основные причины и противоречия, вызвавшие к жизни мультикультурализм, возникли вместе с формированием американского государства и продолжали существовать до относительно недавнего времени. Физическое истребление индейцев, выступавшее прямым продолжением политики геноцида XVII-XVIII вв., было остановлено только в 1930-е гг. Однако по- требовалось еще 30 лет, чтобы официально был признан индейский народ и его права.

Примерно то же самое испытали выходцы из Африки. Еще в начале 1960-х гг. миллионы черных в южных штатах находились в условиях апартеида, служившего прямым продолжением рабства и господствовавшего более двух веков. Они жили в отдельных кварталах, их дети учились в отдельных школах, им отводились отдельные места в транспорте, они не могли заходить в рестораны для белых. Черные не обладали двумя главными правами: на образование и голосование, что лишало их гражданства и равенства шансов. Мощное движение за гражданские права положило конец бесправному положению черных и других представителей цветного населения. Оно также стало одной из главных причин возникновения мультикультурализма.

Следует отметить, что, несмотря на геноцид по отношению к индейцам и рабство черного населения, индейскому и африканскому началам удалось стать важными составляющими американской нации. Индейцы смогли это сделать на биологическом уровне — благодаря смешанным бракам, которые получили распространение именно в период геноцида, особенно в XVII в. Африканское влияние нашло ощутимое проявление в американской культуре, особенно в джазе. Поэтому К. Юнг не без основания отмечал, что американец — это европеец с душой индейца и манерами африканца. Однако фундамент или ядро американского общества является белым, англосаксонским и протестантским (WASP). Англосаксонское начало определяет также господствующую американскую культуру.

Другая важная причина возникновения мультикультурализма связана с утверждением общества массового потребления, которое также происходило в 60-е гг. и последующая эволюция которого, проходившая под знаком неолиберализма, привела к новому расслоению общества, к маргинализации многих социальных групп, что способствовало усилению мультикультурных тенденций и требований идентичности. Особою выделения заслуживает подъем индивидуализма. сопровождавшийся обострением размышлений о вопросах самоутверждения и самоидентификации. Что касается усиления феминистского движения, то оно было обусловлено тем, что в послевоенное время значительная часть женщин получила высшее образование и добилась экономической независимости, однако в других областях чувствована себя ущемленной.

Мультикультурализм и этнокультурная идентичность

Особое значение американский мультикультурализм придает идентичности. В философии, логике и математике эквивалентом идентичности выступает тождество. В психологии и социологии подход к идентичности представляется более сложным. Американский психолог Э. Эриксон, который разработал и ввел в научный оборот понятие идентичности, определяет его как устойчивое равенство с собой. По своей природе идентичность является социокультурной. Именно культура составляет фундамент идентичности, определяет главные ее качества и особенности. Любая идентичность является прежде всего культурной. Она может быть индивидуальной или коллективной. В последнем случае она выступает как групповая, расовая, этническая, национальная.

Применительно к индивиду идентичность означает то, благодаря чему он остается самим собой в различные моменты своей жизни. Она составляет ядро, стержень личности, ее уникальность и неповторимость. Благодаря идентичности человек ощущает, чувствует и сознает себя в качестве состоявшейся личности, испытывает чувство самоутверждения, самодостаточности, самоудовлетворенности, самотождественности, целостности. Коллективная идентичность указывает на принадлежность индивида какой-либо группе или сообществу. В более широком плане она выражает чувство принадлежности эпохе, времени, человечеству. Применительно к национальной культуре эквивалентом идентичности в нашей литературе часто выступает самобытность.

Идентичность одновременно выступает и как процесс, и как результат. Она формируется в () человека, в ходе усвоения им норм, обычаев, идеалов и ценностей, во взаимодействии с другими людьми. Как результат идентичность в целом складывается к концу юности, хотя она не остается застывшей и ее развитие продолжается в течение всей жизни, проходя, по Эриксону, восемь стадий, между которыми наблюдаются кризисы идентичности, наиболее острый из которых имеет место в подростковом возрасте.

Тема идентичности получила наибольшее распространение в 60-80-е гг. в США. Здесь идентификационные устремления и требования множились беспрерывно и по нарастающей. Так, за десять лет (1980-1990) число американцев, официально объявляющих себя индейцами, увеличилось на 255%, а число франкоязычных жителей Луизианы — в 20 раз. Поэтому некоторые авторы называют это время «эпохой идентичностей». Идентичность при этом становится все более подвижной и изменчивой, чему могут служить примером американские арабы: из общего их числа в 1,2 млн 2/3, считают себя католиками или православными, а не мусульманами. Со второй половины 90-х гг. интерес к культурной идентичности постепенно падает. А. Эренбер в книге «Усталость быть собой» (1998) показывает, насколько поиск своей идентичности может быть тяжелым и изнуряющим. За самоутверждение нередко приходится дорого платить. Следует отметить, что разного рода спекуляции и манипулирование идентичностями могут приводить и приводили к тяжелым и даже трагическим последствиям.

Мультикультурализм и высшее образование

В американском мультикультурализме тема образования занимает особое место, поскольку образование играет в жизни человека поистине судьбоносную роль. Здесь сторонники мультикультурализма требуют пересмотра программ, введения новых предметов и дисциплин, касающихся истории и жизни этнических и других меньшинств, написания новых учебников, изменения содержания традиционного обучения, обеспечения доступа меньшинств в университеты.

Следует отметить, что в соответствии с выдвинутыми требованиями для школ и колледжей были написаны новые учебники по американской истории, в которых был скорректирован прежний монокультурный подход, по достоинству оценены роль и вклад меньшинств, учтены их точки зрения и т.д. Специалисты оценили эти учебники высоко. Однако реакция представителей меньшинств оказалась неожиданной: после острых споров часть новых учебников была отвергнута в пользу старых, в которых подходу меньшинств уделялось гораздо меньше внимания.

Сходные парадоксальные ситуации наблюдались и в высшем образовании. Эта сфера, безусловно, находилась в центре внимания со стороны меньшинств, поскольку именно в ней они испытывали наибольшую дискриминацию. До 1940-х гг. многие американские университеты ограничивали прием евреев и закрывали доступ женщинам. В начале 60-х гг. подавляющее число (94%) студентов в американских университетах были белыми. В числе наиболее пострадавших от дискриминации были черные американцы. Поэтому основной целью предпринимаемых в этой области реформ было прежде всего решение проблемы афроамериканского меньшинства, сглаживание разрушительных последствий расизма. В этом плане мультикультурализм выступал как политика определенных льгот при поступлении в университет и некоторых компенсаций за несправедливость в прошлом, получившая названиеaffirmative action - положительная акция, или действие. Данный подход распространялся также на занятость, предоставляя некоторые льготы представителям меньшинств при приеме на работу. Канадский философ Ч. Тейлор определил эту акцию как «политику признания». Иногда используется выражение «дискриминация наоборот». Французы дали ей неожиданный и парадоксальный перевод: «положительная дискриминация», порождая естественный вопрос, каким образом дискриминация может быть положительной?

Осуществление новой образовательной политики началось в 70-е гг. Используя финансовые субсидии и компенсации, правительство стимулировало университеты выделять льготные места для представителей черного и других цветов населения в соответствии с пропорциональной численностью этих меньшинств. Однако число тех. кто успешно проходил вступительный конкурс, не покрывало выделенные квоты. Тогда многие университеты смягчали критерии отбора и принимали в студенты тех, кто в условиях действительного конкурса не смог бы поступить.

Результаты льготного подхода оказались двойственными, как положительными, так и отрицательными. Пытаясь исправить или компенсировать историческую несправедливость, политика квот фактически вела к новой несправедливости, поскольку обеспечивала поступление одних за счет других, ставя их в неравные условия. Многие студенты, поступившие на льготных условиях, но не обладающие необходимыми знаниями и способностями, не выдерживали трудностей учебы и уходили из университета уже на первых курсах. Так что новая расовая политика увеличила число дипломированных специалистов из афроамериканского меньшинства, но не намного. Политика льгот имела также для некоторых студентов отрицательные последствия в человеческом и социальном плане. Облегченный путь поступления порождал у них недостаток веры в себя, утрату самоуважения. К тому же другие студенты могли относиться к ним снисходительно, не воспринимая их в качестве равных. Образ выпускников особой категории распространялся на рынке труда, что вело к обесцениванию их дипломов, хотя эти дипломы могли быть действительными, качественными.

Затронутые, а также другие моменты вызывали недовольство американского общества положительной дискриминацией в сфере высшего образования. В 90-е гг. некоторые университеты начинают выступать за отмену политики льгот. Однако, когда в 1995 г. Калифорнийский университет отказался от расовых льгот, последствия были весьма серьезными: в штате, где афроамериканцы и латиноамериканцы составляют 38% выпускников средних школ, их доля в университете упала с 21 до 15%, а на факультете права число афроамериканских студентов снизилось более чем на 40%. Данное обстоятельство свидетельствовало в пользу политики льгот. Некоторые авторы не без основания полагают, что более справедливым было бы отдавать предпочтение скорее бедным, чем расовым меньшинствам. Однако наиболее уязвимым является то. что предпринимаемые меры направлены против следствий, а не причин. Существующие неравные отношения лишь слегка корректируются, оставаясь в прежнем своем качестве.

Как отмечает А. Семприни, политика льгот показала, «насколько трудное помощью частичных изменений найти решение обшей проблемы». Проблемы образования имеют исторический и системный характер. Применительно к меньшинствам они накапливались в течение веков. Для их решения совершенно недостаточно узких административных и финансовых мер. Они требуют системного подхода и длительного времени.

Мультикультурализм и движение феминизма

Движение феминизма составляет не менее важный аспект американского мультикультурализма. Сущность этого движения заключается в проблеме женской идентичности (половой, или тендерной) и отношений между женщинами и мужчинами, получившими в литературе название «война полов». Основные претензии и обвинения феминистского движения связаны с тем, что господствующая мужская культура создала общество, в котором превалируют мужские ценности, которые объявляются общими и едиными для всего общества, не связанными с каким-либо полом. Исторически по мере утверждения мужской субъективности точка зрения женщин и их вклад в развитие общества становились все более маргинальными, на них не обращали внимание или их сознательно вытесняли. Поэтому феминистское движение требует признания специфических особенностей женского вклада в историю и культуру, изменения отношений между полами и установления действительного равенства во всех сферах общественной, профессиональной и частной жизни, а также изучения последствий, вызванных воздействием господствующей культуры на женскую идентичность.

В 1970-е гг. в центре внимания феминизма находились вопросы политического и экономического притеснения женщин. Затем на передний план выходят проблемы межличностных отношений — между мужчиной и женщиной, сексуального насилия и специфических черт женской идентичности. Особую остроту приобретает тема сексуального домогательства.

Проблема сексуального домогательства является исключительно сложной и во многом относится к числу неразрешимых. Об этом свидетельствуют продолжающиеся уже не одно десятилетие бурные споры на эту тему в американском обществе, которые не дали каких- либо ощутимых результатов. Дело в том, что для установления самого факта сексуального домогательства чаще всего нет необходимой и тем более достаточной фактологической базы. В отличие от других форм сексуального насилия домогательство имеет двойственный, неявный, размытый, неощутимый характер. Оно выступает в форме неоднозначных намеков, обычных слов, произносимых с особой интонацией, некоторых знаков и жестов, необычного поведения. То, что одна сторона, жертва, воспринимает как сексуальное домогательство, другая сторона, обвиняемый, определяет по-другому. Он утверждает, что в его поведении не было ничего предосудительного, что он все делал искренне, с добрыми намерениями, проявлял обычные знаки вежливости и внимания и т.д.

Найти справедливое решение, объективную истину в подобных ситуациях крайне трудно, поскольку многое зависит от субъективного отношения и толкования. Не меньшее значение имеет культурное измерение, существующие традиции, обычаи и ценности, которые определяют поведение человека и которые с течением времени могут интерпретироваться по-разному. Все это также усложняет рассмотрение затрагиваемых проблем. Тем не менее растущее число конфликтов по поводу сексуальных домогательств способствовало разработке новых норм и правил поведения, более широкому распространению юридических законов на область межчеловеческих отношений.

Мультикультурализм и политкорректность

Не менее сложной представляется проблема политкорректное, получившая в американском мультикультурализме значительное внимание. Термин «политкорректность» возник в 1950-е гг. в политике, где он означал отношение нетерпимости к другим позициям и ценностям, ограничение свободы слова, неприятие противоречивости и непоследовательности во взглядах и поведении. Позже политкорректность стала восприниматься как воплощение конформизма, безволия и пассивного согласия с официальной точкой зрения, а полит-некорректность, напротив, как выражение личной и оригинальной точки, готовность ради этого расстроить или даже оскорбить других.

Мультикультурализм стремится наполнить политкорректность положительными смыслами и значениями. С этой целью он предлагает избегать употребления слов и выражений, которые могли бы оскорбить чувство собственного достоинства этнических меньшинств или социальных групп, усилить ощущение маргинальное, уманить или принизить их мнения, взгляды, манеры поведения. В частности, мультикультуралисты считают неполиткорректным использование слов, означающих человека с ограниченными возможностями (инвалид, слепой, глухой и т.д.).

Нежелательные слова и выражения следует не употреблять либо заменять другими, вводя в язык новые термины, которые были бы более нейтральными и описательными, менее нагруженными вторичными значениями и коннотациями. Так, в 60-е гг. слово «негр» было заменено на термин «черный», который затем в свою очередь — на «афроамериканец». Таким же образом появились слова «латиноамериканец», «урожденный американец» и т.д. Движение политкорректное получило широкое распространение в студенческой среде и феминизме. В 1991 г. вышло сообщение о том, что в Станфордском университете разрабатывается «кодекс языка», в котором такие слова, как« woman », «ladies», « girls », объявляются «сексистскими» и потому запрещенными к употреблению. В одном из престижных женских колледжей в числе запрещенных оказались не только расизм и сексизм, но и «лукизм» (стремление с помощью одежды и косметики выглядеть красиво), поскольку он навязывает стандарты красоты и привлекательности и унижающе воздействует на некрасивых людей.

Движение политкорректности вызвало двойственное отношение. Противники этого движения упрекают его в том, что оно имеет тоталитаристский характер, выступает в роли некой «полиции языка». Они также указывают на то, что попытки очищения или улучшения языка по сути являются невозможными и бесполезными, ибо язык не может изменить реальность, он выполняет инструментальную функцию, называет и обозначает предметы, является средством общения. Поэтому никакое улучшение языка не сможет устранить или ограничить дискриминацию женщин на рынке труда.

Сторонники политкорректности опираются на другие концепции языка, согласно которым язык вовсе не нейтрален по отношению к действительности. Он играет значительную роль в познании мира, что по-особому проявляется в формировании идей, понятий и теорий, составляющих основу наших представлений о мире. Язык не просто регистрирует или описывает окружающие нас предметы, но во многом определяет их восприятие. Он организует и структурирует мышление. Язык исторически меняется, что в свою очередь влияет на изменение направленности познания, на наш подход, оценку и т.д.

Хотя от замены слова «глухой» на «плохо слышащий» страдающий этим недугом человек не станет лучше слышать, наше отношение к нему будет другим, более благосклонным и человечным. Еще более важные изменения происходят при замене слов «негр» и «черный» на «афроамериканец». Хотя речь идет об одном и том же человеке. в последнем случае цвет кожи не является его главной и полной характеристикой, теперь на передний план выходят более важные черты, указывающие на происхождение человека и исторические условия его появления на данном континенте. Примерно такая же роль языка наблюдается по отношению к другим этническим меньшинствам и социальным группам.

В 70-80-е гг. в отношениях американского общества к мультикультурализму преобладало положительное начало. Однако затем, по мере роста требований со стороны африканского и других этнических меньшинств, а также подключения к ним требований разного рода социальных групп, положение все более усложнялось и ухудшалось. Возникло то, что было названо «тиранией меньшинств». В силу этого 90-е гг. прошли под знаком острых дискуссий о мультикультурализме, в которых преобладало критическое начало. В частности, С. Хантингтон полагает, что «американской идентичности угрожает мультикультурализм, разрушающий ее снизу, и космополитизм, размывающий ее сверху». В новом тысячелетии растущей критике подвергается политика квот в системе высшего образования. Так, в 2006 г. 58% избирателей Мичигана проголосовали за отмену льготного приема в университет представителей расовых меньшинств. Хотя большинство других штатов сохраняют право льготного поступления в университет, общая атмосфера в этом плане ухудшается.

В целом мультикультурализм получил в США наиболее полное и всестороннее воплощение. Поэтому некоторые авторы считают, что мультикультурализм представляет собой чисто американское явление. Тем не менее он вышел за границы Северной Америки и оказал влияние на другие страны и континенты. В частности, в Австралии, Колумбии. Парагвае и Южной Африке были приняты конституции, основанные на многокультурности. В Индии широкое хождение имеет положительная дискриминация. Не избежала его влияния и Европа.

Мультикультурализм в Европейских странах

В Германии сторонники мультикультурализма отстаивают положения о том, что так называемые гастарбайтеры, рабочие-иммигранты, находятся в стране не временно, а для того, чтобы остаться навсегда, что в Германии уже давно идет процесс этнизации меньшинств, что она фактически является многокультурным обществом. В мэрии Франкфурта-на-Майне создан специальный отдел по мультикультур- ным делам во главе с Д. Кон-Бендитом, который в 60-70-е гг. возглавлял радикальное движение немецких студентов и молодежи и который теперь выступает за «мультикультурную демократию», опираясь при этом на идеи Ж.-Ж. Руссо.

Примерно такая же ситуация наблюдается в Великобритании. Здесь в 1976 г. был принят специальный закон о расовых отношениях, целью которого является борьба против проявлений расизма, устранение каких-либо дискриминаций, обеспечение равенства и установление добрых отношений между различными этнорасовыми группами. Для утверждения общих ценностей и обеспечения социального единства образование провозглашается общим благом, доступным для всех. Однако после известных терактов в Лондоне (7 июля 2005 г.) проблема интеграции иммигрантов, особенно мусульман, приобретает в Англии новую остроту.

Что касается Франции, которая в плане культурного и национального вопроса считалась одной из самых благополучных, то в 90-е гг. она также столкнулась с новыми явлениями и проблемами в культуре. Основная причина тому, как и для других европейских стран, иммиграция, которая возникла давно, во второй половине XIX в. она заметно ускорилась и в таком виде продолжала существовать в течение следующего века, и только в 1990-е гг. она сначала замедлилась, а затем почти остановилась. Уже в 80-е гг. происходит медленное осознание культурной неоднородности страны, начинают учитываться культурные различия иммигрантов, что находит свое проявление в том. что некоторые культурные и религиозные ассоциации, имеющие целью сохранение идентичности, приобретают легальное положение. Даже последовательные сторонники республиканской модели французской нации и французской идентичности вынуждены признавать, что под влиянием европейской интеграции, глобализации, Интернета и других факторов многие традиционные французские ценности меняются.

Вместе с тем Франция сдерживает влияние и распространение мультикультурализма, не решается назвать общество многокультурным. Она критически воспринимает американскую политику признания(affirmative action ), хотя в школьном образовании некоторые элементы положительной дискриминации «на французский манер» используются. К тому же Совет представителей черных ассоциаций Франции активно выступает в ее поддержку. Франция не признает культурные сообщества в качестве субъектов права. Для многих муль- тикультурная политика представляется опасной, поскольку она может привести к фрагментации общества на множество этнических, культурных и религиозных сообществ. На особую сложность проблемы мультикультурализма указывает затянувшееся обсуждение принятого в 1994 г. закона, запрещающего ношение мусульманского платка (хиджаб) в учебных заведениях.

Мультикультурализм и искусство

В той или иной мере мультикультурализм затрагивает все стороны общественной жизни, включая искусство. Здесь оригинальным примером мультикультурализма может служить изданная в 2003 г. в Афинах книга «Роман мира», написанная четырнадцатью авторами из двенадцати стран. В 2005 г. роман вышел в Италии под названием «Мое имя — никто». Его издание также готовится во Франции. Нидерландах, Португалии. Турции. Английский вариант находится на сайте министерства культуры Греции. Чилиец А. Скармета удостоился чести написать первую главу. Последующие главы по очереди писали Ф. Сисекуглу (Турция), Я. Хандра (Алжир), М. Фабер (Англия), Л. Дивани, Е. Скуртис и А. Ассонтис (Греция), П. Когоут (Чехия), А. Япин (Нидерланды), Н. Амманити (Италия), И. Шульц (Германия), А. Флоретос (Швеция), Э. Керет (Израиль) и М. де Прадо (Испания).

От каждого автора требовалось продолжение интриги, сообразуясь с тем, что было написано его предшественником, а также следовать повествовательной нити и поддерживать интерес читателя. Поскольку замысел книги возник в Греции, авторы в своем творчестве вдохновлялись «Одиссеей» Гомера. Форма романа начала выстраиваться в голове греческого драматурга Е. Скуртиса, когда он задумался над проблемами глобализации. Начинается роман в неком латиноамериканском городе, затем охватывает почти всю планету и заканчивается на просторах Шотландии. Созданный текст представляет собой приключенческий роман, насыщенный действиями, страстями, кровавыми столкновениями, самыми неожиданными и невероятными поворотами интриги, что делает рассказ захватывающим.

Современный Одиссей романа — молодая женщина Мария Тереза Алмендрос, которая покидает свою латиноамериканскую Итаку и отправляется на поиски своего отца, таинственного, знаменитого и харизматического революционера, в котором легко угадывается Че Гевара. В своих поисках Мария совершает настоящее кругосветное путешествие. Герою Гомера не давали покоя боги, которые сталкивали его с бесконечными препятствиями. Героиня мультикультурного романа имеет бесчисленные земные встречи, когда она оказывается в гуще революционных событий, сталкивается с государственными переворотами, имеет дело с секретными службами.

Авторы относятся к своему творению весьма критически. В частности, М. Фабер отмечает, что роман грешит своим построением и недостатком психологической убедительности. Помимо этого произведению не хватает связности и целостности, некоторые главы выглядят слишком разнородными, иногда ощущается излишек национальной специфики, перегруз неожиданными сюжетными поворотами, ставящими читателя в тупик. В целом роман находится в русле постмодернизма.

Обобщая, можно заключить, что как сам мультикультурализм, так и его последствия являются противоречивыми и неоднозначными. Он означает отрицание культурного универсализма, отказ от сколько-нибудь существенной интеграции и тем более ассимиляции. Мультикультурализм продолжает и усиливает линию культурного релятивизма, распространяя его на каждую национальную культуру, сохраняя принцип равенства всех культур и дополняя его принципом культурного плюрализма.

В своей максималистской форме он отвергает какое-либо общее, центральное ядро ценностей общества, часто представляющее культуру доминирующей этнонациональной общности, и требует полного равенства для всех культурных, лингвистических, религиозных и иных меньшинств, для всех групп, имеющих различие. К такому взгляду склоняется английский социолога. Этциони. В несколько умеренной форме мультикультурализм делает акцент на равном достоинстве всех культур, входящих в общество. Такой точки зрения придерживается канадский философ Ч. Тейлор.

Во всех случаях мультикультурализм абсолютизирует роль культуры в ущерб социально-экономическим факторам. Однако/имя полного социального равенства признания достоинства культуры не достаточно. Подход мультикультурализма является односторонним. Он отдает явное предпочтение различию и игнорирует общее. Однако в реальной жизни человек, как правило, думает и действует в трех измерениях: как все, как некоторые, как никто другой. То же самое можно сказать о культурах. Чистых культур, особенно в наше время, время глобализации, не бывает. Стремление к ним является нереальным и утопическим. Такой подход таит в себе опасность фрагментации и распада общества и государства. Однако сохранение культурного многообразия, безусловно, необходимо.