Понятие убедил в уголовном деле. Принцип внутреннего убеждения в уголовном судопроизводстве

Туленков Д.П., судья Волгоградского гарнизонного военного суда.

Вопрос об истинности наших знаний предполагает наличие соответствующего критерия. Как быть уверенным, что полученное знание действительно является истинным? Что придает уверенность исследователю в результативности познания? Интуиция, хотя и обладает самоочевидностью, полноценным критерием истины быть не может, поскольку по своей природе бездоказательна. Не может быть критерием истины и рассудочное знание, поскольку цепочка обоснований в поисках основы основ уводит в бесконечность, которая прерывается волевым решением исследователя и опять-таки содержит элемент веры.

В.С. Овсянников справедливо отмечает проблематичность механического переноса требований формальной логики к истинности выводимого знания, критерием которого является истинность посылок. Однако в уголовно-процессуальном поле, где исходными посылками для субъекта познания являются доказательства по делу, которые нередко противоречат друг другу, появляется необходимость "иметь критерий истинности для самих исследуемых доказательств" <1>.

<1> Овсянников В.С. Вооружены ли следователь и суд критерием истины? // Закон и право. 2000. N 7. С. 31.

Р. Декарт, Б. Спиноза и Г. Лейбниц предлагали в качестве критерия истины ясность и отчетливость мыслимого. Ясным признается то, что не вызывает сомнений в своей очевидности. Однако сами по себе ясность и очевидность как субъективные состояния сознания нуждаются в опоре за их пределами. То же можно отнести и к уверенности в достоверности знания.

В условиях необходимости оценки множества высказываний, полученных по итогам судебного разбирательства и для определения когерентного подмножества, дающего достоверное описание исследуемых событий, проблема критерия такой оценки также выходит на первый план.

По выводу А.Ф. Косарева, "каждый сколько-нибудь существенный вид познавательной деятельности имеет свои особые критерии истины" <2>.

<2> Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2001. С. 102.

По мнению автора статьи, в сфере уголовно-процессуального познания таким критерием правовой истины является внутреннее убеждение познающего субъекта (в частности, дознавателя, следователя, прокурора, судьи или коллегии присяжных заседателей), основанное на совокупности исследованных по делу доказательств.

Внутреннее убеждение судьи признавалось критерием истины по русскому дореволюционному законодательству.

Я.И. Баршев писал, что "средства, или источники, для узнания истины в уголовных делах имеют двоякое свойство: 1) они в душе следователя или производят полное убеждение в действительности какого-либо происшествия, уничтожая всю силу противоречащих им обстоятельств, или 2) они таковы, что в душе следователя оставляют борьбу между причинами подтверждающими и между причинами опровергающими дело" <3>.

<3> Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М.: ЛексЭст, 2001. С. 51.

По утверждению Л.Е. Владимирова, "внутреннее убеждение как мерило уголовно-судебной достоверности означает, что последняя обыкновенно есть только нравственная очевидность, то есть та высокая степень вероятности, при которой благоразумный человек считает уже возможным действовать в случаях, когда судьба собственных и самых высших его интересов зависит от решения вопроса о достоверности фактов, обусловливающих самый акт решимости" <4>.

<4> Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах [Электронный ресурс].

Наука советского уголовного процесса в 1920 - 1940-х годах также понимала судейское убеждение как критерий истины в уголовном судопроизводстве. К теоретикам, выступавшим в защиту такой концепции, можно отнести П.И. Люблинского, В.А. Обуховского, С.В. Познышева, А.Я. Вышинского, В.С. Тадевосяна. В 1950-х годах с ними эту точку зрения разделяли М.А. Чельцов и С. Перцовский.

Аналогичные теоретические воззрения можно найти и у зарубежных авторов. Так, в немецкой теории доказательств внутреннее убеждение выражает собой личную достоверность знания. "Судейское убеждение - это основанная на жизненном опыте достоверность, которой не противоречит разумное сомнение", - к такому выводу пришел Б.А. Филимонов, исследуя германское уголовно-процессуальное право <5>. Под достоверностью здесь понимается не математическая, а практическая достоверность, доступная человеческому познанию и которая в силу своей сущности может быть и опровержимой. В соответствии с руководящими разъяснениями Верховного Суда ФРГ "свободная оценка доказательств означает, что для ответа на вопрос о вине подсудимого такая оценка выражается в том, сложилось ли у судьи, на основе конкретных обстоятельств дела, убеждение или нет. Эта личная достоверность необходима, но и достаточна для осуждения подсудимого. Понятие убеждения не исключает возможности существования и иных, противоположных, обстоятельств дела. Скорее всего, это относится к природе убеждения, поскольку очень часто остается субъективная возможность сомнения. Все это объясняется тем, что в области подлежащих оценке судей фактов человеческое познание при его несовершенстве должно исключать абсолютно точное знание о совершенном преступлении и допускать при всех обстоятельствах возможность иного хода события. Это является решающим для выяснения вопроса о вине, и только на одного судью возлагается ответственная задача проверить, не будучи связанным предусмотренным законом правилами доказывания и только по его совести, может ли он или нет преодолеть возможное сомнение и быть уверенным в существовании определенных обстоятельств дела" <6>.

<5> Филимонов Б.А. Основы теории доказательств в германском уголовном процессе. М.: СПАРК, 1994. С. 76.
<6> Там же. С. 76 - 77.

Возвращаясь к известной науке уголовно-процессуального права концепции внутреннего судейского убеждения как критерия истинности полученного знания, необходимо учитывать замечание Б. Рассела, сделанного им в области философских исследований: "...философские теории, если они значительны, могут, вообще говоря, возрождаться в новой форме после того, как в своем первоначальном варианте они были отброшены. Опровержения редко бывают окончательными: в большинстве случаев они знаменуют собой только начало дальнейших усовершенствований" <7>.

<7> Рассел Б. История западной философии: Пер. с англ. СПб.: Азбука, 2001. С. 90.

Советский уголовный процесс расценивал внутреннее убеждение лишь как основной принцип оценки доказательств, признавая практику критерием истинности результатов уголовно-процессуального познания в целом <8>. М.С. Строгович специально указывал, что "нельзя смешивать критерий оценки доказательств, при помощи которого устанавливается истина, и критерий истинности выводов суда, получаемых при помощи доказательств" <9>.

<8> См.: Дорохов В.Я., Николаев В.С. Обоснованность приговора в советском уголовном процессе. М.: Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1959. 236 с.; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: в 2 т. М.: Наука, 1968; Петренко В.М. О внутреннем убеждении при исследовании доказательств в уголовном процессе // Труды Высшей школы МВД СССР. М., 1969. Вып. 24. С. 207 - 224; Бахин В.П. К вопросу о критерии истинности познания // Труды Высшей школы МВД СССР. М., 1971. Вып. 28. С. 176 - 179; Теория доказательств в советском уголовном процессе / Р.С. Белкин и др.; отв. ред. Н.В. Жогин. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юридическая литература, 1973; Бохан В.Ф. Формирование убеждений суда. Минск: Изд-во БГУ им. В.И. Ленина, 1973; Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юридическая литература, 1977; и др.
<9> Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М.: Наука, 1968. Т. 1. С. 339.

Позицию М.С. Строговича в современных условиях разделяют отдельные авторы, например О.Е. Яцишина, которая, исходя из того что законодатель в новом УПК не предусмотрел понятия объективной истины и принципа всесторонности, полноты и объективности рассмотрения всех обстоятельств дела, не совсем корректно делает заключение о незастрахованности внутреннего судейского убеждения от превращения в самоуверенность <10>.

<10> Яцишина О.Е. Принцип внутреннего убеждения как элемент принципа свободы оценки доказательств [Электронный ресурс] // Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: Межвузовский сб. науч. трудов / www.kalinovsky-k.narod.ru/b/ufa20033/index.htm.

Традиционно в рамках концепции объективной истины человек должен быть элиминирован из результатов познания, так как это являлось условием объективности знания. Другим условием, гарантирующим достижение объективно истинного знания, является наличие у познающего субъекта метода, то есть правильного способа описания реальности.

Представляется, что уголовно-процессуальное познание должно строиться не на отвлечении от человека, как это принято в теоретизированном мире рационалистической и сенсуалистской гносеологии, но на основе доверия человеку как целостному субъекту познания. В таком случае познание в уголовном процессе превращается в поступок "ответственно мыслящего", по определению М.М. Бахтина, участника этой деятельности, и предстает как заинтересованное понимание, неотъемлемое от результата - истины. Именно ответственность познающего становится условием возможности познания.

Несмотря на то что такой подход неизбежно порождает проблему релятивизма, она в какой-то степени снимается соблюдением процессуальной формы при определении исходных посылок знания - в частности, в процессе получения и исследования доказательств, при формировании коллегии присяжных заседателей, при разрешении отводов председательствующему по делу судье, государственному обвинителю, возможностью несогласия председательствующего по делу с обвинительным вердиктом присяжных, а также кассационным порядком рассмотрения дела по жалобам (представлениям) заинтересованных лиц, имеющих иное, отличное от вердикта и приговора, мнение.

Представляется, что цель избежать субъективности в познавательной деятельности суда ведет отдельных исследователей по ложному пути, который представляет собой нежелание видеть возникающие проблемы или в лучшем случае отрицать существование самих этих проблем.

Действительно, на первый взгляд критерием истинности полученного результата уголовно-процессуального познания является столь привычный нам критерий практики, постулируемый в рамках марксистской теории познания. По образному высказыванию Ф. Энгельса, истинность нашего знания о пудинге доказывается тем, что мы его съедаем.

Критикуя позицию Юма и Канта, которые отрицали возможность установления объективного критерия истины, Ф. Энгельс пишет: "Самое же решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских вывертов заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности. Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой "вещи в себе" приходит конец" <11>.

<11> Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 284.

Однако практика, под которой в марксизме понимается материальная, предметно-чувственная деятельность общественного человека по преобразованию объектов природы, является критерием не всякого, а только технологического знания. Но это знание, по существу, не о том, почему, а о том, как. Это знание интересуется не столько пониманием и истиной, сколько пользой и результатом. При таких условиях положительный результат деятельности общественного человека и расценивается как истина.

В какой-то степени это понятие применимо и к уголовно-процессуальной деятельности, в которой истина также представляет собой, скорее, не результат понимания, а итог правильности процедуры. Но делать отсюда вывод о том, что мы, используя практику как критерий, постигаем истину, было бы неверным.

Сам процесс получения нового знания лежит за пределами технологической деятельности в сфере либо эмпирического (метод проб и ошибок), либо теоретического (логическое конструирование модели процесса), либо интуитивного (извлечение идеи из сферы бессознательного) <12>.

<12> Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. М.: ПЕР СЭ; СПБ.: Университетская книга, 2001. С. 100.

Концепция практики как критерия истины, понимаемой как объективной, также представляется небесспорной. Само определение объективной истины как некой универсалии, существующей независимо от субъекта, и практики как ее критерия, содержит внутреннее противоречие, поскольку последняя несет в себе значительную долю субъективности: это предметно-чувственная деятельность субъекта, которую не представляется возможным элиминировать.

Вместе с тем теория советского уголовного процесса, по-видимому, предполагая эти затруднения, исходила из специфики данного критерия в уголовном судопроизводстве. Так, авторы "Теории доказательств в советском уголовном процессе" признавали, что "уголовное судопроизводство не принадлежит к тем областям практической и научной деятельности, где имеет место производственная или экспериментальная проверка конечных результатов познания... В уголовном судопроизводстве проверка полученных знаний практикой осуществляется в ходе самого процесса познания, на его чувственной и рациональной ступенях" <13>.

<13> Теория доказательств в советском уголовном процессе / Р.С. Белкин и др.; отв. ред. Н.В. Жогин. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрид. лит., 1973. С. 60.

Конкретизируя это положение, авторы видят проявление практики в качестве основы чувственного познания как целенаправленную деятельность следователя и судьи в ходе расследования и рассмотрения уголовного дела. При этом чувственное и рациональное познание следователя и судьи во многом определяется их личным профессиональным опытом, а также опытом других людей, обобщенной практикой "борьбы органов расследования и суда с конкретными преступлениями" <14>. Общественная практика лежит и в основе мыслительной деятельности познающего субъекта. "Все логические фигуры, правила, связи понятий, суждений, которые используются в процессе доказывания, в конечном итоге являются отражением связей, объективно присущих явлениям, процессам природы и общества" <15>.

<14> Там же. С. 62.
<15> Там же. С. 62.

М.С. Строгович также полагал, что "в судебном исследовании практика выступает как критерий истинности выводов суда в виде всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела, проверки выводов следствия и суда фактами, применения научно-технических приемов исследования вещественных доказательств, исследования каждого отдельного доказательства и всей совокупности доказательств всеми доступными по делу способами, с предоставлением участникам процесса возможности свободно осуществлять свои права и защищать свои интересы всеми законными средствами" <16>.

<16> Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М.: Наука, 1968. Т. 1. С. 341.

Однако, не оспаривая вышеперечисленные утверждения в плане их содержания, следует отметить, что все это характеризует познавательную деятельность лишь как способ ее осуществления, однако не критерий истинности выводов.

По мнению Ю.В. Кореневского, "в уголовном процессе в конце концов наступает момент, когда на основе собранных и проверенных доказательств следователь, прокурор, судья создают мыслительную картину, мысленный образ преступления, остаются, так сказать, наедине с этим представлением. И каждый из них должен решить, правильно ли это представление, соответствует ли оно действительности, не ошибся ли он в своих выводах. Никакого "объективного критерия, лежащего за пределами сознания", здесь нет и быть не может, ибо искомая истина известна нам только в виде наших же представлений, основанных, разумеется... на доказательствах, полученных и проверенных в результате практической деятельности" <17>.

<17> Кореневский Ю.В. Доказывание в уголовном процессе (закон, теория, практика) // Доказывание в уголовном процессе: традиции и современность / Под ред. В.А. Власихина. М.: Юристъ, 2000. С. 154.

В условиях противопоставления в процессе познания субъекта и объекта, разум и практика не могут сами по себе являться достаточными критериями истинности полученного знания. Ни разумное (общепризнанное) истолкование фактов, ни человеческая деятельность как разновидность исследуемой реальности не являются такими критериями в силу принадлежности их к различным сферам. Разум лишен объективного содержания и, взятый сам по себе, ведет к релятивизму. Практика требует оценки и анализа с помощью мышления, причем как на рациональном, так и на интуитивном уровне. Такая логическая характеристика системы утверждений, как непротиворечивость, также не может быть критерием истины, поскольку внутренне непротиворечивая система в целом может оказаться ложной. Критерий истины в таком случае должен находиться где-то посередине между ними.

Согласно ст. 17 УПК РФ судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.

Таким образом, внутреннее убеждение субъекта познания представляет собой единство субъективного (убеждения как такового) и объективного (совокупности доказательств), которые предполагают и дополнительные регуляторы познания в виде закона, совести и здравого смысла. Именно в таком качестве внутреннее убеждение может расцениваться как критерий познания в уголовном судопроизводстве.

Внутреннее убеждение, основанное на совокупности исследованных по делу сведений, способно порождать новое знание об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, выступает основанием этого знания.

Г.М. Резник справедливо акцентировал внимание на необходимости различения внутреннего убеждения при оценке доказательств от правовой оценки фактов. В первом случае свободно действующему субъекту нет необходимости подводить обнаруженные сведения под нормы права <18>.

<18> Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юридическая литература, 1977. С. 18 - 19.

По утверждению В.Д. Спасовича, "убеждение никогда в нас не составляется по арифметическому расчету, оно возникает не посредством сложения улик и образования из них известной суммы, но по впечатлению, производимому совокупностью всех обстоятельств дела, в связи между собой взятых" <19>.

<19> Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством // Избранные труды и речи. Тула: Автограф, 2000. С. 73.

Как полагал Кант, признание чего-то истинным в нашем рассудке хотя и может иметь объективные основания, но требует и субъективных причин.

Для внутреннего убеждения характерен переход от области чувств к области интеллекта, тесное взаимодействие логической и психологической, рациональной и эмоциональной составляющих, личностного и коллективного (в частности, для коллегии присяжных заседателей) содержания.

Внутреннее убеждение судьи, оценивающего совокупность исследованных в судебном заседании доказательств, на основе которых он приходит к выводу по делу, должно быть однозначным, свободным от разумных сомнений. По определению С.П. Щавелева, "сомнение представляет собой такое состояние духа, при котором человек испытывает неуверенность в достоверности имеющегося знания; переживает отсутствие твердой веры в существование искомого эффекта, достижение поставленной цели; не решается избрать одно из двух или более сомнений" <20>.

<20> Щавелев С.П. Практическое познание: философско-методологические очерки. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1994. С. 140.

Вместе с тем достижение внутреннего убеждения по итогам рассмотрения дела, безусловно, должно предполагать наличие сомнений в силу исходного принципа презумпции невиновности подсудимого, то есть изначального сомнения в его виновности. В процессе рассмотрения дела происходит устранение или углубление этого сомнения, что в итоге и приводит к соответствующему результату - обвинительному или оправдательному приговору суда.

На первой стадии уголовного процесса сомнение, безусловно, преобладает над убеждением - происходят изучение и оценка предъявленного лицу обвинения, осознаются цели познавательной деятельности, их объем, предмет и пределы, формулируются познавательные проблемы.

Если убеждение познающего субъекта не предполагает наличие такого сомнения, происходит догматизация исходных посылок, принятие на веру утверждений той или иной стороны в процессе.

В итоговой стадии принятия решения по результатам судебного разбирательства на первый план выходит убежденность в той или иной картине исследуемых событий как в целом, так и по отдельным обстоятельствам.

Возникшие в ходе и по итогам познавательной деятельности суда сомнения должны сниматься в ходе мыслительной деятельности субъекта познания.

При этом следует учитывать, что возможность у суда принять меры к дополнительной проверке тех или иных обстоятельств дела и к устранению возникших в связи с этим сомнений значительно ограничена действующим законодательством. При возникновении сомнений суд не может по своей инициативе принять меры к истребованию дополнительных доказательств и вынужден разрешать их в пределах представленной ему доказательственной информации.

Если судья может еще принять какие-либо меры в этом направлении, например проявить инициативу в проведении отдельных процессуальных действий например, назначить экспертизу, то присяжные лишены и этого, имея возможность лишь ходатайствовать о постановке вопросов допрашиваемым лицам и в итоге будучи обязанными принимать решение только на основе представленных им материалов дела.

Вывод суда, основанный на исследованных в судебном заседании доказательствах, является достоверным (достойным веры) в том смысле, что в ходе судебного разбирательства не появилось чего-либо, что можно было бы ему противопоставить, что давало бы повод усомниться в этом. Таким образом, получаемое знание является очевидным.

По мнению И.Я. Фойницкого, "критерий достоверности истины, т.е. возможность ее усмотрения проверкою, есть очевидность истины (evidentia), а решимость принять известное мнение за истинное или ложное и положить его в основание своей деятельности или отклонить его есть убеждение" <21>.

<21> Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Т. 2. 3-е изд., пересмотр. и доп. СПб.: Типография товарищества "Общественная Польза", 1910. С. 171.

Таким образом, подводя итог сказанному, можно прийти к выводу о том, что по итогам судебного разбирательства у судьи (коллегии присяжных заседателей) возникает внутреннее убеждение в непротиворечивости и логичной убедительности определенного набора сведений, полученных путем оценки совокупности исследованных в судебном заседании доказательств. При этом сомнения должны быть устранены в результате активной познавательной работы, а неустранимые разумные сомнения истолкованы в пользу подсудимого.

В основе внутреннего убеждения должны лежать обстоятельства, представленные суду и допущенные к исследованию в установленном законом порядке. Кроме того, внутреннее убеждение должно охватывать оценку всех полученных сведений и притом не разрозненно, а в их совокупности. Это и позволяет получить истинный вывод в ходе судопроизводства.

Уголовное преследование - область деятельности уголовно-процессуальной власти (органов уголовного судопроизводства), которая сопряжена с вовлечением в ее орбиту множества людей, причем с разным характером, образом мышления и поведения. Практика показывает, что в силу своей специфики как способа борьбы с преступностью эта деятельность проходит негладко, в сложных социальных и процедурных условиях, нередко она встречает упорное противодействие со стороны заинтересованных лиц.

С огромными трудностями сталкивается данная деятельность в современных условиях. Как указывается в Федеральной целевой программе по усилению борьбы с преступностью на 1999-2000 годы, следствием сложившегося положения с борьбой с преступностью в числе многих других причин являются: углубляющийся правовой нигилизм и социальная пассивность населения; неверие людей в способность правоохранительных органов защитить интересы личности, общества и государства от противоправных посягательств; внедрение в массовое сознание стереотипов противоправного поведения; рост противоправной активности осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы; усиление влияния "воров в законе" и авторитетов преступной среды, дальнейшее развитие форм взаимной поддержки осужденных и их сообщников, находящихся на свободе.

При этих условиях убеждение, принуждение и ответственность были и остаются одними из элементов механизма уголовного преследования. И их надо рассматривать инструментами, основой процессуальной работы дознавателя, следователя и прокурора при осуществлении уголовного преследования. Это обусловливается тем, что их работа связана с воздействием на поведение участников уголовного процесса (подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетелей и др.), они управляют делом, руководят совершением процессуально значимых действий, отвечают за результаты своей деятельности.

Убеждение и принуждение - методы целенаправленного воздействия на поведение людей. Они являются "не только полярными явлениями, но и обладают свойствами тесного взаимодействия, взаимообеспечения, взаимоподкрепления и взаимоперехода. Одно немыслимо без другого".76 Однако убеждение как глубоко нравственный метод общественных межличностных значений первенствует, хотя и гарантируется возможностью принуждения. Последнее включается в уголовно-процессуальный оборот только тогда, когда принятые меры убеждения оказались недейственными, не достигли своей цели. Если убеждением достигнут желаемый образ поведения, то принуждение исключается. Вспомним в этой связи подтверждающие этот тезис аксиоматичные слова В.И. Ленина: "Прежде всего мы должны убедить, а потом принудить. Мы должны во что бы то ни стало сначала убедить, а потом принудить".77 Тем самым подчеркивается, что убеждение - ведущий, лидирующий метод, непременная предпосылка государственного принуждения. Последнее осуществляется на базе первого.

С точки зрения психологии "убеждение - метод воздействия на сознание личности через обращение к ее собственному критическому суждению".78 В уголовном преследовании оно имеет своей целью влияние субъектом, ведущим дело, на сознание, волю и чувства соответствующего участника процесса путем доведения до него положительной информации, обеспечивающей налаживание нормального психологического контакта (взаимопонимания и взаимодействия) между нами79, а в конечном счете - достижение его юридически значимого поведения (получение, например, правдивых показаний по делу). Ценность такого поведения состоит в том, что индивид, убежденный в важности и справедливости тех или иных уголовно-процессуальных требований, дозволений, предписаний и обязанностей, действует активно, сознательно, добровольно и с пользой для установления истины по делу.

Убеждение участников уголовного процесса осуществляется посредством различных приемов: словесная оценка предмета разговора, внушение, разъяснение, сочувствие, одобрение и др. Поскольку убеждение - нравственно-психологическое понятие, и оно исходит от дознавателя, следователя, прокурора, важно, чтобы они сами прежде всего должны быть безупречными в нравственно-психологическом плане80 и чтобы также безупречно реализовывали эти свои качества, полностью воплощали в жизнь необходимые морально-психологические установки в системе межличностных отношений. Ведь участники этих отношений воспринимают не только содержание применяемых уголовно-процессуальных норм, но и деятельность органов, ведущих уголовное преследование, в том виде, в каком ощущается находящееся в ней состояние морально-психологической атмосферы. Отсюда обязанность правоприменителя - создать морально-психологический климат, атмосферу гуманности и честности, уважительности в отношениях, складывающихся при осуществлении уголовного преследования.

Реализация метода убеждения предполагает не формальное осуществление этого процесса, а сопровождаемое информированием контрагента о предмете, причинах, содержании и важности возникающего правоотношения в силу какого-то конкретного правоприменения, разъяснением его прав и обязанностей в связи с этим актом, а также словесными действиями по внушению ему необходимости и значимости неуклонного следования предписаниям закона.

Внушение обладает свойством, благоприятствующим участнику процесса осознать законность, справедливость, необходимость и неизбежность совершаемого акта, способно "заразить" его побуждениями, волей и решимостью на поведение, согласующееся с уголовно-процессуальными требованиями. Еще известный русский невропатолог, психиатр и психолог В.Н. Бехтерев отмечал, что внушение проникает в психическую сферу без особой борьбы и сопротивления со стороны внушаемого лица. Оно влияет не путем логического убеждения, а "непосредственно воздействует, - писал он, - на психическую сферу … без соответствующей переработки, благодаря чему происходит настоящее прививание идей, чувства, эмоции или иного психофизического состояния"81. Но убеждение, внушение, разъяснение возымеют действие, если правоприменитель прежде всего сам неотступно соблюдает все требования закона, права и интересы участников процесса и является подлинным образцом высокого правомерного поведения. Там, где правоприменитель нарушает закон или считает правовые нормы обременительной формальностью и не выполняет их, не могут развиваться у человека стремление и привычка поступать всегда в согласии с законом. Как правильно замечает М.Д. Шаргородский, "нельзя в человеке воспитать уважение к закону, если по отношению к нему закон нарушается".82

В тех случаях, когда допускаются беззаконие, необъективность, несправедливость, нет нужного эффекта от правоприменительного действия. А напротив, наступают отрицательные последствия, поскольку "закон … при недобросовестном его применении, может превратиться в совершеннейшую игрушку и достичь совсем противоположных результатов"83. Равным образом, бесчеловечность, грубость, бестактность, черствость, жестокость, окрик, угрозы, обман, пренебрежительность, несдержанность, допускаемые подчас практическими работниками, вызывают негативную реакцию, озлобление у участников процесса, приводят к ненужному обострению отношений, а отсюда и к неэффективному результату.

Существенную роль в вызове положительного ответа на внушение играют доброта, сочувствие, душевные беседы, доверие по отношению, скажем, к подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему. Чувствование имеет значение регулятора поведения, способно вызвать в них положительные изменения.84 Доброта - ключ к человеческой душе, платформа, обеспечивающая проникновение во внутренний мир участника правоотношения и поворот его в лучшую сторону. Душевность правоприменителя - стартовая площадка волевой активности привлекаемых к участию в деле лиц поступать в соответствии с теми требованиями, которые ставятся перед ними. Доверие друг к другу - нравственная основа человеческих отношений, без которой немыслимо успешное их функционирование. А основой доверия, например, обвиняемого к следователю, является, как известно, убежденность в его правоте, верности, добросовестности, порядочности. Чтобы у обвиняемого возникло такое убеждение, следователь должен не только внутренне отвечать этим качествам, но и проявлять их во вне, в конкретных своих действиях по отношению к обвиняемому. Вызов доверия таким путем оказывает на обвиняемого располагающее к себе влияние, побуждает у него чувство уважения к следователю и ответственности за исполнение его законных, справедливых требований.

Что касается доверия следователя к обвиняемому, необходимого для принятия правильных решений касательно его (к примеру, решения о применении меры пресечения), то оно является следствием его (следователя) внутреннего убеждения, базирующегося на обстоятельствах дела и сведениях о личности подследственного. Сущность доверия здесь заключается в уверенности следователя в том, что по условиям данного конкретного дела в отношении обвиняемого справедлива и достаточна будет именно избираемая мера пресечения, и поэтому он верит (т.е. не слепая вера), что обвиняемый будет соблюдать обязанности, вытекающие из этой меры.

С доверием неотделимо связано одобрение. Когда доверие оправдывается, логически должно последовать одобрение (положительная оценка, похвала) законопослушного поведения участника уголовного процесса. Это может быть выражено в виде, например, устной благодарности следователя, дознавателя подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, свидетелю за своевременную явку по вызову для допроса, за дачу правдивых показаний, за явку с повинной подозреваемого, за участие граждан в качестве понятых, поручителей и т.д. В определенной мере такое поведение поощряет сам закон, предусматривая, в частности, возможность неизбрания, отмены и смягчения избранной меры пресечения в отношении обвиняемого (ст. 167, 187 МУПК, ст. 97, 110 УПК РФ, ст. 139, 154 УПК РК), а в отношении арестованных также и досрочного снятия ранее положенного взыскания, выплаты денежной премии за лучшие показатели в работе (ст. 37 Закона о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений).

Развернутая система мер поощрения в отношении осужденных предусмотрена в УИК РФ. Так, например, за хорошее поведение и добросовестное отношение к труду осужденным к исправительным работам уголовно-исполнительными инспекциями могут быть сокращены сроки и объем обязанностей и запретов, установленных статьей 41 УИК; осужденные, доказавшие свое исправление, могут быть представлены к условно-досрочному освобождению от отбывания наказания (ст. 45). К осужденным к ограничению свободы могут применяться: благодарность, разрешение на проведение выходных и праздничных дней или отпуска с выездом за пределы исправительного центра, денежная премия, досрочное снятие ранее наложенного взыскания (ст. 57). Перечень мер поощрения дается и в отношении осужденных к аресту, к лишению свободы и осужденных военнослужащих (ст. 71, 113, 134, 153, 167 УИК). Все эти меры имеют значение в плане обеспечения эффективного воспитательного воздействия назначенного судом наказания, поддержания надлежащего порядка в исправительных учреждениях, стимулирования осужденных к правопослушному поведению. В конечном счете они служат средством, способствующим максимальному достижению целей наказания.

Для обеспечения глубокого внушения соответствующему участнику процесса необходимости следования установкам закона велико также значение своевременной и объективной информированности этого лица о целях, основаниях, значении привлечения его к участию в деле, а равно связанных с этим его должном поведении и правовом положении. Такую констатацию мы делаем потому, что предтечей убеждений являются знания. Нельзя правильно настраивать себя на то, чего не знаешь, или сообразовать свое поведение с тем, о чем не имеешь четкого представления. Требуется "достаточно знаний для того, чтобы составить себе определенное убеждение и, в случае надобности, отстаивать его …".85 Только посредством знаний о правомерном, должном, справедливом можно убеждаться в правильности и справедливости предпринимаемых правоприменительных действий и превратить свои убеждения в поведенческие акты. В рамках имеющихся представлений о своих обязанностях по делу действует и участвующий в нем субъект, воплощая их в жизнь, будучи убежденным в необходимости их исполнения.

Выбор необходимых приемов воздействия на поведение участников уголовного преследования, которые бы способствовали вживанию в их психику потребности в повиновении предписаниям закона и трансформировали ее в реальность, зависит от того, каковы социальные и психологические особенности того или иного субъекта правоотношения. Без знания этих качественных черт соответствующего лица трудно обеспечить благотворное влияние на его поведение. "Чтобы действовать с какими-либо шансами на успех, надо знать тот материал, на который предстоит воздействовать", - учил К. Маркс.86 Стало быть, дознаватель, следователь, устанавливая отношения с подозреваемым, обвиняемым, потерпевшим, свидетелями и другими участниками процесса и определяя свои подходы к ним, должен исходить из специфических черт их характера, психики, взглядов, сознания, помня, что каждая личность индивидуальна, что нет равных людей прежде всего с точки зрения их индивидуального сознания, "нет двух лиц, которые были бы совершенно равны в моральном отношении".87

Размышления относительно сущности, значения, приемов и методов убеждения можно было продолжить. Однако то, что уже изложено, достаточно для следующих выводов: 1) никогда не следует пренебрегать этим методом, ибо "на убеждения можно влиять только убеждением";88 2) убеждающий правоприменитель должен быть социально-психологически компетентным;89 3) он должен быть убежденным в истинности тех положений, той информации, которые он намерен донести до сознания убеждаемого; 4) убеждение не должно противоречить правовым и нравственным основам уголовного преследования; следователю, прокурору, дознавателю при применении данного метода, независимо от того, с каким преступлением, с каким преступником имеют дело, надо всегда оставаться гуманным, порядочным, честным, уравновешенным человеком, принципиальным, требовательным, объективным, активным, инициативным, граждански и профессионально доблестным, вдумчивым, решающим вопросы дела строго на основе закона юристом; 5) инертность, пассивность, безразличие, неискренность, ложь, неустановление психологического контакта с участниками следственных действий, проявленные во вне отрицательные черты правоприменителя препятствуют подлинному установлению обстоятельств дела и правильному его разрешению.

Говоря от убеждении, необходимо отметить, что роль механизма уголовного преследования играет также собственное убеждение самого дознавателя, следователя, прокурора. Когда они принимают решения, должны быть внутренне, в своем сознании уверены в их законности и обоснованности. Причем убеждение должно покоиться на достаточных фактических данных. Как уже выше указывалось, они оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении доказательств в их совокупности, руководствуясь законом и совестью. Это положение особенно ценно, в случаях, когда: лицо привлекается к участию в деле в качестве подозреваемого, обвиняемого; применяется к ним мера пресечения заключение под стражу, составляется обвинительное заключение.

Продолжая мысль об убеждении как методе стимулирования поведения участников уголовного преследования, следует иметь в виду, что оно, к сожалению, далеко не всегда оказывается достаточным, как бы ни была велика его сила. Тем более в условиях происшедшей переоценки социальных и нравственных ценностей в сознании многих людей не в лучшую сторону, нельзя сказать, что все граждане или подавляющее их большинство добросовестно выполняют свой гражданский долг и проявляют правовую активность на правоохранительном фронте, в том числе в сфере уголовного судопроизводства. И тогда в механизм уголовного преследования включаются принудительные средства. Уголовно-процессуальное право, как и право в целом, "ничто без аппарата, способного п р и н у ж д а т ь к соблюдению норм права".90 Уместно здесь привести и следующие слова В.И. Ленина, произнесенные касательно борьбы с негативными явлениями, в том числе с преступностью: "Борьбу … нельзя вести только пропагандой и агитацией… борьбу надо вести и принуждением",91 "без принуждения такая задача совершенно невыполнима".92

В этих целях уголовно-процессуальным законодательством предусмотрены разнообразные меры уголовно-процессуального принуждения: задержание, личный обыск задержанного, меры пресечения, обязательство о явке, привод, временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество и т.д. (ст. 159-190 МУПК, ст. 91-118 УПК РФ, ст. 132-161 УПК РК). Статьи 188-189 МУПК предусматривают возможность принудительного производства и таких следственных действий, как: осмотр и обыск жилища, производство там других следственных действий; освидетельствование человека; выемка; арест корреспонденции; перехват телефонных и других сообщений; извлечение информации, заведомо содержащей государственную или коммерческую тайну либо конфиденциальные сведения личного характера, включая данные о деловых операциях, состоянии банковских счетов, об уплате налогов, эксгумация трупа человека.

Назначение мер процессуального принуждения - создание благоприятных условий для наиболее полного, всестороннего и объективного осуществления уголовного преследования. Принуждение используется для подавления отрицательных волевых устремлений соответствующих субъектов в целях подчинения их воли и внешнего поведения основанным на законе требованиям уголовно-процессуальной власти. Оно применяется не только для обеспечения принудительного исполнения невыполненных добровольно обязанностей и оказания воздействия на уклоняющихся от исполнения закона, но и в целях предупреждения и пресечения возможного воспрепятствования уголовному преследованию со стороны отдельных лиц. Именно таков смысл ст. 166 МУПК, допускающий возможность применения мер пресечения к подозреваемому и обвиняемому для предотвращения их ненадлежащего поведения в ходе производства по уголовному делу и обеспечения исполнения приговора. Та же идея заложена в статье 188 МУПК, говорящей о том, что принудительное производство следственных действий осуществляется для обеспечения получения доказательств в случае, если кто бы то ни было этому противодействует.

Все меры процессуального принуждения по своему объективному содержанию представляют собой правовые ограничения, т.е. лишения и стеснения личного, физического, психического, имущественного, социального и организационного характера.

Поэтому они могут быть использованы только при наличии законных оснований и условий. В предусмотренных законом случаях принудительным мерам могут подвергаться не только подозреваемый и обвиняемый, но и потерпевший, свидетель и другие лица, участвующие в уголовном судопроизводстве.

В уголовном преследовании процессуально-принудительные меры имеют многогранное значение: во-первых, все они обусловлены уголовным преследованием, его задачами, поэтому обслуживают и защищают его процессуальные интересы; во-вторых, они играют превентивную роль. Сам факт существования института мер уголовно-процессуального принуждения, возможность применения его норм подчас стимулируют отказ от нарушения требований закона и настраивает на правовую активность, на сознательное и добровольное исполнение участниками уголовного процесса своих обязанностей; в-третьих, правильным и своевременным применением принуждения обеспечивается реализация обязанностей виновников преступления отвечать за свои действия в публичной форме, а также быстрое, оперативное ограждение общества от их опасной деятельности еще до того, как суд разрешит дело своим приговором. С помощью этих средств в необходимых случаях осуществляется коррекция поведения уголовно-ответственных лиц в том направлении, которое соответствует велениям уголовно-процессуального законодательства, и устраняются противоречия, возникающие между интересами этих лиц и интересами государства в ходе расследования, рассмотрения и разрешения уголовных дел. Поэтому их применение способствует выполнению задач уголовного преследования в тот срок и в тех пределах, которые отвечают его законным интересам; в-четвертых, такие меры принуждения, как меры пресечения, призваны обеспечить не только своевременное привлечение виновных лиц к уголовной ответственности, но и исполнение приговора, эффективное и беспрепятственное проведение в жизнь вынесенного судом наказания. В указанном смысле меры пресечения играют роль существенной гарантии отправления этой очень важной отрасли государственной деятельности; в-пятых, меры пресечения выступают и процессуальными мерами безопасности потерпевших, свидетелей и других лиц, участвующих в уголовном процессе (ст. 5, 16 Модельного закона "О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству", принятого 6 декабря 1997 г. на десятом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ, ст. 100 УПК РК); в-шестых, разумное применение мер процессуального принуждения способствует собиранию доказательств, необходимых для быстрого и полного раскрытия преступления, выявления и изобличения всех его соучастников, в то же время предупреждает совершение новых преступлений со стороны этих лиц. И наконец, эти меры имеют большое воспитательное значение.93

Завершая краткую характеристику мер уголовно-процессуального принуждения, обобщенно можно констатировать, что эти меры, находясь в тесной взаимосвязи с нормами уголовного права, обслуживая институт уголовной ответственности и наказания, содействуя достижению целей этих правовых образований, активно участвуют в обеспечении нормального возникновения, развития и реализации материальных правоотношений, выполняют правоохранительную и правообеспечительную функции. Эти меры обслуживают и собственные институты самого уголовного процесса. Многозначимы для их жизни (например, для институтов подозрения, обвинения, доказывания, для обеспечения присутствия подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетелей и иных лиц в следственных действиях, для розыска обвиняемого, обеспечения безопасности участников процесса и т.д.).

В отношении субъектов уголовного преследования, как ведущих его, так и привлекаемых к участию в нем, действуют меры юридической ответственности. Вышеназванные меры принуждения не относятся к мерам ответственности. Ибо ответственность возможна только за конкретное правонарушение, за виновное противоправное действие или бездействие. Она носит карательный характер и проявляется в первую очередь как наказание за поведение, запрещенное законом. Меры же процессуального принуждения могут быть приведены в действие независимо от того, нарушена процессуальная норма или нет. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает возможность применения норм указанного института по обоснованным предположениям, что могут создаться серьезные и непреодолимые осложнения и наступить отрицательные для правоохранительных интересов последствия, если вовремя не воздействовать на поведение ненадежного или недобросовестного участника уголовного процесса.

Применительно к механизму уголовного преследования существуют разные виды юридической ответственности: процессуальная,94 уголовная, гражданская, административная и дисциплинарная.

В УПК денежное взыскание хотя и предусмотрено в разделе "Иные меры процессуального принуждения", но оно является мерой процессуальной ответственности за неисполнение процессуальных обязанностей потерпевшим, свидетелем, специалистом, переводчиком, иными лицами и в других случаях, предусмотренных законом. Имеются в виду: неявка по вызову без уважительных причин потерпевшего, свидетеля; отказ или уклонение специалиста от выполнения своих обязанностей без уважительных причин; уклонение переводчика от явки или от исполнения возложенных на него обязанностей; необеспечение поручителями надлежащего поведения и явки по вызову подозреваемого или обвиняемого; невыполнение принятого обязательства по обеспечению надлежащего поведения несовершеннолетнего и его явки по вызову при применении к нему в качестве меры пресечения отдачи под присмотр; нарушение порядка судебного заседания и неподчинение распоряжениям председательствующего (ст. 42, 44, 54, 56-60 и др. УПК РФ; ст. 75, 82, 84, 85, 145, 147, 160 УПК РК). Статья 86 УПК РК устанавливает административную ответственность понятого за отказ или уклонение от явки или от выполнения своих обязанностей без уважительных причин.

Процессуальную природу имеет и ответственность, возлагаемая на следователя за законное и своевременное осуществление своей деятельности (ст. 36 УПК РБ, ст. 64 УПК РК). Прежде всего это выражается (в проспективном смысле) в его обязанностях: принимать все меры к выявлению, всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела, выполнению всех необходимых для этого следственных действий; осуществлять уголовное преследование лица, в отношении которого собраны достаточные доказательства, указанию на совершение им преступлений, путем привлечения его в качестве обвиняемого, предъявления обвинения, избрания ему меры пресечения в соответствии с требованиями УПК, составления обвинительного заключения и передачу дела прокурору для направления его в суд (ст. 38 УПК РФ, ч. 2, 3 ст. 64 УПК РК). Если эти обязанности следователем не выполняются или ненадлежаще выполняются, могут последовать правовосстановительные уголовно-процессуальные санкции (отстранение его от ведения дела, отмена его незаконных и необоснованных постановлений, возвращение дела на дополнительное расследование и т.д.). За уголовно-процессуальные нарушения и упущения, в зависимости от их характера, тяжести. Не исключается также наложение на следователя дисциплинарного взыскания в целях его возвращения на стезю законности. За законность и своевременность своих действий в сфере уголовного преследования ответственен не только следователь, но и орган дознания, дознаватель и прокурор. Принцип законности предписывает, что нарушение закона этими лицами при производстве по уголовным делам недопустимо и влечет за собой установленную законом ответственность, признание недействительными незаконных актов и их отмену (ст. 8 УПК РБ, ст. 10 УПК РК). Принцип неприкосновенности личности запрещает применение в ходе уголовного судопроизводства пыток, незаконного физического или психического насилия, а равно жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения. В силу этого принципа нельзя домогаться показаний подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, потерпевшего, свидетелей и иных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, путем насилия, угроз, обмана, ущемления их прав и применения иных незаконных действий (ст. 16 МУПК, ст. 11 УПК РБ, ст. 14 УПК РК).

В предусмотренных законом случаях следователь, дознаватель, прокурор несут уголовную ответственность, в частности за: фальсификацию доказательств, заведомо незаконное задержание, арест, содержание под стражей, привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, незаконное освобождение подозреваемого или обвиняемого от уголовной ответственности, принуждение их, а также потерпевшего и свидетеля к даче показаний, эксперта к даче заключения (ст. 299-303 УК РФ). Эти нормы служат уголовно-правовыми гарантиями законности, обоснованности и неотвратимости уголовного преследования.

Аналогичное значение имеет установление уголовной ответственности за укрывательство преступлений, воспрепятствование осуществления правосудия и производству предварительного расследования, насильственные и иные противоправные действия в отношении работников правоохранительных органов, заведомо ложный донос, заведомо ложные показания, заключение эксперта или неправильный перевод, подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу, отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний, разглашение данных предварительного расследования и сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи, уклонение от отбывания лишения свободы, неисполнение приговора суда (ст. 294-298, 306-321 УК РФ).

Эти положения подкрепляются тем, что в Федеральном законе "О прокуратуре Российской Федерации" записано: "Неисполнение требований прокурора и следователя, вытекающих из их полномочий, а также уклонение от явки их по вызову влекут за собой установленную законом ответственность" (ч. 3 ст.6).

Меры ответственности, как и меры поощрения, возможны и в отношении осужденных в период отбывания ими наказания. Так, в целях поддержания надлежащего порядка в исправительных учреждениях, стимулирования осужденных к законопослушному поведению за невыполнение возложенных на них обязанностей в дисциплинарном порядке могут быть применены к ним такие меры взыскания, как: выговор; дисциплинарный штраф в размере до двух минимальных размеров оплаты труда; водворение осужденных, содержащихся в исправительных колониях или тюрьмах, в штрафной изолятор на срок до 15 суток; перевод осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, содержащихся в исправительных колониях общего и строгого режимов, в помещения камерного типа, а в исправительных колониях особого режима - в одиночные камеры на срок до шести месяцев; перевод осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в единые помещения камерного типа на срок до одного года; перевод осужденных женщин, являющихся злостными нарушителями порядка отбывания наказания, в помещения камерного типа на срок до трех месяцев (ст. 115 УИК РФ).

Для осужденных, отбывающих лишение свободы в колониях - поселениях, установлен специальный вид взыскания - отмена права проживания вне общежития и запрещение выхода за пределы учреждения в свободное от работы время на срок до 30 дней. К осужденным, являющимся злостными нарушителями порядка отбывания наказания, могут быть применены также: перевод из колонии-поселения в исправительную колонию, вид которой ранее был определен судом; перевод из колонии-поселения, в которую они были направлены по приговору суда, в исправительную колонию общего режима; перевод из исправительных колоний общего и строгого режимов в тюрьму на срок не свыше трех лет с отбыванием оставшегося срока наказания в исправительной колонии того вида режима, откуда они были направлены в тюрьму (ст. 78, 87, 115 УИК РФ)95.

УИК РФ установил ответственность осужденных не только к лишению свободы, но и к обязательным работам, исправительным работам, ограничению свободы, аресту и иным видам наказания (ст. 29, 46, 58, 71, 136, 153, 168, 190). В случае причинения во время отбывания наказания материального ущерба государству или физическим и юридическим лицам осужденные к лишению свободы несут еще материальную ответственность (ст. 102). В соответствии со ст. 41 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" за причинение материального ущерба государству во время содержания под стражей эти лица также несут материальную ответственность. Данная статья предусматривает материальную ответственность и администрации места содержания под стражей в случаях, когда по ее вине материальный ущерб причиняется подозреваемому и обвиняемому.

Законность и обоснованность уголовного преследования гарантируются и гражданско-правовыми нормами. Так, ст. 1070 ГК РФ (часть вторая) предписывает возмещение вреда, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда.

Что касается административной ответственности, выступающей такой гарантией, то она применяется за: неповиновение законным требованиям работников милиции, прокурора, иных уполномоченных должностных лиц или представителей общественности, выполняющих возложенные на них законом обязанности по предотвращению и пресечению преступлений; неуважение к суду (выразившееся в злостном уклонении от явки свидетеля, потерпевшего, истца, ответчика либо в неподчинении указанных лиц и иных граждан распоряжению председательствующего или в нарушении порядка во время судебного заседания и др.); воспрепятствование явке в суд народного или присяжного заседателя; непринятие мер по частному определению (постановлению) суда или представлению судьи, неявка по вызову прокурора (ст. 165, 1651 -1655 , 16510 -16511 КоАП РФ).

Возлагая на участников уголовного судопроизводства опре­деленные обязанности и предоставляя им при расследо­вании и разрешении уголовного дела, государство рассчитывает на то, что они будут добросовестно исполняться и использо­ваться. Однако нельзя не учитывать проблем, связанных с не­добросовестным исполнением обязанностей или злоупотребле­нием правами, что требует применения средств, способных обеспечить исполнение закона. С этой целью установлены ме­ры государственного принуждения.

Это предусмотренные законом процес­суальные средства принудительного характера, применяемые в сфере уголовного судопроизводства уполномоченными на то должностными лицами и государственными органами при наличии основания и в поряд­ке, установленном законом в отношении , подозреваемых и других лиц, для предупреждения и пресечения неправомерных действий этих лиц, а также в целях успешного расследования и разрешения уго­ловного дела и выполнения назначения уголовного судопроизводства.

Иначе: Меры уголовно-процессуального принуждения - психологическое, материальное, физическое и моральное воз­действие органов уголовного преследования на поведение лиц, уча­ствующих в уголовном деле, с целью пресечения и предупреждения совершения ими неправомерных действий.

Общим для всех мер уголовно-процессуального принужде­ния является возможность их применения независимо от и желания лица, в отношении которого они осуществляются, а также их правоограничительный или правопринудительный ха­рактер.

Принуждение выражается в стеснении и ограничении личных, имущественных и иных субъективных прав . К таким ограничениям может относиться ограничение:

• • непри­косновенности (задержание, );
  • свободы передвижения (домашний арест, подписка о невыезде и надлежащем поведении);
  • права осуществлять трудовую деятельность (от­странение от должности);
  • права распоряжаться имуществом (наложение ареста на имущество и т. п.).

Признаки мер уголовно-процессуального принуждения:

1. применяются только к лицам, участвующим в уголов­ном деле : к обвиняемому, подозреваемому, потерпевшему, свидетелю, граждан­скому истцу, гражданскому ответчику, эксперту, специалисту, пе­реводчику и понятому, чье ненадлежащее поведение создает угрозу или препятствует успешному расследованию (разрешению) уголов­ного дела;
2. применяются только в рамках производства по уголовному делу ;
3. правом по применению мер уголовно-процессуального при­нуждения обладают специальные субъекты (дознаватели и следователи указанных в УПК РФ органов, а также суд);
4. круг оснований, влекущих необходимость применения в отношении лица мер принудительного воздейст­вия, определен законом;
5. порядок их применения строго регламентирован законом.

Закон детально регламентирует процессуальный порядок при­менения мер принуждения. Они применяются по мотивирован­ному решению соответствующих должностных лиц или суда, а наиболее строгие из них могут быть применены только по су­дебному решению (заключение под стражу, домашний арест, временное отстранение от должности и некоторые дру­гие).

Виды мер процессуального принуждения (в соответствии с разделом IV УПК РФ):

1. 1. задержание,
   2. меры пресечения и
   3. иные меры процессуального принуждения.

Альтернативное деление (по своему назначению меры уголовно-процессуального принуждения могут быть разделены на меры).

Принуждение и убеждение в уголовном судопроизводстве. Система мер

Процессуального принуждения.

Задержание подозреваемого.

23. Меры пресечения: понятие, значение, система, порядок применения.

Возбуждение уголовного дела как первоначальная стадия уголовного

Процесса.

Понятие, задачи и значение стадии предварительного расследования.

Формы предварительного расследования.

Понятие, значение и виды общих условий предварительного

Расследования.

Понятие и виды следственных действий. Общие правила производства

Следственных действий.

Осмотр. Освидетельствование. Эксгумация. Следственный эксперимент.

Обыск. Выемка.

Наложение ареста на имущество. Наложение ареста на почто-телеграфные

Отправления, их осмотр и выемка. Контроль и запись переговоров.

Допрос. Очная ставка.

Предъявление для опознания. Проверка показаний на месте.

Назначение и производство судебной экспертизы. Получение образцов для

Сравнительного исследования.

Привлечение лица в качестве обвиняемого. Предъявление обвинения и

Допрос обвиняемого.

Приостановление и возобновление предварительного расследования.

Обвинительного заключения.

Окончание предварительного расследования путем составления

Обвинительного акта.

Прекращение уголовного дела и уголовного преследования.

40. Стадия подготовки к судебному заседанию: общая характеристика.

Принуждение и убеждение в уголовном судопроизводстве. Система мер процессуального принуждения.

Убеждение и принуждение - методы целенаправленного воздействия на поведение людей. Они являются "не только полярными явлениями, но и обладают свойствами тесного взаимодействия, взаимообеспечения, взаимоподкрепления и взаимоперехода. Одно немыслимо без другого". Однако убеждение как глубоко нравственный метод общественных межличностных значений первенствует, хотя и гарантируется возможностью принуждения. Последнее включается в уголовно-процессуальный оборот только тогда, когда принятые меры убеждения оказались недейственными, не достигли своей цели. Если убеждением достигнут желаемый образ поведения, то принуждение исключается. Вспомним в этой связи подтверждающие этот тезис аксиоматичные слова В.И. Ленина: "Прежде всего мы должны убедить, а потом принудить. Мы должны во что бы то ни стало сначала убедить, а потом принудить". Тем самым подчеркивается, что убеждение - ведущий, лидирующий метод, непременная предпосылка государственного принуждения. Последнее осуществляется на базе первого.

С точки зрения психологии "убеждение - метод воздействия на сознание личности через обращение к ее собственному критическому суждению".78 В уголовном преследовании оно имеет своей целью влияние субъектом, ведущим дело, на сознание, волю и чувства соответствующего участника процесса путем доведения до него положительной информации, обеспечивающей налаживание нормального психологического контакта (взаимопонимания и взаимодействия) между нами79, а в конечном счете - достижение его юридически значимого поведения (получение, например, правдивых показаний по делу). Ценность такого поведения состоит в том, что индивид, убежденный в важности и справедливости тех или иных уголовно-процессуальных требований, дозволений, предписаний и обязанностей, действует активно, сознательно, добровольно и с пользой для установления истины по делу.

Убеждение участников уголовного процесса осуществляется посредством различных приемов: словесная оценка предмета разговора, внушение, разъяснение, сочувствие, одобрение и др. Поскольку убеждение - нравственно-психологическое понятие, и оно исходит от дознавателя, следователя, прокурора, важно, чтобы они сами прежде всего должны быть безупречными в нравственно-психологическом плане80 и чтобы также безупречно реализовывали эти свои качества, полностью воплощали в жизнь необходимые морально-психологические установки в системе межличностных отношений. Ведь участники этих отношений воспринимают не только содержание применяемых уголовно-процессуальных норм, но и деятельность органов, ведущих уголовное преследование, в том виде, в каком ощущается находящееся в ней состояние морально-психологической атмосферы. Отсюда обязанность правоприменителя - создать морально-психологический климат, атмосферу гуманности и честности, уважительности в отношениях, складывающихся при осуществлении уголовного преследования.

Реализация метода убеждения предполагает не формальное осуществление этого процесса, а сопровождаемое информированием контрагента о предмете, причинах, содержании и важности возникающего правоотношения в силу какого-то конкретного правоприменения, разъяснением его прав и обязанностей в связи с этим актом, а также словесными действиями по внушению ему необходимости и значимости неуклонного следования предписаниям закона.

Все меры процессуального принуждения по своему объективному содержанию представляют собой правовые ограничения, т.е. лишения и стеснения личного, физического, психического, имущественного, социального и организационного характера.

Поэтому они могут быть использованы только при наличии законных оснований и условий. В предусмотренных законом случаях принудительным мерам могут подвергаться не только подозреваемый и обвиняемый, но и потерпевший, свидетель и другие лица, участвующие в уголовном судопроизводстве.

В уголовном преследовании процессуально-принудительные меры имеют многогранное значение: во-первых, все они обусловлены уголовным преследованием, его задачами, поэтому обслуживают и защищают его процессуальные интересы; во-вторых, они играют превентивную роль. Сам факт существования института мер уголовно-процессуального принуждения, возможность применения его норм подчас стимулируют отказ от нарушения требований закона и настраивает на правовую активность, на сознательное и добровольное исполнение участниками уголовного процесса своих обязанностей; в-третьих, правильным и своевременным применением принуждения обеспечивается реализация обязанностей виновников преступления отвечать за свои действия в публичной форме, а также быстрое, оперативное ограждение общества от их опасной деятельности еще до того, как суд разрешит дело своим приговором. С помощью этих средств в необходимых случаях осуществляется коррекция поведения уголовно-ответственных лиц в том направлении, которое соответствует велениям уголовно-процессуального законодательства, и устраняются противоречия, возникающие между интересами этих лиц и интересами государства в ходе расследования, рассмотрения и разрешения уголовных дел. Поэтому их применение способствует выполнению задач уголовного преследования в тот срок и в тех пределах, которые отвечают его законным интересам; в-четвертых, такие меры принуждения, как меры пресечения, призваны обеспечить не только своевременное привлечение виновных лиц к уголовной ответственности, но и исполнение приговора, эффективное и беспрепятственное проведение в жизнь вынесенного судом наказания. В указанном смысле меры пресечения играют роль существенной гарантии отправления этой очень важной отрасли государственной деятельности; в-пятых, меры пресечения выступают и процессуальными мерами безопасности потерпевших, свидетелей и других лиц, участвующих в уголовном процессе (ст. 5, 16 Модельного закона "О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству", принятого 6 декабря 1997 г. на десятом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ, ст. 100 УПК РК); в-шестых, разумное применение мер процессуального принуждения способствует собиранию доказательств, необходимых для быстрого и полного раскрытия преступления, выявления и изобличения всех его соучастников, в то же время предупреждает совершение новых преступлений со стороны этих лиц. И наконец, эти меры имеют большое воспитательное значение.93

Завершая краткую характеристику мер уголовно-процессуального принуждения, обобщенно можно констатировать, что эти меры, находясь в тесной взаимосвязи с нормами уголовного права, обслуживая институт уголовной ответственности и наказания, содействуя достижению целей этих правовых образований, активно участвуют в обеспечении нормального возникновения, развития и реализации материальных правоотношений, выполняют правоохранительную и правообеспечительную функции. Эти меры обслуживают и собственные институты самого уголовного процесса. Многозначимы для их жизни (например, для институтов подозрения, обвинения, доказывания, для обеспечения присутствия подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетелей и иных лиц в следственных действиях, для розыска обвиняемого, обеспечения безопасности участников процесса и т.д.).