Петр петрович лужин. Лужин преступление и наказание
(431 слово) Весь роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» является развенчанием идей радикального индивидуализма и элитизма на примере судьбы обычного студента из Петербурга Родиона Раскольникова. Писатель, беря, на первый взгляд, рациональную теорию своего героя о «тварях дрожащих и право имеющих», постепенно низводит её до фигового листка, которым пользуются негодяи и злодеи, чтобы спрятать и облагородить в глазах окружающих истинную природу свои действий. Одним из таких негодяев является Лужин, который выдвигает свою версию идеологии Раскольникова – теорию целого кафтана. Этот персонаж со своим видением социальной справедливости не менее интересен читателю, чем главный герой, поэтому его личность стоит рассмотреть подробнее в рамках данной работы.
Инфернальный образ этого персонажа мы впервые встречаем в письме Пульхерии Александровны к сыну уже в самом начале романа. Сначала он представляется нам добрым и хорошим человеком, ведь берет в жены девушку из бедной семьи без приданного. Сам он богат и успешен, и это решение кажется, конечно, благородным, но странным, не без подвоха. Не зря раскольников воспринимает появление этого господина в штыки, даже не зная его. При встрече он видит, что перед ним не меценат-благодетель и не отчаянно влюбленный человек. Перед ним меркантильный и пошлый мещанин с завышенной самооценкой. Даже на Дуне он женится только ради того, чтобы сделать из неё послушную, всецело зависящую от него игрушку, которая будет удовлетворять его манию величия. Потерпев неудачу, он принимается мелочно мстить Родиону, выставив воровкой проститутку Софью Мармеладову, к которой тот испытывал некоторую симпатию. К счастью, Лужина настигает заслуженное фиаско, разоблачённый и обруганный он с позором изгоняется из общества бедняков и пьяниц, которых так презирал.
В чем же заключается теория Лужина? С помощью развернутой метафоры он объяснил ее в двух словах. Человеку не стоит рвать на груди последнюю рубашку, чтобы помочь ближнему, в этом случае все будут нищими и голыми. Нужно копить на кафтан, и тогда в обществе будет хоть один преуспевающий лидер, который со временем сможет повести за собой остальных, но в светлое будущее, а не за половинкой рубашки. Звучит здраво, но что эта теория представляет собой на деле? Вся энергия героя направлена не на улучшение жизни общества, но на удовлетворение собственного эго. Если Раскольников совершает преступление, искренне веря в его необходимость и благо, которое можно совершить с его помощью, то Лужин использует рассуждения о высшем благе, как ширму, скрывающую его истинные намерения. Он, в отличие от Родиона, способен притворяться, лгать и временно сдерживать свою натуру ради достижения цели, что делает его не полезным, а опасным для окружения.
Для Достоевского только исконно христианская мораль человеколюбия способна спасти человечество от самого себя. Человек, отринувший любовь, гуманизм и стыд, неизбежно превращается в одинокое бесцельно существующее чудовище, у которого нет будущего. Наглядным примером, подтверждающим эту мысль, является Лужин.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!Характеристика Лужина Пётра Петровича, героя романа Фёдора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание»
«Это был господин немолодых лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: „Куда ж это я попал?…“ …Все платье его было только что от портного, и все было хорошо, кроме разве того только, что все было слишком новое и слишком обличало известную цель. Даже щегольская, новехонькая, круглая шляпа об этой цели свидетельствовала: Петр Петрович как-то уж слишком почтительно с ней обращался и слишком осторожно держал ее в руках.
Даже прелестная пара сиреневых, настоящих жувеневских, перчаток свидетельствовала то же самое, хотя бы тем одним, что их не надевали, а только носили в руках для параду. В одежде же Петра Петровича преобладали цвета светлые и юношественные. На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие брюки, таковая же жилетка, только что купленное тонкое белье, батистовый самый легкий галстучек с розовыми полосками, и что всего лучше: все это было даже к лицу Петру Петровичу. Лицо его, весьма свежее и даже красивое, и без того казалось моложе своих сорока пяти лет. Темные бакенбарды приятно осеняли его с обеих сторон… Даже волосы… расчесанные и завитые у парикмахера, не представляли этим обстоятельством ничего смешного или какого-нибудь глупого вида, что обыкновенно всегда бывает при завитых волосах, ибо придает лицу неизбежное сходство с немцем, идущим под венец. Если же и было что-нибудь в этой довольно красивой и солидной физиономии действительно неприятное и отталкивающее, то происходило уж от других причин»
Сходство жизненной позиции с идеей Раскольникова
Главное стремление Лужина – сколотить капитал, упрочить свое положение в обществе, сделать быструю успешную карьеру. На жизнь смотрит сквозь призму своей теории. Он уверен, что каждый человек должен быть эгоистом. Только заботясь о себе, он сможет впоследствии помочь другим. Ставя себя выше других людей, Лужин в этом сближается с Раскольниковым, хотя оба они не понимают сходства.
Почему Лужин вызывает особую враждебность?
Во первых, Лужин хочет жениться на сестре Дуне, которая жертвует собой во имя любви к брату. Во вторых, кроятся причины особой враждебности в том, что ещё до эксперимента Раскольникова, цель которого заключалась в проверке своей теории, Лужин в стремлении “владычествовать” над Дуней относит Раскольникова к “разряду твари дрожащей”. Здесь Раскольников осознающий своё интеллектуальное превосходство подсознательно чувствует несправедливость своей теории.
С какой целью автор вводит двойников Раскольникова
Для развенчания теории Раскольникова Достоевский сталкивает своего героя с различными персонажами, общение с которыми постепенно разрушает бесчеловечную теорию.
Для этой цели он вводит двойников. Таковым является Петр Петрович Лужин и Аркадий Иванович Свидригайлов.
- Князь Валковский - характеристика героя (персонажа) (Униженные и оскорбленные Достоевский Ф.М.) - -
- Старуха-процентщица - характеристика героя (персонажа) (Преступление и наказание Достоевский Ф.М.) - -
- Сонечка Мармеладова - характеристика героя (персонажа) (Преступление и наказание Достоевский Ф.М.) Вариант 3 - -
Пётр Петрович Лужин один из второстепенных, но далеко не из незначительных персонажей романа «Преступление и наказание». Первое, весьма восторженное упоминание читатель встретит в письме матери . Пульхерия Александровна представляет Лужина чуть ли не рыцарем на белом коне. Ведь этот милый человек посватался к её дочери-бесприданнице, сестре Родиона, не смотря на бедственное положение её семьи. Он готов жениться на и хотел бы познакомиться с её братом. На подобный «подвиг» способен лишь благородный и достойный человек, считает пожилая дама.
Петру Петровичу 45 лет, он служит адвокатом и занимает пост надворного советника. Он в дальнем родстве с Марфой Петровной Свидригайловой. В целом производит впечатление человека скромного образования, но сметливого, надёжного, материально обеспеченного и перспективного — в планах героя открытие собственной адвокатской конторы в городе Петербурге. Но положительно только внешнее впечатление. На деле Лужин скупой, подлый, тщеславный и мелочный тип.
Лужин выходец из низов с мелкой, завистливой душонкой. Поднявшись со дна, он полюбил самолюбование и привык к денежному благополучию. Деньги — вот его единственная ценность в жизни. Не суть, как они добыты, не важно, чьи они — главное их наличие. Именно денежные знаки возвышают Лужина над ему подобными и равняют его с тем, кто ещё недавно был намного выше.
Роль в сюжете
О женитьбе герой помышлял давно, копил деньги и искал подходящий вариант. Не любви он ждал, а возможности посвататься к образованной, красивой, честной девушке из бедной семьи. Чтобы та, после церемонии заключения брака дышать на него не смела от глубочайшей благодарности, чтобы подчинялась ему в любых прихотях, чтобы он мог с ней вытворять всё, что душе угодно, не боясь отпора.
И эту истинную сущность с первой же встречей разгадал в Лужине Раскольников, как только тот, самоуверенным павлином и правах жениха Дуни пересек порог его петербуржской квартирки. Пётр Петрович ожидал радушный приём и массу сладких комплиментов в свой адрес, а получил серьёзные разногласия. Раскольников категорически отказался благословить их с Дуней брак.
Неожиданная «отставка» для героя становится шоком. А тот факт, что отворот поворот исходил от бедного студентишки, брата потенциальной жены-рабыни, в душе Лужина вызвал такую злобу, что справиться с ней ему стало не под силу. Одержимый жаждой мести Лужин направляет свою злобу в сторону беззащитнейшего из существ — в адрес . На поминках по её родному отцу, негодяй незаметно подсовывает девушке деньги в карман и прилюдно обвиняет в воровстве. Учитывая род занятий бедной девушки, такое обвинение могло бы стоить ей свободы. Но справедливость торжествует — находится свидетель, который спасает Соню. Лужина читатель с этих пор больше в романе не встретит.
Цитаты Лужина
Я же рад встречать молодежь: по ней узнаешь, что нового. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши.
Всякого человека нужно сначала осмотреть самому, и поближе, чтоб о нем судить.
Муж ничем не должен быть обязан своей жене, гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля.
Женитьба на бедной девице, уже испытавшей жизненное горе, по-моему, выгоднее в супружеском отношении, чем на испытавшей довольство, ибо полезнее для нравственности.
Сочинение на тему: Лужин. Произведение: Преступление и наказание
Лужин Петр Петрович – деловой человек 45-ти лет, «с осторожною и брюзгливою физиономией». Чопорный, угрюмый и высокомерный. Выбившись из ничтожества, он высоко ценит свой ум и способности, любуется собой. Больше всего в жизни Лужин ценит деньги, интересуется только ими. Но он хочет показаться сведущим и прогрессивным человеком. Поэтому Лужин, со слов своего друга Лебезятникова, разглагольствует о роли «науки и экономической правды» в жизни человека. Лужин, пораженный красотой и образованностью Дуни Раскольниковой, делает ей предложение. Его самолюбию льстит, что такая девушка будет благодарна ему всю жизнь. Кроме того, Лужин считает, что красивая и умная жена будет способствовать росту его карьеры. Лужин ненавидит Раскольникова за то, что тот выступает против его женитьбы на Дуне. Он пытается поссорить Раскольникова с матерью и сестрой. С этим героем в романе связан неприятный эпизод: на похоронах Мармеладова он незаметно сует в карман Соне сто рублей, а затем обвиняет ее в краже. С помощью Раскольникова Лужина позорно разоблачают.
Образ Лужина
Роман "Преступление и наказание" был задуман Достоевским еще на каторге. Тогда он назывался "Пьяненькие", но постепенно замысел романа трансформировался в "психологический отчет одного преступления". Достоевский в своем романе изображает столкновение теории с логикой жизни. По мнению писателя, живой жизненный процесс, то есть логика жизни, всегда опровергает, делает несостоятельной любую теорию - и самую передовую, революционную, и самую преступную. Значит, делать жизнь по теории нельзя. И потому главная философская мысль романа раскрывается не в системе логических доказательств и опровержений, а как столкновение человека, одержимого крайне преступной теорией, с жизненными процессами, опровергающими эту теорию.
"Двойником" Родиона Раскольникова является Лужин. Он – герой, преуспевающий и ничем не стесняющий себя. Лужин вызывает отвращение и ненависть Раскольникова, хотя он признает нечто общее в их жизненном принципе спокойного переступания через преграды, и это обстоятельство еще больше терзает совестливого Раскольникова.
Лужин - деловой человек со своими "экономическими теориями". В этой теории он оправдывает эксплуатацию человека, и она построена на выгоде и расчете, она отличается от теории Раскольникова бескорыстием помыслов. И хотя теории и одного и другого приводят к мысли, что можно "проливать кровь по совести", мотивы Раскольникова благородны, выстраданы сердцем, им движет не просто расчет, а заблуждение, "помрачение ума".
Лужин - прямолинейно-примитивный человек. Он - сниженный, почти комический двойник, по сравнению с Свидригайловым. В прошлом веке умы многих людей были подвластны теории "наполеонизма" - возможность сильной личности повелевать над судьбами других людей. Пленником этой идеи и стал герой романа Родион Раскольников. Автор произведения, желая изобразить безнравственную идею главного героя, показывает её утопический результат на образах "двойниках" - Свидригайлова и Лужина. Установление социальной справедливости насильственным путём Раскольников объясняет как "кровь по совести". Писатель дальше развил эту теорию. Свидригайлов и Лужин исчерпали идею отказа от "принципов" и "идеалов" до конца. Один потерял ориентиры между добром и злом, другой проповедует личную выгоду - всё это логическое завершение мыслей Раскольникова. Не зря на себялюбивые рассуждения Лужина Родион отвечает: "Доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать".
В своем произведении "Преступление и наказание", Достоевский убеждает нас в том, что не всегда борьба добра и зла в душе человека оканчивается победой добродетели. Через страдания люди идут к преображению и очищению, это мы видим на образах Лужина и особенно Свидригайлова.
Поделиться в социальных сетях!
Из-за его гнусных домоганий, как все же честь ее была восстановлена и вот посватался к ней некто Петр Петрович Лужин: «Человек он деловой и занятый, и спешит теперь в Петербург, так что дорожит каждою минутой. <...> Человек он благонадежный и обеспеченный, служит в двух местах и уже имеет свой капитал. Правда, ему уже сорок пять лет, но он довольно приятной наружности и еще может нравиться женщинам, да и вообще человек он весьма солидный и приличный, немного только угрюмый и как бы высокомерный. Но это, может быть, только так кажется с первого взгляда. <...> А Петр Петрович, по крайней мере по многим признакам, человек весьма почтенный. В первый же свой визит он объявил нам, что он человек положительный, но во многом разделяет, как он сам выразился, "убеждения новейших поколений наших" и враг всех предрассудков. Многое и еще говорил, потому что несколько как бы тщеславен и очень любит, чтоб его слушали, но ведь это почти не порок. Я, разумеется, мало поняла, но Дуня объяснила мне, что он человек хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый. <...> Конечно, ни с ее, ни с его стороны особенной любви тут нет, но Дуня, кроме того что девушка умная, — в то же время существо благородное, как ангел, и за долг поставит себе составить счастье мужа, который в свою очередь стал бы заботиться о ее счастии, а в последнем мы не имеем, покамест, больших причин сомневаться, хотя и скоренько, признаться, сделалось дело. К тому же он человек очень расчетливый и, конечно, сам увидит, что его собственное супружеское счастье будет тем вернее, чем Дунечка будет за ним счастливее. А что там какие-нибудь неровности в характере, какие-нибудь старые привычки и даже некоторое несогласие в мыслях (чего и в самых счастливых супружествах обойти нельзя), то на этот счет Дунечка сама мне сказала, что она на себя надеется; что беспокоиться тут нечего и что она многое может перенести, под условием если дальнейшие отношения будут честные и справедливые. Он, например, и мне показался сначала как бы резким; но ведь это может происходить именно оттого, что он прямодушный человек, и непременно так. Например, при втором визите, уже получив согласие, в разговоре он выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля. <...> Я уже упомянула, что Петр Петрович отправляется теперь в Петербург. У него там большие дела, и он хочет открыть в Петербурге публичную адвокатскую контору. Он давно уже занимается хождением по разным искам и тяжбам и на днях только что выиграл одну значительную тяжбу. В Петербург же ему и потому необходимо, что там у него одно значительное дело в сенате. Таким образом, милый Родя, он и тебе может быть весьма полезен, даже во всем, и мы с Дуней уже положили, что ты, даже с теперешнего же дня, мог бы определенно начать свою будущую карьеру и считать участь свою уже ясно определившеюся. О если б это осуществилось! Это была бы такая выгода, что надо считать ее не иначе, как прямою к нам милостию вседержителя. Дуня только и мечтает об этом. Мы уже рискнули сказать несколько слов на этот счет Петру Петровичу. Он выразился осторожно и сказал, что, конечно, так как ему без секретаря обойтись нельзя, то, разумеется, лучше платить жалованье родственнику, чем чужому, если только тот окажется способным к должности (еще бы ты-то не оказался способен!), но тут же выразил сомнение, что университетские занятия твои не оставят тебе времени для занятий в его конторе. <...> Знаешь что, бесценный мой Родя, мне кажется, по некоторым соображениям (впрочем, отнюдь не относящимся к Петру Петровичу, а так, по некоторым моим собственным, личным, даже, может быть, старушечьим, бабьим капризам), — мне кажется, что я, может быть, лучше сделаю, если буду жить после их брака особо, как и теперь живу, а не вместе с ними. Я уверена вполне, что он будет так благороден и деликатен, что сам пригласит меня и предложит мне не разлучаться более с дочерью, и если еще не говорил до сих пор, то, разумеется, потому что и без слов так предполагается; но я откажусь...»
Для проницательного Раскольникова в этих простодушных словах Пульхерии Александровны характеристика-портрет мелкой души ухватистого Лужина уже дана полная. Многое добавляет и внешний портрет Петра Петровича, данный при первом его визите к Родиону, его поведение: «Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивая взглядами: "Куда ж это я попал?" <...> в общем виде Петра Петровича поражало как бы что-то особенное, а именно, нечто как бы оправдывавшее название "жениха", так бесцеремонно ему сейчас данное. Во-первых, было видно и даже слишком заметно, что Петр Петрович усиленно поспешил воспользоваться несколькими днями в столице, чтоб успеть принарядиться и прикраситься в ожидании невесты, что, впрочем, было весьма невинно и позволительно. Даже собственное, может быть даже слишком самодовольное собственное сознание своей приятной перемены к лучшему могло бы быть прощено для такого случая, ибо Петр Петрович состоял на линии жениха. Все платье его было только что от портного, и все было хорошо, кроме разве того только, что все было слишком новое и слишком обличало известную цель. Даже щегольская, новехонькая, круглая шляпа об этой цели свидетельствовала: Петр Петрович как-то уж слишком почтительно с ней обращался и слишком осторожно держал ее в руках. Даже прелестная пара сиреневых, настоящих жувеневских перчаток свидетельствовала то же самое, хотя бы тем одним, что их не надевали, а только носили в руках для параду. В одежде же Петра Петровича преобладали цвета светлые и юношественные. На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие брюки, таковая же жилетка, только что купленное тонкое белье, батистовый самый легкий галстучек с розовыми полосками, и что всего лучше: все это было даже к лицу Петру Петровичу. Лицо его, весьма свежее и даже красивое, и без того казалось моложе своих сорока пяти лет. Темные бакенбарды приятно осеняли его с обеих сторон, в виде двух котлет, и весьма красиво сгущались возле светловыбритого блиставшего подбородка. Даже волосы, впрочем чуть-чуть лишь с проседью, расчесанные и завитые у парикмахера, не представляли этим обстоятельством ничего смешного или какого-нибудь глупого вида, что обыкновенно всегда бывает при завитых волосах, ибо придает лицу неизбежное сходство с немцем, идущим под венец. Если же и было что-нибудь в этой довольно красивой и солидной физиономии действительно неприятное и отталкивающее, то происходило уж от других причин...»
Когда Лужин получил «отставку», потерял статус жениха Авдотьи Романовны и был выставлен за порог Родионом, именно на него и направил свою мстительность уязвленный Петр Петрович и именно в этих целях подстроил провокацию с обвинением в воровстве. Кстати, в связи с отставкой характеристика этого персонажа дополняется и уточняется: «Главное дело было в том, что он, до самой последней минуты, никак не ожидал подобной развязки. Он куражился до последней черты, не предполагая даже возможности, что две нищие и беззащитные женщины могут выйти из-под его власти. Убеждению этому много помогли тщеславие и та степень самоуверенности, которую лучше всего назвать самовлюбленностию. Петр Петрович, пробившись из ничтожества, болезненно привык любоваться собою, высоко ценил свой ум и способности и даже иногда, наедине, любовался своим лицом в зеркале. Но более всего на свете любил и ценил он, добытые трудом и всякими средствами, свои деньги: они равняли его со всем, что было выше его. Напоминая теперь с горечью Дуне о том, что он решился взять ее, несмотря на худую о ней молву, Петр Петрович говорил вполне искренно и даже чувствовал глубокое негодование против такой "черной неблагодарности". А между тем, сватаясь тогда за Дуню, он совершено уже был убежден в нелепости всех этих сплетен, опровергнутых всенародно самой Марфой Петровной и давно уже оставленных всем городишком, горячо оправдывавшим Дуню. Да он и сам не отрекся бы теперь от того, что все это уже знал и тогда. И тем не менее он все-таки высоко ценил свою решимость возвысить Дуню до себя и считал это подвигом. Выговаривая об этом сейчас Дуне, он выговаривал свою тайную, возлелеянную им мысль, на которую он уже не раз любовался, и понять не мог, как другие могли не любоваться на его подвиг. Явившись тогда с визитом к Раскольникову, он вошел с чувством благодетеля, готовящегося пожать плоды и выслушать весьма сладкие комплименты. <...> Дуня же была ему просто необходима; отказаться от нее для него было немыслимо. Давно уже, уже несколько лет, со сластию мечтал он о женитьбе, но все прикапливал денег и ждал. Он с упоением помышлял, в глубочайшем секрете, о девице благонравной и бедной (непременно бедной), очень молоденькой, очень хорошенькой, благородной и образованной, очень запуганной, чрезвычайно много испытавшей несчастий и вполне перед ним приникшей, такой, которая бы всю жизнь считала его спасением своим, благоговела перед ним, подчинялась, удивлялась ему, и только ему одному. Сколько сцен, сколько сладостных эпизодов создал он в воображении на эту соблазнительную и игривую тему, отдыхая в тиши от дел! И вот мечта стольких лет почти уже осуществлялась: красота и образование Авдотьи Романовны поразили его; беспомощное положение ее раззадорило его до крайности. Тут являлось даже несколько более того, о чем он мечтал: явилась девушка гордая, характерная, добродетельная, воспитанием и развитием выше его (он чувствовал это), и такое-то существо будет рабски благодарно ему всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!.. Как нарочно, незадолго перед тем, после долгих соображений и ожиданий, он решил наконец окончательно переменить карьеру и вступить в более обширный круг деятельности, а с тем вместе, мало-помалу, перейти и в более высшее общество, о котором он давно уже с сладострастием подумывал... Одним словом, он решился попробовать Петербурга. Он знал, что женщинами можно "весьма и весьма" много выиграть. Обаяние прелестной, добродетельной и образованной женщины могло удивительно скрасить его дорогу, привлечь к нему, создать ореол... и вот все рушилось! Этот теперешний внезапный, безобразный разрыв подействовал на него как удар грома. Это была какая-то безобразная шутка, нелепость! Он только капельку покуражился; он даже не успел и высказаться, он просто пошутил, увлекся, а кончилось так серьезно! Наконец, ведь он уже даже любил по-своему Дуню, он уже владычествовал над нею в мечтах своих — и вдруг!.. Нет! Завтра же, завтра же все это надо восстановить, залечить исправить, а главное — уничтожить этого заносчивого молокососа, мальчишку, который был всему причиной. С болезненным ощущением припоминался ему, тоже как-то невольно, Разумихин... но, впрочем, он скоро с этой стороны успокоился: "Еще бы и этого-то поставить с ним рядом!" Но кого он в самом деле серьезно боялся, — так это Свидригайлова...»
Ну и, наконец, натура Лужина дополнительно раскрывается в его взаимоотношениях с , опекуном которого он слыл и у которого остановился по приезде в Петербург: «Он остановился у него по приезде в Петербург не из одной только скаредной экономии, хотя это и было почти главною причиной, но была тут и другая причина. Еще в провинции слышал он об Андрее Семеновиче, своем бывшем питомце, как об одном из самых передовых молодых прогрессистов и даже как об играющем значительную роль в иных любопытных и баснословных кружках. Это поразило Петра Петровича. Вот эти-то мощные, всезнающие, всех презирающие и всех обличающие кружки уже давно пугали Петра Петровича каким-то особенным страхом, совершенно, впрочем, неопределенным. Уж конечно, сам он, да еще в провинции, не мог ни о чем в этом роде составить себе, хотя приблизительно, точное понятие. Слышал он, как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты, обличители и проч., и проч., но, подобно многим, преувеличивал и искажал смысл и значение этих названий до нелепого. Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного, преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах о перенесении деятельности своей в Петербург. В этом отношении он был, как говорится, испуган, как бывают иногда испуганы маленькие дети. Несколько лет тому назад в провинции, еще начиная только устраивать свою карьеру, он встретил два случая, жестоко обличенных губернских довольно значительных лиц, за которых он дотоле цеплялся и которые ему покровительствовали. Один случай кончился для обличенного лица как-то особенно скандально, а другой чуть-чуть было не кончился даже и весьма хлопотливо. Вот почему Петр Петрович положил, по приезде в Петербург, немедленно разузнать, в чем дело, и если надо, то на всякий случай забежать вперед и заискать у "молодых поколений наших". <...> Ему надо было только поскорей и немедленно разузнать: что и как тут случилось? В силе эти люди или не в силе? Есть ли чего бояться собственно ему, или нет? Обличат его, если он вот то-то предпримет, или не обличат? А если обличат, то за что именно, и за что собственно теперь обличают? Мало того: нельзя ли как-нибудь к ним подделаться и тут же их поднадуть, если они и в самом деле сильны? Надо или не надо это? Нельзя ли, например, что-нибудь подустроить в своей карьере именно через их же посредство?.. <...> Как ни был простоват Андрей Семенович, но все-таки начал понемногу разглядывать, что Петр Петрович его надувает и втайне презирает и что "не такой совсем этот человек". Он было попробовал ему излагать систему Фурье и теорию Дарвина, но Петр Петрович, особенно в последнее время, начал слушать как-то уж слишком саркастически, а в самое последнее время — так даже стал браниться. Дело в том, что он, по инстинкту, начинал проникать, что Лебезятников не только пошленький и глуповатый человечек, но, может быть, и лгунишка, и что никаких вовсе не имеет он связей позначительнее даже в своем кружке, а только слышал что-нибудь с третьего голоса <...>. Кстати заметим мимоходом, что Петр Петрович, в эти полторы недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма странные похвалы, то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать будущему и скорому устройству новой "коммуны" где-нибудь в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если той, с первым же месяцем брака, вздумается завести любовника; или не крестить своих будущих детей и проч., и проч. — все в этом роде. Петр Петрович, по обыкновению своему, не возражал на такие приписываемые ему качества и допускал хвалить себя даже этак — до того приятна была ему всякая похвала...»
В черновых материалах к роману о Лужине, в частности, сказано: «При тщеславии и влюбленности в себя, до кокетства, мелочность и страсть к сплетне. <...> Он скуп. В его скупости нечто из Пушкинского Скупого барона. Он поклонился деньгам, ибо все погибает, а деньги не погибнут; я, дескать, из низкого звания и хочу непременно быть на высоте лестницы и господствовать. Если способности, связи и проч. Мне манкируют, то деньги зато не манкируют, и потому поклонюсь деньгам...»
Прототипами Лужина послужили, вероятно, фамилия которого упоминается в черновых материалах к «Преступлению и наказанию», и .
Любопытные аналогии можно усмотреть между этим довольно неприглядным персонажем и самим автором, во-первых, если помнить, что прототипом Авдотьи Романовны Раскольниковой явилась в какой-то мере , а во-вторых, что как раз в разгар работы над романом 45-летний Достоевский, как и 45-летний Лужин, посватался к молоденькой девушке () и ходил женихом...
