6.Общественно-политический строй Галицко-Волынского и Владимиро-Суздальского (Ростово-Суздальского) княжеств в период феодальной раздробленности.

7.Общественно-политический строй Новгорода и Пскова в период феодальной раздробленности.

8.Псковская судная грамота как памятник права. Общая характеристика.

9.Гражданское и наследственное право по Псковской судной грамоте.

11.​Образование Русского централизованного государства

12.​Сословно-представительная монархия (XVI-XVII вв.)

14.Основные формы феодальной собственности на землю в XV – XVII веках. Права крестьян на землю.

15. Юридическое оформление крепостного права в России

16.​Соборное уложение 1649 г.

17.Вещное и обязательственное право по Соборному Уложению 1649 г.

18.Наследственное и семейное право по Соборному Уложению 1649 г.

19.Уголовное право по Соборному Уложению 1649 года.

20.​Абсолютная монархия в России

20.​Развитие государственной системы в период просвещенного абсолютизм.

22.Государственные реформы периода «просвещенного абсолютизма»: губернская, местной администрации, судебная, полицейская (Устав благочиния 1782 г.).

23. Гражданское, наследственное и семейное право в первой четверти xviiIв.

24. Воинские артикулы 1715 г. Общая характеристика.

25. Эволюция судебного процесса в период абсолютизма. Система судебных органов (Сенат, юстиц-коллегия, надворные и нижние суды).

26. Правовое положение сословий в хviii веке. Жалованные грамоты 1785 года. Личные и имущественные права подданных.

27. Судопроизводство во второй половине XVIII в – первой половине XIX века. Развитие полицейского аппарата.

29. Реформы 60-х – 70-х гг. XIX в.: цели, содержание, результаты, значение.

30. Отмена крепостного права в России: правовые принципы крестьянской реформы1861 г. И их реализация.

31. Формирование всесословного самоуправления: земская реформа 1864г. И городская реформа 1870г.

32. Судебная реформа 1864 года.

33. Военная реформа 1874 года.

34. Контрреформы 80-90-х гг. XX в.

35. Уголовное право и процесс в конце XIX – начале XX века. Уголовное уложение 1903 г.

36. Формирование конституционной монархии в России: Манифест 17 октября 1905 г., Основные законы 1906 года. Власть Императора.

37. Государственная Дума в России в начале XX века: образование, полномочия, избирательные законы.

38. Система государственного управления в России в период буржуазно-демократической республики (март 1917 г. – октябрь 1917 г.).

39. Учредительное собрание: история созыва, задачи, партийный состав; отношение Временного рабоче-крестьянского правительства.

40. Октябрьская революция 1917 г. II Всероссийский съезд Советов и его решения.

41. Формирование советской судебной системы. Декрет о суде № 1, 2, 3.

42. Создание основ советского права (октябрь 1917 г. – июнь 1918 г.). Декреты в сфере гражданского, трудового, семейного и уголовного права.

43. Создание основ социалистической экономики и формы ее правового регулирования (октябрь 1917г. - июнь 1918 г).

44. Первый этап кодификации советского права: кзот 1918г., кзагс 1918. Руководящие начала по уголовному праву 1919.

10 Декабря 1918 г.

45.. Конституция рсфср 1918 года. Разработка, основные принципы, система органов власти и управления, права граждан.

47. Проблемы государственного строительства в 1917 – 22 годах. Создание ссср.

48. Кодификация советского права в 1922-1923 годах. Общая характеристика Уголовного кодекса 1922 года. Уголовно-процессуальный кодекс.

49. Кодификация советского права в 1922-1923 годах. Основные принципы Гражданского и Земельного кодекса 1922 года.

50. .Формирование и законодательное закрепление однопартийной системы в России после октября 1917 года.

51. Судебно-правовая реформа 1922-1924 гг.

52. Конституция ссср 1924 года. Разработка, структура, система органов власти и управления Союзом. Права союзных республик

Декларация об образовании ссср

Договор об образовании ссср

53. Развитие земельного и колхозного права в 1920-х - первая половина 1930-х годов. Первые уставы сельхозартели.

54. Преобразования в государственном аппарате в период социалистической реконструкции (1927 - 1932 гг.). Формирование административно-командной системы управления народным хозяйством.

55.Кодификация советского права в 1920-е годы. Кодекс законов о труде рсфср. Трудовое право.

56.Уголовное право и процесс в 1920-е гг. Уголовный кодекс рсфср 1922 г. Уголовно-процессуальный кодекс 1923 г.

60. Изменения в советском праве в годы Великой Отечественной войны. Гражданское право, трудовое, семейное, колхозное право.

61. Изменения в советском праве в годы Великой Отечественной войны. Уголовное и судебное право.

62. Перестройка государственного аппарата в годы Великой Отечественной войны. Чрезвычайные органы власти и управления.

63. Изменения политического режима в ссср в 1930 - 1940-х годах. Сращивание партийного и государственного аппарата. Установление режима личной власти.

64. Внешнеполитическая деятельность советского государства в первое послевоенное десятилетие.

65. Деятельность судебных органов в первое послевоенное десятилетие.

66. Основные тенденции развития хозяйственного (гражданского), колхозного и трудового права (1945-1955 гг.)

67. Уголовное право и процесс в первое послевоенное десятилетие.

68. Советская Федерация в 1936-1950 годах. Создание новых советских республик. Проблемы автономий и национальных меньшинств.

69. Советская судебная система в 1950-е годы. Восстановление принципов законности, процессы реабилитации. Развитие полномочий прокуратуры и Верховного Суда ссср.

Глава I - Основы конституционного строя;

77. Изменения в политической системе и государственной организации в конце 1980-х годов. Реконструкция многопартийной системы, новые органы государственной власти и принципы их деятельности.

48. Кодификация советского права в 1922-1923 годах. Общая характеристика Уголовного кодекса 1922 года. Уголовно-процессуальный кодекс.

Уголовного кодекса 1922 года

Уголовное право. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. состоял из введения и двух частей: Общей и Особенной. Каждая часть делилась на главы, а последние - на статьи. Всего было 227 статей. Кодекс исходил из классовых позиций. Задачей УК являлась правовая защита государства трудящихся от преступлений и общественно опасных элементов путем применения к нарушителям наказания или других мер социальной защиты. Действие УК распространялось на все преступления, совершенные в пределах РСФСР как ее гражданами, так и иностранцами, не пользовавшимися правомэкстерриториальности. Действие УК распространялось на граждан РСФСР и в том случае, если они совершили преступление за пределами республики, а также на пребывавших в РСФСР иностранцев, совершивших вне РСФСР преступление против основ государственного строя и военной мощи РСФСР. Преступлением признавалось всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожавшее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунизму период времени. Целью наказания и других мер социальной защиты являлось общее предупреждение новых нарушений со стороны как нарушителя, так и других неустойчивых элементов общества; приспособление нарушителя к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия. Назначение наказания производилось судебными органами по их социалистическому правосознанию с соблюдением руководящих начал и статей данного Кодекса. УК вводил аналогию: "В случае отсутствия в УК прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказания или меры социальной защиты применялись согласно статьям УК, предусматривавшим наиболее сходные по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего Кодекса". Уголовная ответственность наступала с 14 лет. Однако в отношении несовершеннолетних от 14 до 16 лет возможно было ограничиться мерами медико-педагогического воздействия. УК устанавливал следующие меры наказания: изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно, лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой, принудительные работы без содержания под стражей, условное осуждение, конфискация имущества - полная или частичная, штраф, увольнение от должности, общественное порицание, возложение обязанности загладить вред. По делам, находившимся в производстве революционных трибуналов, когда в статьях УК определялась высшая мера наказания, применялся расстрел. Обязательным условием применения наказания являлось виновное отношение преступника к содеянному, т.е. наличие умысла или неосторожности.

В Особенной части УК на первом месте стояли наиболее опасные государственные преступления - контрреволюционные. В ст. 57 УК говорилось, что контрреволюционным признавалось всякое действие, направленное на свержение завоеваний пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабоче-крестьянского правительства, а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признавала равноправие приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремилась к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и т.п.

средствами. Затем в УК следовали главы о преступлениях против порядка управления, должностные преступления, хозяйственные, против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, имущественные преступления и воинские. Особая глава III была посвящена нарушениям правил отделения церкви от государства.

В октябре 1924 г. принимается ЦИК СССР общесоюзный акт "Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик", которые отказались от термина "наказание" и установили термин "меры социальной защиты", что впоследствии было признано ошибочным. 22 ноября 1926 г. В ЦИК принял новый Кодекс РСФСР, который не внес серьезных изменений в УК РСФСР 1922 г. В 1927 г. бьш издан общесоюзный нормативный акт о государственных преступлениях.

Уголовн-процессуальный кодекс

Как уже отмечалось, ВЦИК 25 мая 1922 г. принял первый УПК, а 15 февраля 1923 г. ВЦИК утвердил новый УПК, который, по оценкам специалистов, являлся новой редакцией Кодекса 1922 г. УПК РСФСР 1923 г. состоял из шести отделов, которые делились на 32 главы а последние - на 465 статей. В Кодексе были зафиксированы такие принципы уголовного судопроизводства, как гласность и публичность заседаний, устность судопроизводства, ведение процесса на русском языке или на языке большинства населения данной местности. В необходимых случаях приглашался переводчик. Суд не был ограничен никакими формальными доказательствами и от него зависело, по обстоятельствам дела допускать или нет те или иные доказательства. Присяга как доказательство не допускалась. В Кодексе подробно регулировался порядок дознания и следствия. При производстве предварительного следствия следователь обязан был выяснить и исследовать все обстоятельства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого. При вынесении приговора все вопросы решались простым большинством. Судья, оставшийся в меньшинстве, вправе был изложить в письменном виде свое особое мнение, которое приобщалось к приговору, но оглашению не подлежало. Отменялась апелляция и устанавливался кассационный порядок обжалования приговоров. В Кодексе имелись нормы об исполнении приговора.

31 октября 1924 г. были приняты Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, которые устанавливали единые принципиальные положения для судопроизводства. Исследователи полагают, что они не внесли существенных изменений в процессуальное право.

"

Принятию УК (уголовного кодекса) РСФСР 1922 г. предшествовала кропотливая законопроектная работа. Проект левых эсеров Уложения о наказаниях, в котором из 378 статей 342 полностью воспроизводили Уголовное уложение 1903 г. и лишь 13 статей содержали нормы советского законодательства 1917-1918 гг., был решительно отвергнут. Уже в июне 1920 г. вопрос о разработке уголовного кодекса выносится на рассмотрение III Всероссийского съезда деятелей юстиции. Существовало несколько вариантов проектов УК. По принципиальным вопросам, например об основаниях уголовной ответственности, понятии преступления, институте аналогии, предлагались различные решения. Так, в проекте УК Общеконсультативного отдела объяснительная записка гласила: “Внешние формы осуществления деяния, степень реализации воли, формы участия в правонарушении теряют значение граней, с необходимостью определяющих тяжесть наказания и даже саму наказуемость... Оттенки умышленности и неосторожности утрачивают значение факторов, направляющих наказание по заранее определенной линии; сохраняя некоторое значение признаков, свидетельствующих о характере личности, они перевешиваются анализом свойств преступного состояния деятеля, мотивами правонарушения и особенностями избранных средств” . Большие дискуссии разгорелись вокруг аналогии, классификации преступлений, смертной казни, системы наказания. Проекты УК обсуждались в январе 1922 г. на IV Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, в котором приняли участие 5,5 тыс. делегатов. Созданная съездом комиссия разработала новый вариант проекта УК.

Рассмотрением проекта УК занималась специальная комиссия при Малом Совнаркоме в марте 1922 г., внесшая в проект УК свыше ста поправок. Малый Совнарком в своем проекте отказался от материального понятия преступления, заменив его формальным: преступление есть деяние, воспрещенное во время его учинения уголовным законом. Соответственно не была признана норма об аналогии. Минимальный возраст уголовной ответственности устанавливался в 18 лет. В результате столь тщательного и демократичного обсуждения последний; вариант проекта УК существенно отличался от первого, представленного Наркомюстом.

На 3-й сессии ВЦИК IX созыва проект УК обсуждался на четырех пленарных заседаниях, а также на трех заседаниях комиссии, специально созданной сессией для доработки УК. Острейшие дебаты развернулись вокруг понятия преступления должно ли оно быть формальным либо материальным, об аналогии нужна она либо нет, об условном осуждении, основаниях уголовной ответственности и многих других.

На пленарном заседании ВЦИК 23 мая 1922 г. в результате постатейного обсуждения проекта было одобрено большинство замечаний к нему и внесены новые поправки, в частности увеличен срок лишения свободы до десяти лет, декриминализированы многие мелкие преступления

Также я обратила внимание на необыкновенную тщательность законопроектной работы, и это в чрезвычайно тяжелых условиях жизни страны в начале 20-х годов: несколько альтернативных проектов УК, сотни поправок на различных этапах его обсуждения, подлинная демократичность обсуждения, прежде всего профессиональными юристами, несколько пленарных заседаний ВЦИК по проекту УК, наконец, постатейное обсуждение УК. Опыт подобного принятия республиканского УК, к сожалению, затем ни разу не повторился. Так принимался УК только при жизни В. И. Ленина.

Общая часть УК имела такую систему: раздел I - пределы действия уголовного кодекса; раздел II-общие начала применения наказания; раздел III-определение меры наказания; раздел IV-роды и виды наказаний и других мер социальной защиты; раздел V-порядок отбывания наказания.

Принципиальной особенностью УК 1922 года явилось раскрытие впервые в мировой истории уголовного законодательства материальной, т. е. социальной, сущности и назначения институтов и норм Общей части. Защита рабоче-крестьянского государства и общества от преступных посягательств четко и открыто объявлялась задачей УК . Преступление определилось как общественно опасное действие или бездействие, опасное не для абстрактной системы благ, а для рабоче-крестьянского правопорядка. В дефиниции преступления присутствует в неявном виде и правовой признак - противоправность, то есть говорится об опасности преступлений для правопорядка, т. е. порядка, охраняемого правом. Однако запрещенность преступлений уголовным законом не могла быть включена в понятие преступления из-за нормы об аналогии. Ст. 10 УК устанавливала: “В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений наказания или меры социальной защиты применяются согласно статей Уголовного кодекса, предусматривающих наиболее близкие по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего кодекса” .

Относительно института аналогии состоялись бурные дискуссии. Председатель Малого Совнаркома, например, категорически высказывался против него. Аргументы “против”: аналогия-это отступление от принципа законности, путь к судебному произволу, “взрыв” Особенной части УК. Победили доводы “за”: аналогия нужна, так как четыре года советской власти, особенно с учетом спешки принятия УК, - срок, слишком малый для правильного прогноза возможных форм преступлений, когда отсутствуют исторические аналоги социалистического УК .

Толкование учеными аналогии также не было однозначным. Одни, например М. М. Исаев, считали, что аналогия носит чисто технический, а не принципиальный характер. Другие, например А. А. Пионтковский, полагали аналогию видом расширительного толкования уголовного закона. Третьи, например М. А. Чельцов-Бебутов и Н. В. Крыленко, признавали, что ст. 10 УК имеет “принципиальное значение в деле революционизирования права”. Правы, по моему мнению, были юристы, считавшие аналогию временной нормой. К сожалению, ее вынужденный и временный характер не был учтен в последующем законодательстве.

Изданный 8 июля 1922 г. циркуляр НКЮ предписывал судам: “По общему правилу наказания и другие меры социальной защиты могут применяться судом лишь в отношении деяний, точно указанных в УК. Изъятие из этого правила допускается лишь в тех исключительных случаях, когда деяние подсудимого, хотя точно и не предусмотрено Уголовным кодексом, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового правопорядка, установленного рабоче-крестьянской властью, но не законов свергнутого правительства” .

Два года действия УК 1922 г. показали, что норма об аналогии судами применялась редко, чаще в плане расширительного толкования норм УК и к реально особо опасным преступлениям. Тому способствовало и уголовно-процессуальное законодательство.

Принципиальным достижением УК 1922 г. явилась норма об умысле и неосторожности. Законодательная формулировка форм вины оказалась настолько удачной, что прошла испытание временем и с небольшими изменениями вошла в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., а затем и в проект Основ 1989 г.

УК занял позицию абсолютной ненаказуемости приготовлений к преступлениям. В нормы о соучастии внесено важное уточнение о том, что наказуемость соучастников определяется степенью их участия в преступлении. Расширена система обстоятельств, исключающих уголовную ответственность: в нее помимо нормы о необходимой обороне вошла норма о крайней необходимости.

Помимо наказаний УК знал и меры социальной защиты. Система наказаний включала: а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; б) лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой; в) принудительные работы без содержания под стражей; г) условное осуждение; д) конфискация имущества, полная или частичная; е) штраф; ж) поражение прав; з) увольнение от должности; и) общественное порицание; к) возложение обязанности загладить вред. Смертная казнь предусматривалась, но вне системы наказания, что подчеркивало ее исключительный и временный, “впредь до отмены Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом”, характер.

Максимальный срок лишения свободы устанавливался в десять лет. Это было весьма гуманным вообще, а для государства, где еще продолжалась гражданская война, существовала экономическая разруха, преступность оставалась на высоком уровне, по-моему, особенно.

УК сразу в отличие от буржуазных УК занял позицию принципиальной незаменимости штрафа лишением свободы. Тем самым исключалась возможность неимущим осужденным лишаться свободы только потому, что они не имели средств для оплаты штрафа. При невозможности оплатить штраф УК заменял его принудительными работами без содержания под стражей.

Самое легкое наказание - общественное порицание - заключалось в публичном (на собрании, сельском сходе и т. д.) объявлении вынесенного судом осуждения данному лицу с опубликованием приговора в печати за счет осужденного либо без опубликования.

Помимо наказания УК предусматривал меры социальной защиты двух видов: за деяния, не являющиеся преступлениями, и как дополнительные наказания. К первым относились помещение в учреждение для умственно и морально дефективных и принудительное лечение, ко вторым-воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью, а также удаление из определенного места (высылка). Следует сразу отметить, что дополнительные по содержанию меры наказания неверно было объединять с мерами, не являющимися наказаниями и применяемыми к не совершавшим преступлений лицам. Неясными оказались основания применения высылки до трех лет: к. лицу, признанному судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасным. Если лицо виновно в “преступной деятельности”, то за нее оно и должно нести наказание. Связь же с преступной средой может быть соучастием, укрывательством или недоносительством. Именно за такую уголовно противоправную связь и должно следовать наказание.

Статья 49 УК о высылке социально опасных лиц сослужила в последующих репрессиях 30-х годов весьма негативную роль. Не случайно по этой норме в проектах УК шли горячие споры: надо ли ее оставлять в УК или перенести в административное законодательство; правильно ли наряду с наказанием иметь меры социальной защиты; следует ли в ст. 7 УК помимо задачи правовой защиты государства трудящихся от преступлений включать указание на борьбу с социально опасными элементами? Столь серьезные просчеты в УК, как двойственность оснований уголовной ответственности (и преступление и социальная опасность элементов), раздвоение последствий совершения преступлений на наказания и меры социальной защиты с неопределенной природой высылки за “связь со средой” и прошлые судимости, сыграли в последующем роковую роль. И не только в 30-х годах, но еще и до вступления УК в силу. Так, в 1921 г. Центроугрозыск объявил “неделю воров”. Арестовывались все, кто когда-либо имел судимость за имущественные преступления. Лишь срочное вмешательство Наркомюста устранило результаты такой “недели”.

Введение в ст. 7 УК понятия “социально опасные элементы” и в ст. 49 “мер безопасности” в виде высылки за не совершение преступлений находилось в очевидном противоречии с советским законодательством 1917-1922 гг., с декретами, под которыми стояла подпись. В. И. Ленина (Ульянова) и в которых подобные термины не употреблялись, а говорилось исключительно о наказании и неизменно “по степени вины”. Вообще в качестве достижений УК довольно удачна формулировка в понятии вины в виде умысла и неосторожности. Но вина как основная единица не указана и к ответственности могли быть привлечены люди имеющие связь с общественно опасными элементами.

Обоснованна гипотеза, что проектанты УК смешали административную ответственность с уголовной, объединив их термином “меры социальной защиты”. Действительно, Декрет ВЦИК от 10 августа 1922 г. за подписью Ф. Э. Дзержинского устанавливал административную высылку до трех лет за причастность к контрреволюционным преступлениям и рецидивистам. Вопрос о такой высылке рассматривался комиссией из представителей НКВД и Наркомюста согласно утверждению ВЦИК. Административная высылка в соответствии с Декретом от 16 октября 1922 г. могла применяться к двум категориям лиц: к деятелям антисоветских политических партий (ст. 60, 61, 62 УК) и к дважды судимым по ст. 76, 85, 93, 140, 170, 171, 176, 180, 182, 184, 189-191 и 220 УК. Ни к каким другим лицам административная высылка применяться не могла. Административная, высылка неосновательно оказалась в Уголовном кодексе, и вместо исчерпывающего перечня лиц, к которым она должна была применяться, устанавливались расплывчатые критерии связи с преступной средой и прошлой деятельности .

В том же 1922 г. последовало изменение УК в сторону дальнейшей гуманизации наказания в отношении несовершеннолетних и женщин. Постановлением 4-й сессии ВЦИК IX созыва 11 ноября 1922 г. определялось, что наказание несовершеннолетним в возрасте от 14 до 16 лет судом смягчается наполовину, а от 16 до 18 лет-на одну треть, против наивысшего установленного соответствующими статьями УК предела. Смертная казнь к несовершеннолетним не применялась, равно как и к беременным женщинам.

Таким образом, я хотела бы отметить основные положительные черты первого советского социалистического Уголовного кодекса:

• 1. ясное раскрытие социально-классовой природы советского уголовного законодательства, его задач, понятия преступления, обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, целей наказания;
• 2. реализация принципа вины восстановлением норм об умысле и неосторожности;
• 3. гуманность и относительная справедливость системы наказания;
• 4. отказ от формализма буржуазного уголовного законодательства с его обязательным смягчением ответственности за покушение, подстрекательство и пособничество.

К отрицательным чертам, по-моему, следует отнести:

• 1. в некотором смысле ошибочное введение в УК понятия “общественно опасный элемент” как самостоятельного (помимо преступления) основания уголовной ответственности;
• 2. включение вместо дополнительных наказаний терминологически неясных “мер социальной защиты” за преступления;
• 3. введение высылки по ст. 49 лиц, признанных судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасными;

Н. Ф. Кузнецова, статья «Вопросы истории советского уголовного законодательства (общая часть)»
• по сравнению с Руководящими началами

Принятию Уголовного кодекса РСФСР 1922 года- первого советского Уголовного кодекса - предшествовал недолгий, но богатый событиями период политического, социального и морального развития, начатый Великой Октябрьской социалистической революцией и включивший в свои рамки борьбу молодой Советской республики с иностранной интервенцией и внутренней контрреволюцией и ее переход к мирной работе по восстановлению народного хозяйства.

Это был в то же время, естественно, и период бурного развития законодательства, в частности уголовного. Пролетариат, говорится в интереснейшем документе этого периода-Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года, «не мог приспособить для своих целей... буржуазные кодексы пережитой эпохи и должен был сдать их в архив истории». Вооруженный народ справлялся и справляется со своими угнетателями «без особых правил, без кодексов». «В процессе борьбы со своими классовыми врагами,- продолжают Руководящие начала,-пролетариат применяет те или другие меры насилия, но применяет их на первых порах без особой системы, от случая к случаю, неорганизованно. Опыт борьбы, однако, приучает его к мерам общим, приводит к системе, рож-

дает новое право». Руководящие начала относил!/ это «прежде всего к уголовному праву, которое имеет своей задачей борьбу с нарушителями складывающихся новых условий общежития в переходный период диктатуры пролетариата». Как и Руководящие начала, но в гораздо большей степени, чем они, Уголовные кодекс РСФСР 1922 года представлял собой «выводы и необходимые обобщения»" из предшествующего развития.

Это, бесспорно, относится к определениям задач уголовного законодательства и понятия преступления. В рамках настоящей работы необходимо более тщательно исследовать, в какой мере это может быть отнесено к определению понятия умысла и его элементов-предвидения, желания и сознательного допущения последствии, а также тех относящихся к характеристике субъективной стороны обстоятельств, которые ст. 25 обязывала учитывать при назначении меры наказания. Решение этого вопроса даст возможность оценить последующие определения умысла в законодательстве и, быть может, выработать подход к дальнейшему совершенствованию такого определения и представить себе пути движения законодательства в этом направлении.

Изучение советского уголовного законодательства первых пяти лет существования Советской власти выявляет чрезвычайно сложную картину. Действительно, развитие происходит без системы, неорганизованно, «от случая к случаю». Определений институтов Общей части в этот период не только почти не было, но их тогда по общему правилу и не могло быть. Такие определения возможны и становятся необходимыми тогда, когда накоплен более или менее значительный материал, допускающий обобщение и нуждающийся в нем. Между тем в течение всего этого периода молодой Советской республике приходилось неустанно отбиваться от вражеских вылазок и иных происков классового врага и подавлять опасные и все время менявшиеся проявления мелкобуржуазной стихии. Естественно, в этих условиях развитие уголовного законодательства происходило не по линии выработки определений Общей части (тогда было не до них), а в форме издания и изменения положений Особенной части.

Последние представляли собой непосред-

" По терминологии Введения к Руководящим началам. 14

ственное, оперативное проявление той самой правовог защиты государства трудящихся от вражеских и мелко буржуазных посягательств, о которой, определяя задачи уголовного законодательства, через несколько лет скажет Уголовный кодекс РСФСР.

Все сказанное, разумеется, не означает, что накопившийся заУги пять лет в области Особенной части законодательной материал совсем не"поддается обобщению. Напротив, такое обобщение возможно и его результаты в интересующем нас отношении весьма интересны.

Первое, что обращает на себя внимание,-это политическое, или криминологическое, деление преступлении на группы в зависимости от их направленности против основ нового строя или других интересов, целей или мотивов их совершения. Характерное и естественное стремление законодателя связывать деление преступлений по этим признакам с делением на соответствующие категории также самих преступников. При этом, разумеется, далеко не всегда деление преступлений на группы соответствует нынешним, отстоявшимся, «научно обоснованным» представлениям.

Уже в знаменитом обращении В. И. Ленина к населению о победе Октябрьской революции и о задачах борьбы на местах от 5 ноября 1917 г. призыв: «Арестуйте и предавайте революционному суду всякого, кто посмеет вредить народному делу...» - следует непосредственно за указанием на необходимость установить, «никого не дожидаясь», строжайший революционный порядок, беспощадно подавлять «попытки анархии со стороны пьяных, хулиганов, контрреволюционных юнкеров, корниловцев и тому подобное»*. 11 ноября 1917 г. в обращении к армейским организациям, военно-революционным комитетам и солдатам на фронте Совнарком связывал наведение порядка в деле снабжения армии продовольствием с необходимостью объявить беспощадную борьбу «всем спекулянтам, мародерам, казнокрадам и контрреволюционерам-чиновникам, мешающим продовольственной работе...»2.

Деление преступлений и преступников по указанным выше основаниям проводится в законодательстве того

* СУ РСФСР 1917 г. № 2, ст 22. 2 СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст. 29.

времени как выражение принципиального подхода я поэтому получает отражение в самых различных актах.

В постановлении Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов» выделяются случаи, когда виновный «активно противодействует Ра-боче-Крестьянскому Правительству или призывает других противодействовать ему путем неисполнения декретов и иных постановлений Советской власти, местной или центральной; явно игнорирует такие постановления и своими действиями затрудняет правильный ход работ в правительственных или общественных учреждениях или призывает к саботажу или организует таковой». От них постановление отличает случаи, «когда имеет место простое неисполнение или неподчинение постановлениям местных властей».

Постановление различает также случаи, когда виновный «сообщением, распространением или разглашением явно ложных или непроверенных слухов путем печати, или в публичных собраниях, или в публичном месте, могущих вызвать общественную панику или посеять недовольство или недоверие к Советской власти или отдельным ее представителям, по неосторожности или с умыслом дискредитирует Советскую власть в глазах населения», от случаев, когда имеют место нарекания, клеветнические и иные измышления и оскорбления словом, путем печати или действием отдельных членов и представителей местных или центральных властей или отдельных ее представителей в том или ином из советских учреждений, если таковые оскорбления или измышления направлены,персонально против тех или других лиц, но не против учреждений в целом, или работающих там работников, без указания конкретных лиц...».

Ту же самую линию можно заметить и в ряде актов об амнистии. Постановление ВЦИК 1919 года «О порядке применения частичной амнистии» предписывало прекратить дела рабочих и крестьян, принимавших участие в контрреволюционных выступлениях против Советской власти, если эти выступления носили массово-неорганизованный характер, сопровождались участием в них местного населения или хотя бы имели организованный характер, но местное население было насильно вовлечено в них белогвардейскими или контрреволюционными элементами. При этом, однако, на организаторов, зачин

щиков или главарей движения амнистия не распространялась1. Подобным же образом из широкой амнистии ко второй годовщине Октябрьской революции были изъяты лийа, осужденные за участие в заговоре против Советской власти или содействие партиям или группам, которые доставили себе целью вооруженную борьбу против нее либо совершение преступления «с явно корыстной целью»2.

Более широкие и также весьма характерные изъятия были произведены из амнистии к 1 мая 1920 г. Они относились к активным контрреволюционерам, бандитам, профессиональным ворам, особо вредным или имеющим более одной судимости спекулянтам, а также к лицам, совершившим должностное преступление, явно дискредитирующее Советскую власть3.

Поэтому нет ничего неожиданного в том, что Руководящие начала 1919 года в качестве «необходимого обобщения» обязали при определении наказания в каждом отдельном случае различать, совершено ли преступление лицом, принадлежащим к имущему классу, с целью восстановления, сохранения или приобретения какой-либо привилегии, связанной с правом собственности, или неимущим в состоянии голода и нужды; в интересах восстановления власти угнетающего класса или в интересах личных совершающего деяние; в сознании причиненного вреда или по невежеству и несознательности.

Именно эти положения с некоторыми редакционными изменениями получили через несколько лет отражение в ст. 25 УК и претерпели весьма интересную и поучительную эволюцию в последующих актах.

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 года различали преступления, «направленные против основ советского строя, установленного в Союзе ССР волею рабочих и крестьян, и потому признаваемые наиболее опасными», и «все остальные преступления» (ст. 2). Конкретизируя это положение в терминах субъективной стороны, ст. 31 Основных начал предписывала суду «при определении мер социальной защиты» прежде всего разрешать вопрос об

" СУ РСФСР 1919 г. № 14, ст. 139.

2 СУ РСФСР 1919 г. № 55, от. 525.

3 СУ РСФСР 1920 г. № 34, ст. 163.

общественной опасности преступления, после чего/ при определении конкретной меры применять более строгую, если, в частности, преступление совершено в цел^х восстановления власти буржуазии; лицом, в той иди иной мере связанным с принадлежностью в прошлое или настоящем к классу лиц, эксплуатирующих чун^ой труд;

преступление хотя и не направлено непосредственно про тив интересов Советского государства или интересов трудящихся, но по своим объективным результатам может нанести ущерб этим интересам.

Эти положения были воспроизведены, в ст. 47 УК РСФСР 1926 г. и не были воспроизведены ни в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, ни в принятых в последующие годы республиканских кодексах.

Это последнее обстоятельство произошло отчасти ввиду изменения социально-политической обстановки. Например, вопрос о принадлежности виновного «к классу лиц, эксплуатирующих чужой труд», утратил значение.

Была для этого, однако, и другая причина. При отсутствии кодексов, содержащих тщательно разработанные определения отдельных, в частности контрреволюционных, преступлений, соотнесенных друг с другом в продуманной системе, указание на наличие у лица цели восстановления власти буржуазии могло и должно было служить важным криминологическим ориентиром при рассмотрении судами конкретных дел. В условиях первых лет Советской власти такие, на наш теперешний взгляд, общеуголовные преступления, как спекуляция или взяточничество, не только могли причинять ущерб интересам Советского государства и трудящихся «по своим объективным результатам», но и иной раз совершаться лицами, принадлежавшими к эксплуататорскому классу и близкими к нему, с контрреволюционной установкой, весьма похожей на то, что мы назвали бы теперь антисоветской целью.

Однако уже в У К РСФСР 1922 года и в последую. щих актах, приведенных нами, указание на цель восстановления власти буржуазии стало в Общей части излишним, и в литературе того времени правильно отмечалось, что в этом случае речь идет о контрреволюционном преступлении и что «вопрос должен стать не только об усилении наказания, а о квалификации данного действия

как контрреволюционного преступления»*. Правильнее было ьы, конечно, сказать, что в этом случае речь идет о квалификации деяния как контрреволюционного и назначении наказания за него в соответствии с общими принципами советского уголовного права, потому что, хотя в оцщем определении контрреволюционного преступления^ ст. 57 УК РСФСР 1922 года не было указания на контрреволюционную цель, она фигурировала в определениях почти всех конкретных преступлений этой группы (ст. ст. 58-60, 62-65, 72).

Правда, в разделе «О контрреволюционных преступлениях» содержались оговорки о снижении наказания тем, кто совершает соответствующие действия или участвует в них при «неосведомленности о конечных целях» (ч.2"ст.58) или о «возможных последствиях» (ч. 2 ст. 66), или при отсутствии контрреволюционных целей (ч. 2 ст. 66), или при «недоказанности контрреволюционности означенных действий» (ч. 2 ст. 73), но это была, несомненно, дань недавнему прошлому.

Эти оговорки были частично воспроизведены в УК РСФСР 1926 года, но в Положении о преступлениях государственных 1927 года их уже не было; особо опасные преступления против порядка управления этот документ отличал от контрреволюционных по признаку отсутствия контрреволюционных целей. В Законе об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 года в определениях всех особо опасных государственных преступлений, кроме измены родине, содержатся указания на антисоветскую цель. Что касается измены родине, то многие теоретики считают отсутствие упоминания об антисоветской цели в определении этого преступления недостатком самого определения и отстаивают необходимость иметь «специальные указания на антисоветскую цель во всех нормах, предусматривающих ответственность за особо опасные государственные преступления»2.

Само собой разумеется, построение определений контрреволюционных преступлений в УК РСФСР 1922 го-

* «Советское уголовное право. Часть Общая», М., 1952, стр. 372. 2 «Уголовное право. Часть Особенная», М., 1.966, стр. 22;

П. Дмитриев, М, К а р п у ш я н, О характере умысла в особо опасных государственных преступлениях, «Правоведение» 1964 г. № 2, стр. 50.

да на основе указания на контрреволюционную це^ь деяния не было ни случайным, ни внезапным. Онр само явилось результатом и, как мы видели, этапом Определенного исторического развития, ведущего свое начало все от того же упоминавшегося нами политико-криминологического противопоставления преступлений противогосударственных, «частнособственнических», корысч-ных, совершаемых в сознании причиняемого вреда-в то время все они казались и, может быть, были ближе друг к другу, чем теперь",-преступлениям иного рода, совершаемым неимущими, в интересах чисто личных, по невежеству или несознательности. Естественно, законодатель стремился отразить этот общий подход и в определениях конкретных преступлений.

Постановление СНК от 30 июля 1918 г. о набатном звоне предусматривало уголовную ответственность за созыв населения набатным звоном и тому подобными способами «с контрреволюционными целями»2. Декретом ВЦИК от 20 июня 1919 г. чрезвычайным комиссиям предоставлялось «право непосредственной расправы», в частности, за сокрытие боевого оружия, подлог документов, участие в поджогах и взрывах, если эти действия были совершены «в контрреволюционных целях»3. В упоминавшемся постановлении Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. хулиганство определялось как учинение бесчинства «исключительно с целью внести дезорганизацию в распоряжения Советской власти или оскорбить нравственное чувство или политические убеждения окружающих».

Упоминания о цели в этот период встречаются в определениях преступлений нечасто. В процессе дальнейшего развития законодательных определений контрреволюционных преступлений цель деяния приобретает значение важнейшего признака как общего понятия преступлений этой группы, так и соответствующих составов.

В законодательных актах первых лет революции иной раз встречались также указания на корыстную цель или корыстный мотив деятельности. В цитированном выше постановлении ВЦИК об амнистии ко второй годовщине

" См. выше, стр. 18.

2 СУ РСФСР 1918 г. № 57, ст. 623.

3 СУ РСФСР 1919 г. № 27, ст. 301.

Октябрьской революции совершение преступлений с корыстной целью законодатель рассматривал в качестве обстоятельства, характеризующего повышенную общест-венную\опасность деяния и деятеля. Аналогичным образом был\ решен вопрос в постановлении НКЮ от 6 ноября 1920 г. о порядке применения амнистии к третьей годовщине революции". В Положении об общих местах заключения РСФСР заключенные делились на группы в зависимости от корыстного или некорыстного характера совершенных ими преступлений.

В качестве «юридического превращения» криминологического признака «сознания причиняемого вреда» можно рассматривать иногда встречавшееся в то время упоминание о заведомости. В декрете СНК от 18 декабря 1917 г. о гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния предусматривалась уголовная ответственность за дачу заведомо ложных показаний в отношении обстоятельств, препятствующих вступлению в брак2. Декрет СНК от 29 января 1920 г. о всеобщей трудовой повинности предусматривал уголовную ответственность за сообщение должностными лицами заведомо ложных сведений в целях содействия уклонению от повинности. Декрет ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г., предусматривавший уголовную ответственность за всякого рода незаконные действия должностных лиц, способствующие хищениям или связанные с ними, необходимым условием ответственности считал заведомость в отношении незаконности этих действий. Он говорил о работниках органов снабжения, «уличенных в заведомо незаконном отпуске товаров»; о сотрудниках складов, подлежащих привлечению к уголовной ответственности «за заведомо незаконный отпуск товаров»; о лицах, «"получающих заведомо незаконным путем товары из государственных складов... в целях спекуляции...» или «виновных в массовой скупке, продаже и перепродаже товаров, полученных заведомо для них незаконным путем»3.

Заслуживает внимания то обстоятельство, что некоторые принятые в тот период нормы, включавшие указание на заведомость, выдержали испытание временем

1 СУ РСФСР 1920 г. № 88, ст. 450.

2 СУ РСФСР 1917 г. № 11, ст. 160.

3 СУ РСФСР 1921 г. № 49, ст. 262.

II в дальнейшем вошли в почти неизмененном врде в кодексы. Так, декрет СНК от 24 ноября 1921 г. предусмотрел ответственность за «заведомо ложный донос органу судебной или следственной власти о совершении определенным лицом преступного деяния»". Это определение было с некоторыми изменениями воспроизведено в ст. 177 УК РСФСР 1922 года, ст. 95 УК РСФСР 1926 года и ст. 180 действующего УК РСФСР.

Аналогичным образом «заведомо ложное сообщение в письменном заявлении государственному учреждению или должностному лицу или в ответе на официальный запрос...» из упомянутого декрета СНК от 24 ноября 1921 г. было перенесено в ст. 127 УК РСФСР 1922 года и с некоторыми изменениями воспроизведено в ст. 187 УК РСФСР 1926 года.

В ряде случаев уголовное законодательство первых лет революции общим образом упоминало об умышленности тех или иных действий. Уже в декрете СНК от 16 ноября 1917 г. о роспуске Петроградской городской думы говорилось о предании суду виновных в умышленной порче или уничтожении городского имущества2. По декрету ВЦИК от 20 июня 1919 г. чрезвычайным комиссиям принадлежало право непосредственной расправы, в частности, за умышленное истребление или повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений и средств сообщения3. О злоумышленном разрушении железнодорожных сооружений говорилось в постановлении Совета рабочей и крестьянской обороны от 10 октября 1919 г. В цитированном выше декрете ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г. упоминается об умышленном невоспре-пятствовании хищениям.

Определяя покушение, Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 года говорили о том, что ^совершивший выполнил все, что считал необходимым для приведения своего умысла в исполнение,..».

Следует, однако, заметить, что не только ни в одном из этих случаев не делалось попытки раскрыть содержание умысла, но и сама терминология не отличалась четкостью. В декрете СНК от 29 января 1920 г. «О порядке

* СУ РСФСР 1921 г. № 77, ст. 639. " СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст 37. 3 СУ РСФСР 1919 г. № 27, ст. 301.

всеобщей трудовой повинности» упоминалось, например, о «намеренной порче орудий труда и материалов»", а декретом ВЦИК от 20 марта 1920 г. к подсудности революционных военных железнодорожных трибуналов были отнесены «все виды умышленного и корыстного посягательства как на имущество железнодорожное, так и на вверенное дорогам для перевозки»2. Более того, иной раз законодатель придавал необходимости предотвращения серьезного вреда настолько важное значение, что считал целесообразным в значительной мере или полностью уравнять случаи его умышленного и неосторожного причинения. В декрете ВЦИК от 20 марта 1920 г. говорилось: «...не только умышленное неисполнение служебных обязанностей (саботаж), но и явно небрежное к ним отношение в случаях, имеющих для транспорта важные последствия».

Аналогичную картину мы наблюдали в упоминавшемся выше постановлении Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г.,где говорилось о дискредитации «по неосторожности или с умыслом» Советской власти в глазах населения. Показательно в этом отношении постановление СТО от 27 июля 1920 г. «О борьбе с лесными пожарами»3. В нем нетолько предписывалось предавать суду Революционного военного трибунала должностных и" частных лиц, которые «умышленно, по небрежности или вследствие неисполнения декретов, правил, распоряжений и инструкций вызвали лесной пожар или не приняли зависящих мер для его предупреждения и прекращения», но и «за пожар по причине неосторожного разведения огня в лесу, близ леса, на пашне, выгоне, покосе и пр. виновные подлежат ответственности перед судом Революционного трибунала, как за умышленный поджог».

При этих условиях трудно сказать, что именно законодатель понимал в то время под умыслом, каким образом он отграничивал "его от неосторожности и соотносил с целью, мотивом, заведомостью или «намеренностью» соответствующих действий.

Положение дополнительно осложнялось тем, что ц

" СУ РСФСР 1920 г № 8. ст. 49,

2 СУ РСФСР 1920 г" № 21, ст. 112.

3 СУ РСФСР 1920 г. № 69, ст. 320,

уголовном законодательстве того периода упоминания о субъективной стороне преступления вообще встречались довольно редко.

С одной стороны, когда речь шла о преступлениях, сущность которых была более или менее понятна народному правосознанию без их детального описания в законе, законодатель широко прибегал к использованию простых диспозиций. Закон говорил, что тяжким преступлением является «какая бы то ни было порча конфискуемого имущества»"; что уголовной ответственности подлежат «виновные в сокрытии материалов, продуктов, заказов и в неправильном ведении отчетов и тому подобных злоупотреблениях»2; что Военно-революционный комитет должен принять «самые решительные меры к искоренению спекуляции и саботажа»3; что «в случае явного саботажа со стороны почтово-телеграфных чиновников» необходимо принимать самые решительные меры подавления4; что ведению революционного военного трибунала армии подлежат дела о совершении военнослужащими таких общеуголовных преступлений, как мародерство, посягательство на человеческую жизнь, изнасилование, разбой, грабеж, поджог, подделка денежных знаков и документов5.

В декрете СНКотбмая 1921 г. «Об ограничении прав по судебным приговорам» содержался пространный перечень преступлений, в связи с которыми мог ставиться вопрос об ограничении в правах. Это-контрреволюция, убийство, разбой, причинение тяжких ран и увечий,поджог, грабеж, кража, мошенничество, самозванство, вымогательство, присвоение, растрата, скупка заведомо краденого, ростовщичество, спекуляция в виде промысла, взяточничество, подлог, подделка денежных знаков, изнасилование, растление малолетних, профессиональное сводничество и содержание притонов разврата. В подавляющем большинстве случаев эти наименования не были расшифрованы в ранее изданных уголовных законах.

Эта особенность уголовного законодательства первых лет революции объяснялась несомненно тем, что в усло-

" СУ РСФСР 1917 г. № 1, ст. 3.

2 СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст. 35.

3 СУ РСФСР 1917 г. № 3, ст. 33.

4 СУ РСФСР 1918 г. № 33, ст. 439.

5 СУ РСФСР 1919 г. № 58, ст. 549.

виях этого периода борьба с преступностью осуществлялась в большей мере непосредственным революционным движением широких народных масс.

Еще задолго до революции В. И. Ленин писал, что «народ, масса населения, неоформленная, «случайно» собравшаяся в данном месте, сама и непосредственно выступает на сцену, сама чинит суд и расправу, применяет власть, творит новое революционное право»". На II Всероссийском съезде Советов в 1917 году В. И. Ленин говорил: «Мы должны следовать за жизнью, мы должны предоставить полную свободу творчества народным массам»2.

Это, разумеется, не означало отрицания организующей роли советских законов или преуменьшения их значения и возможностей. Напротив, декреты Советской власти должны были направлять народное движение, ориентировать его на разрешение задач охраны революционного порядка. «.Декреты,-подчеркивал В. И. Ленин,- эго - инструкции, зовущие к массовому практическому делу»3.

Когда речь шла о деяниях, сущность которых была более или менее ясна из их наименований, закон мог выполнить свою роль инструкции, зовущей к массовому делу, путем указания этих наименований без дальнейшей детализации. Напротив (и это также весьма характерно и показательно), когда возникала необходимость установить уголовную ответственность за посягательства, сущность которых не была бы "понятна широким массам без их детального описания в законе, законодатель неизменно "прибегал к такому описанию.

Так, декрет СНК, от 22 июля 1918 г. о спекуляции содержал не только развернутое определение этого преступления, но и описание его различных более и менее опасных видов с соответствующей дифференциацией ответственности. Наиболее тяжкому наказанию должны были подвергаться виновные в сбыте, скупке или хранении с целью сбыта в виде промысла продуктов питания, монополизированных республикой. Менее опасным видом спекуляции декрет считал сбыт, скупку или хранение в

* В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 12, стр. 320-321.

2 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 35, стр. 27.

3 К. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 38, стр. 199.

виде промысла нормированных продуктов питания по ценам выше твердых или других, кроме продуктов питания, монополизированных предметов. За спекуляцию должны были отвечать также лица, виновные в сбыте, скупке или хранении с целью сбыта в виде промысла прочих нормированных предметов массового потребления по ценам выше твердых. Для случаев, когда описанные выше действия совершались не в виде промысла, декрет предусматривал смягченную ответственность.

По обвинению в саботаже суду революционного трибунала подлежали те, «кто активно противодействует Рабоче-Крестьянскому правительству или призывает других противодействовать ему путем неисполнения декретов и иных постановлений Советской власти местной или центральной; явно игнорирует такие постановления и своими действиями затрудняет правильный ход работ в правительственных или общественных учреждениях или призывает к саботажу или организует таковой». По обвинению в подлоге-те, «кто учинит подлог советских документов (ордеров, мандатов, удостоверений, разрешений и иных документов) или воспользуется такими подложными документами, а также кто, имея на то право, воспользуется подлинными документами для своих личных корыстных целей или использует таковые документы, не имея права на них»".

В ряде случаев детальные описания преступлений оказывались в то время необходимыми ввиду недостаточной разработанности положений Общей части, отсутствия кодекса и стремления законодателя обеспечить всестороннюю охрану важных интересов средствами Особенной части.

Так, Инструкция Комиссиям по делам о несовершеннолетних 1920 года предусматривала уголовную ответственность взрослых за подстрекательство и склонение несовершеннолетних и малолетних к совершению общественно опасных деяний, соучастие с ними в преступлении или «попустительство такового», склонение их к проституции и половым извращениям, сводничество, эксплуатацию их труда и жестокое обращение сними2. Декрет СНК

" Постановление Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов», сИэвестия ВЦИК» от 6 октября 1918 г. 2 СУ РСФСР 1920 г. № 68, ст. 308.

от 12 июля 1920 г. установил уголовную ответственность за хранение огнестрельного оружия «без законного на него права, даже если хранение не имело преступных целей», стрельбу в воздух «без особой необходимости» з местах скопления народа, беспричинную стрельбу часовыми и милиционерами, незаконную выдачу оружия «лицам, не имеющим на то права, или лицу, которому оружие не присвоено», и, наконец, небрежное обращение с огнестрельным оружием, «следствием чего явится несчастный случай»".

1921 г. содержал определения ряда преступлении, связанных с товарообменом и торговлей. Это были искусственное повышение рыночных цен на товары по взаимному соглашению; невыпуск «с топ же целью» товаров на рынок; обмен, скупка и сбыт в виде промысла продуктов, материалов и изделий, монополизированных государством или запрещенных к свободному обращению; торговля семенным материалом во врешГ посевного оборота, «последствием чего явилось необсеменение полей»; обмен, скупка и сбыт продуктов, фальсифицированных или заведомо недоброкачественных; торговля без разрешения либо без уплаты установленного налога; нарушение правил о времени и месте торговли и др.2.

Как видно из приведенных на предыдущих страницах примеров, законодатель и при построении весьма детализированных описательных диспозиций не проявлял большого интереса к субъективной стороне преступлений.

Для последующего изложения важно отметить также и то, что многие из только что приведенных положении, иногда с почти неизмененной формулировкой, перешли в позднейшее законодательство. Так, в УК РСФСР

1922 года в ст. 85 предусматривалась «подделка мандатов, удостоверений и иных предоставляющих право или освобождающих от повинности документов»: в ст. 20- «хранение огнестрельного оружия без надлежащего разрешения»; в ст. 136-«нарушение положений, регулирующих проведение в жизнь государственных монополий»; в ст. 137-«искусственное повышение цен на

" СУ РСФСР 1&21 г. ,№ 70, ст. 557. 2 СУ РСФСР 1921 г. № 70, ст. 557.

товары путем сговора или стачки торговцев между собой или путем злостного невыпуска товара на рынок»; в ст. 139-«скупка или сбыт в виде промысла продуктов, материалов и изделий, относительно которых имеется специальное запрещение или ограждение»; в ст. 141 - «нарушение правил о торговле теми или иными продуктами или изделиями» и др.

Интересно, что некоторые из приведенных выше положений вновь появились в законодательстве после значительного перерыва. Так, постановление ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. предусматривало уголовную ответственность за подстрекательство или привлечение несовершеннолетних «к участию в различных преступлениях», а также за понуждение несовершеннолетних «к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством и т. п.»". Уголовная ответственность за «небрежное хранение огнестрельного оружия, создавшее условия для использования этого оружия другим лицом, если это повлекло тяжкие последствия», была вновь установлена только в 1960 году2.

• • Суд, судебная власть: генезис и эволюция
    • Суд, судебная власть: генезис и эволюция - страница 2
    • Суд, судебная власть: генезис и эволюция - страница 3
    • Суд, судебная власть: генезис и эволюция - страница 4
  • Стадии генезиса судебной власти
• • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики
    • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 2
    • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 3
    • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 4
    • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 5
    • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 6
    • Судебная власть: понятие, сущностные характеристики - страница 7
• • Судебно-властное отношение: критерии эффективности
    • Судебно-властное отношение: критерии эффективности - страница 2
    • Судебно-властное отношение: критерии эффективности - страница 3
    • Судебно-властное отношение: критерии эффективности - страница 4
    • Судебно-властное отношение: критерии эффективности - страница 5
• Судебные органы в Древнерусском государстве
  • Восстановление нарушенных прав на Руси в период возникновения государственности
  • Судопроизводство в Древнерусском государстве
• Особенности суда в Новгороде и Пскове
  • Судные грамоты Новгорода и Пскова
  • Структура судебных органов в Новгороде и Пскове
• Судебная власть в Московском государстве
  • Развитие судебного законодательства в XIV-XVI вв.
  • Соборное Уложение 1649 г.
• Система судебных органов в Московском государстве
  • Боярская дума и Расправная Палата
  • Приказы
  • Церковный суд
  • Вотчинные суды
  • Участие населения в суде
• Судебный процесс в Московском государстве
  • Организация судопроизводства и подсудность
  • Розыск
  • Исполнение судебных решений
• Судебные органы Российской империи в XVIII - первой половине XIX в.
  • Принципы организации судебной системы в России в конце XVII - первой половине XVIII в.
  • Высшие судебные учреждения
  • Центральные судебные учреждения
  • Местные судебные учреждения
  • Изменения в судебной системе во второй четверти XVIII в.
    • Изменения в судебной системе во второй четверти XVIII в. - страница 2
• Развитие судебной системы во второй половине XVIII - начале XIX в.
  • Судебная реформа Екатерины II
  • Изменения в судебной системе в 1796-1800 гг.
  • Судебные преобразования в первой половине XIX в.
• Судебный процесс в XVIII - первой половине XIX в.
  • Гражданское судопроизводство
    • Гражданское судопроизводство в XVIII - первой половине XIX в. - страница 2
    • Гражданское судопроизводство в XVIII - первой половине XIX в. - страница 3
    • Гражданское судопроизводство в XVIII - первой половине XIX в. - страница 4
    • Гражданское судопроизводство в XVIII - первой половине XIX в. - страница 5
  • Уголовный процесс в XVIII - первой половине XIX в.
• Великая судебная реформа в 60-х годах XIX в.
  • Проекты реформы суда
  • Судоустройство в Российской империи по законам 1864 г.
  • Институт судей
• Специальные суды в России второй половины XIX - начала XX в.
  • Крестьянские суды
  • Коммерческие суды
  • Военные суды
  • Церковный суд
• Развитие гражданского судопроизводства в России
  • Реформирование гражданского процесса в общих судах
  • Гражданский процесс в специальных судах
  • Исполнительное производство по Уставу гражданского судопроизводства 1864 г.
    • Исполнительное производство по Уставу гражданского судопроизводства 1864 г. - страница 2
• Развитие уголовного процесса в России во второй половине XIX в.
  • Уголовное судопроизводство
  • Устройство суда присяжных
  • Судопроизводство с участием присяжных заседателей
• Судебная система России в начале XX в.
  • Совершенствование законодательства в начале XX в., новые организационные формы правосудия
  • Разработка нового Уголовного уложения
  • Положение о военно-полевых судах
  • Попытка восстановления института мировых судей
  • Воссоздание военно-полевых судов
  • Российский суд в феврале-октябре 1917 г.
• Реформирование судебной системы после Октября 1917 г.
  • Создание основ советского права
  • Ликвидация старой системы судопроизводства и создание новой
  • Стихийное возникновение революционных судов
  • Декрет о суде № 1
  • Декрет о суде № 2
  • Декрет о суде № 3
• Развитие советского права в период Гражданской войны
  • Общие тенденции в становлении советского права
  • Уголовное право в период Гражданской войны
• Судебная система Советского государства в 1920-1930-е годы
  • Судебная реформа 1922 г.
  • Судейские кадры
  • Специальные сессии суда
  • Губернские суды
  • Создание советской прокуратуры
  • Становление советской адвокатуры
• Развитие советского права в 1920-1930-е годы
  • Уголовный кодекс РСФСР 1922 г.
  • Процессуальное право
  • Гражданский процессуальный кодекс РСФСР
  • Развитие судебной системы в 1920-1930-е годы
  • Уголовное право и уголовный процесс в период репрессий
• Судебные органы СССР в период Великой Отечественной войны
  • Советское право в период Великой Отечественной войны
  • Расширение подсудности и укрепление системы военных трибуналов
  • Развитие судебного права в годы войны
  • Судебное управление в годы войны
• Судебная система в СССР во второй половине 1940-х - конце 1980-х годов
  • Развитие советского права
  • Кодификация советского законодательства
  • Перестройка судебной системы
  • Развитие правовой системы в период перестройки
• Конституционные основы судебной власти в Российской Федерации
  • Институт судебной власти в постсоветской России
    • Институт судебной власти в постсоветской России - страница 2
    • Институт судебной власти в постсоветской России - страница 3
  • Развитие законодательства Российской Федерации о судебной системе
  • Реформа принудительного исполнения 1997 г.
  • Ход судебной реформы России в 2002-2006 гг.
    • Ход судебной реформы России в 2002-2006 гг. - страница 2
    • Ход судебной реформы России в 2002-2006 гг. - страница 3
    • Ход судебной реформы России в 2002-2006 гг. - страница 4

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г.

Уголовный кодекс состоял из введения и двух частей: Общей и Особенной. Каждая часть делилась на главы. Задачей Уголовного кодекса являлась правовая зашита государства трудящихся от преступления и от общественно опасных элементов путем применения наказаний к нарушителям революционного порядка. УК РСФСР 1922 г. признавал преступлением всякое опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени . Советское государство открыто заявляло классовый характер уголовной политики, направленной на охрану интересов государства и трудящихся.

Целью наказания УК признавал: предупреждение новых нарушений со стороны как преступника, так и других неустойчивых членов общества; приспособление нарушителя к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия; лишение преступника возможности совершения дальнейших преступлений. Обязательным условием применения наказания являлось наличие вины преступника в форме умысла или неосторожности.

УК предусматривал гибкую систему наказаний, начиная от высшей меры (за наиболее опасные преступления) и до общественного порицания. Меры наказания устанавливались в зависимости от характера и опасности преступления. Судебным органам предоставлялось право определять меры наказания в пределах статьи кодекса с учетом объективных обстоятельств дела и личности преступника

В Особенной части УК РСФСР на первом месте стояли наиболее опасные государственные преступления - контрреволюционные, а также против порядка управления. Затем следовали главы о должностных преступлениях, о нарушении правил отделения церкви от государства, о преступлениях хозяйственных, против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, об имущественных и воинских преступлениях.

Статьи Уголовного кодекса карали за расточительное отношение арендатора к полученному им по договору государственному имуществу, злонамеренное использование договора с государственной организацией и другие недобросовестные действия по отношению к государству. Ряд статей УК устанавливал санкции за нарушение нанимателем законов о труде. Кодекс предусматривал суровое наказание также за нарушение законов о государственных монополиях, за искусственное повышение цен путем сговора торговцев и злостный невыпуск товаров на рынок: фальсификацию с корыстной целью свойств предметов сбыта и общественного потребления; непредставление сведений о ходе работы и производительности предприятия в целях сокрытия от государственного контроля своих доходов и др. За эти преступления устанавливались длительные сроки лишения свободы.

В уголовном законодательстве особенно важным в тот период было издание в конце октября 1924 г, «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик », Положения о государственных преступлениях и Положения о воинских преступлениях . «Основные начала» и Положения имели своей целью установление единства уголовно-правовой политики и единой законности на всей территории СССР.

«Основные начала» определяли задачи уголовного законодательства, пределы его действия в связи с образованием СССР, вилы, цели и условия применения наказания, порядок условно-досрочного освобождения.

Положение о воинских преступлениях определяло понятие и конкретные составы этих преступлений, и было включено в качестве специальной главы в уголовные кодексы всех союзных республик.

В конце 20-х годов (1926-1928 гг.) в СССР были изданы в новых редакциях уголовные кодексы союзных республик, а также разработаны и утверждены общесоюзные Положения о государственных и воинских преступлениях.

Новый Уголовный кодекс был принят в 1926 г. и введен в действие 1 января 1927 г. Создание уголовных кодексов союзных республик в новой редакции обусловливалось прежде всего необходимостью привести кодексы в соответствие с основными началами уголовного законодательства Союза СССР и союзных республик 1924 г. Далее, в 1923-1926 гг. был издан ряд законов, которые должны были отразиться в кодексах, и. кроме того, потребовалось ввести ряд уточнений как в общие положения кодексов, так и в отдельные составы преступлений, а также дополнить Кодекс некоторыми новыми составами. Была пересмотрена структура Кодекса.

В феврале 1927 г. было издано общесоюзное Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) . В июле 1927 г. было издано новое Положение о воинских преступлениях.

Последующим законодательством было серьезно изменено содержание ряда положений уголовного права, создан ряд новых норм. Изменения общих положений уголовного права (Общей части кодексов) связаны главным образом с пересмотром системы и некоторых принципов наказаний и с уточнением субъектов отдельных преступлений.

В 1929 г. изданы постановления об изменении Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик . Постановление от 13 октября 1929 г. включило в число признаков, отягчающих преступление и влекших усиление наказания, повторность совершения преступления, а также совершение преступлений в отношении лиц, которые находились на попечении преступника или в особо беспомощном состоянии (по возрасту, по болезни и др). В то же время предусматривалось применение судом наказания ниже низшего предела, указанного в законе. Суду было предоставлено право вовсе не применять наказание, если к моменту рассмотрения дела само преступление и обвиняемый перестали представлять серьезную опасность. Это давало возможность применять мягкие меры к правонарушителям из трудящихся, совершавшим незначительные преступления по несознательности.

Постановление от 6 ноября 1929 г. установило вместо одного вида лишения свободы (со строгой изоляцией или без нее) два самостоятельных вида: в исправительно-трудовых лагерях отдаленных местностей на срок от 3 до 10 лет и в общих местах заключения сроком до 3 лет. Соответственно был изменен порядок применения ссылки и высылки.

В связи с переходом ряда специальных служб на военизированное положение субъектами воинских преступлений могли стать работники милиции, военизированной и пожарной охраны, особых отрядов НКПС, исправительно-трудовых лагерей и др.

Гораздо больше изменений произошло в советском уголовном законодательстве по конкретным видам преступлений.

В 1929 г. специальным законом граждане СССР, находившиеся за границей и перебежавшие в лагерь врагов рабочего класса, объявлялись вис закона и в случае их обнаружения и опознания подлежали по приговору Верховного Суда СССР расстрелу в 24 часа, их имущество конфисковывалось. Этому закону была придана обратная сила.

Суровая ответственность устанавливалась Советским государством за ряд преступлений, направленных на подрыв экономической мощи СССР, таких как подделка и сбыт в виде промысла денег, государственных ценных бумаг, нарушение правил ввоза и вывоза валютных, а также фондовых ценностей (контрабанда) и др.

Эти преступления карались вплоть до высшей меры наказания. Опасными преступлениями были признаны передача за границу изобретений, сделанных советскими гражданами, и незаконное сообщение о них. Такие действия квалифицировались как шпионаж.

Существенно изменились содержание и признаки состава такого преступления, как спекуляция. Как известно, статьи о спекуляции в уголовных кодексах союзных республик 1922-1928 гг. (в УК РСФСР 1926 г. - ст. 107) карали не вообще скупку и перепродажу товаров, которая была разрешенной формой деятельности частных торговцев, а лишь такую, которая сопровождалась злостным повышением цен, сокрытием или невыпуском товаров на рынок.

22 августа 1932 г. был издан новый Закон «О борьбе со спекуляцией» , включенный затем в уголовные кодексы. Спекуляцией по этому закону признавалась скупка и перепродажа частными лицами в целях наживы продуктов сельского хозяйства и предметов массового потребления. Ответственность за это преступление была установлена в виде лишения свободы сроком от 5 до 10 лет.

Принятию УК РСФСР 1922 г. предшествовала кропотливая законопроектная работа. Уже в июне 1920 г. вопрос о разработке Уголовного кодекса выносится на рассмотрение III Всероссийского съезда деятелей юстиции. Было разработано несколько вариантов официальных проектов УК. По принципиальным вопросам, например, об основаниях уголовной ответственности, понятии преступления, институте аналогии, в них содержались противоположные решения.

Например, в проекте УК Общеконсультативного отдела Объяснительная записка гласила: "Внешние формы осуществления деяния, степень реализации воли, формы участия в правонарушении теряют значения граней, с необходимостью определяющих тяжесть наказания и даже саму наказуемость: Оттенки умышленности и неосторожности утрачивают значение факторов, направляющих наказание по заранее определенной линии, сохраняя некоторое значение признаков, свидетельствующих о характере личности, они перевешиваются анализом свойств преступного состояния деятеля, мотивами правонарушения и особенно избранных средств"*(32) . Подобной же точки зрения придерживался проект УК, составленный секцией права и криминологии Института советского права*(33) . Большие дискуссии разгорелись вокруг нормы об аналогии, классификации преступлений, смертной казни, системы наказаний. Проекты УК обсуждались в январе 1922 г. на IV Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, в котором приняли участие 5500 делегатов.

Достойно сожаления, что в последующем никогда проекты кодексов не обсуждались на столь высоком профессиональном уровне. Созданная съездом комиссия разработала новый вариант проекта УК.

Рассмотрением проекта УК занималась специальная комиссия при Малом Совнаркоме в марте 1922 г., внесшая в проект УК свыше 100 поправок. Проект Малого Совнаркома отказался от социального (материального) понятия преступления, заменив его формальным (юридическим): "Преступление есть деяние, воспрещенное во время его учинения уголовным законом". Соответственно отсутствовала норма об аналогии. Минимальный возраст уголовной ответственности в проекте устанавливался в 16 лет. Максимальный срок лишения свободы повышен с пяти до шести лет. В результате тщательного и демократичного обсуждения проектов УК последний вариант проекта существенно отличался от первого, представленного Наркомюстом. Об обстановке работы над проектом УК можно судить по письму наркома Наркомюста Д.И.Курского от 23 февраля 1922 г. В.И.Ленину: "Обращаю Ваше внимание также и на ту, поистине египетскую работу, которую, как, например, в области уголовного права, самостоятельно (без прецедентов и активного участия спецов) пришлось проделать за последние 2-3 месяца, когда приходилось заваленным канцелярской работой членам комиссии работать над законодательством буквально ночами"*(34) .

На майской сессии ВЦИК IX созыва проект УК обсуждался на четырех пленарных заседаниях, а также на трех заседаниях комиссии, специально созданной сессией для доработки УК. Острейшие дебаты развернулись вокруг понятия преступления (должно оно быть формальным либо материальным), об аналогии (нужна она или нет), об условном осуждении, основаниях уголовной ответственности и многих других вопросах*(35) .

На пленарном заседании ВЦИК 23 мая 1922 г. в результате постатейного обсуждения проекта было одобрено большинство замечаний к нему и внесены новые поправки, в частности, увеличен срок лишения свободы до десяти лет, декриминализированы многие мелкие преступления (например, курение в неразрешенных местах, превышение скорости езды, пьянство в общественном месте).

Обращает на себя внимание необыкновенная оперативность законопроектной работы, и это в чрезвычайно тяжелых условиях жизни страны в начале 20-х гг.: несколько альтернативных проектов УК, сотни поправок на различных этапах обсуждения его, подлинная демократичность обсуждения, прежде всего профессиональными юристами, несколько пленарных заседаний ВЦИК по проекту УК, наконец, постатейное обсуждение УК. Опыт столь основательного процесса принятия республиканского УК, к сожалению, позже ни разу не повторился.

1 июня 1922 г. УК РСФСР вступил в силу. Это был самый краткий из всех известных мировой истории кодекс: всего 218 статей. Одну четверть занимали нормы Общей части. А это самый верный показатель содержательности всякого УК; его научного уровня, ибо именно в нормах Общей части выражаются принципы и общие положения ответственности за преступления. От их социально-правовой точности и полноты зависит содержательность кодекса в целом. Общая часть УК имела следующую систему: раздел I - пределы действия Уголовного кодекса; II - общие начала применения наказания; III - определение меры наказания; IV - роды и виды наказаний и других мер социальной защиты; V - порядок отбывания наказаний.

Принципиальной особенностью первого социалистического УК явилось раскрытие материальной, т.е. социальной, сущности и назначения институтов и норм Общей части. Защита рабоче-крестьянского государства и общества от преступных посягательств четко и открыто объявлялась задачей УК (ст. 5 УК). Преступление определялось как общественно опасное действие или бездействие, опасное не для абстрактной системы благ, а для рабоче-крестьянского правопорядка. В дефиниции преступления, можно сказать, присутствует и правовой признак - противоправность, ибо говорится об опасности преступлений правопорядку, т.е. порядку, охраняемому правом. Однако запрещенность преступлений уголовным законом не могла быть включена в понятие преступления из-за нормы об аналогии. Статья 10 УК устанавливала: "В случае отсутствия в Уголовном кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений, наказания или меры социальной защиты применяются согласно статьям Уголовного кодекса, предусматривающим наиболее близкие по важности и роду преступления, с соблюдением правил Общей части сего кодекса".

Относительно нормы об аналогии, как отмечалось, состоялись бурные дискуссии. Председатель Малого Совнаркома, например, категорически высказался против нее: аналогия - отступление от принципа законности, путь к судебному произволу, "взрыв" Особенной части УК. Победили доводы "за": аналогия нужна, так как четыре года Советской власти, особенно с учетом спешки принятия УК, - срок слишком малый для правильного прогноза возможных форм преступлений при отсутствии исторических аналогов социалистического УК.

Толкование учеными аналогии также не было однозначным. Одни, например, М.М.Исаев, считали, что аналогия носит чисто технический, а не принципиальный характер. Другие, например, А.А.Пионтковский, полагали аналогию видом расширительного толкования уголовного закона. Третьи, например, М.А.Чельцов-Бебутов и Н.В.Крыленко, придавали ст. 10 УК принципиальное значение в деле "революционизированного права".

Изданный 8 июля 1922 г. циркуляр НКЮ предписывал судам: "По общему правилу наказания и другие меры социальной защиты могут применяться судом лишь в отношении деяний, точно указанных в УК. Изъятие из этого правила допускается лишь в тех исключительных случаях, когда деяние подсудимого, хотя точно и не предусмотрено Уголовным кодексом, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового правопорядка, установленного рабоче-крестьянской властью, но не законом свергнутого правительства".

Два года действия УК 1922 г. показали, что норма об аналогии судами применялась редко, чаще в порядке расширительного толкования норм УК и к реально опасным преступлениям. Этому способствовало и уголовно-процессуальное законодательство*(36) . Большим достижением УК 1922 г. явилась норма об умысле и неосторожности. Законодательная формулировка вины оказалась настолько удачной, что прошла испытание временем и с небольшими изменениями вошла в современное российское уголовное законодательство.

УК занял позицию абсолютной ненаказуемости приготовления к преступлению. В соучастии уточнено сравнительно с Руководящими началами, что наказуемость соучастников определяется степенью участия их в преступлении. Расширена по сравнению с Руководящими началами система обстоятельств, исключающих уголовную ответственность: необходимая оборона дополнена крайней необходимостью.

Система наказаний включала: а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; б) лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой; в) принудительные работы без содержания под стражей; г) условное осуждение; д) конфискацию имущества, полную или частичную; е) штраф; ж) поражение прав; з) увольнение от должности; и) общественное порицание; к) возложение обязанности загладить вред. Смертная казнь не включалась в систему наказаний, что подчеркивало ее исключительный и временный характер "вплоть до отмены Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом".

Максимальный срок лишения свободы устанавливался в десять лет, что крайне гуманно вообще, а для государства, где еще продолжалась гражданская война, существовала экономическая разруха, преступность оставалась на высоком уровне, особенно.

УК занял позицию принципиальной незаменимости штрафа лишением свободы. Тем самым исключалась возможность неимущим осужденным лишаться свободы только потому, что они не имели средств для оплаты штрафа, а имущим откупиться деньгами от лишения свободы. При невозможности оплатить штраф УК вменял штраф принудительными работами без содержания под стражей.

Лишение прав состояло в лишении активного и пассивного избирательного права, права занимать ответственные должности, быть народным заседателем, защитником на суде, попечителем и опекуном. Надо заметить, что советское уголовное законодательство в последующем отказалось от данного вида наказания, что не бесспорно. Зарубежные УК, в том числе новейшие - УК Франции 1992 г. и УК Испании 1995 г., такое наказание даже в расширенном варианте знают и успешно применяют на практике.

Самое легкое наказание - общественное порицание - заключалось в публичном (на собрании, сельском сходе и т.д.) объявлении вынесенного судом осуждения данному лицу или опубликовании приговора в печати за счет осужденного либо без опубликования.

УК предусматривал меры защиты двух видов: за деяния, не являющиеся преступлением, и как дополнительные наказания. К первым относилось помещение в учреждение для умственно и морально дефективных и принудительное лечение, ко вторым - воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью, а также удаление из определенного места (высылка). Уместно отметить, что дополнительные по содержанию меры наказания неверно было объединять с мерами, наказаниями не являющимися и применяемыми к лицам, не совершавшим преступлений.

Неясными оказались основания применения высылки до трех лет к лицу, признанному судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасным. Если лицо виновно в "преступной деятельности", то за нее оно и должно нести наказание. "Связь с преступной средой" может быть соучастием либо укрывательством или недоносительством. Именно за такую уголовно-правовую связь лицо только и должно отвечать.

Статья 49 УК о высылке социально опасных лиц сослужила в последующих репрессиях крайне негативную службу. Не случайно по этой норме при обсуждении проектов УК шли горячие споры, надо ли ее оставлять в УК или передать административному законодательству, правильно ли наряду с наказанием иметь меры социальной защиты, следует ли в ст. 5 УК помимо задачи правовой защиты государства трудящихся от преступлений включать указание на борьбу с общественно опасными элементами. Правда, в ст. 7 говорилось, что "опасность лица обнаруживается совершением действий, вредных для общества, или деятельностью, свидетельствующей о серьезной угрозе общественному правопорядку". Однако возможность наказания по аналогии и высылка до трех лет за связь с преступной средой и прошлые судимости могли привести (и приводили) на практике к нарушениям законности.

Столь серьезные просчеты в УК, как двойственность оснований уголовной ответственности: и преступление, и социально опасные элементы; раздвоение последствий совершения преступлений на наказания и меры социальной защиты с неопределенной природой высылки за "связь со средой" и прошлые судимости, сыграли в последующем роковую роль. И не только в 30-х гг., но еще и до вступления УК в силу. Так, в 1921 г. Центроугрозыск объявил "неделю воров". Арестовывались все, кто когда-либо имел судимость за имущественные преступления. Лишь срочное вмешательство Наркомюста устранило результаты такой "недели".

Введение в ст. 49 понятия "социально опасные элементы" в виде их высылки находилось в кричащем противоречии с советским законодательством 1917-1922 гг., с декретами, где подобные термины не употреблялись, говорилось исключительно о наказании и неизменно "по степени вины"*(37) .

Установив минимальный возраст уголовной ответственности в 14 лет, УК 1922 г. в том же году претерпел дальнейшие изменения в сторону гуманизации. Наказание несовершеннолетним в возрасте от 14 до 16 лет судом смягчалось наполовину, от 16 до 18 - на одну треть против высшего размера санкции, установленной соответствующими статьями УК. Смертная казнь к несовершеннолетним не применялась, равно как и к беременным женщинам.

Таким образом, основными положительными чертами первого советского Уголовного кодекса являются: а) ясное раскрытие социальной природы советского уголовного законодательства, его задач, понятия преступления, обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, целей наказания; б) реализация принципа вины восстановлением (сравнительно с Руководящими началами) норм об умысле и неосторожности; в) гуманность и справедливость системы наказания.

Отрицательные черты: а) ошибочное введение в УК понятия "социально опасный элемент" как самостоятельного помимо преступления основания уголовной ответственности; б) включение вместо дополнительных наказаний терминологически неясных "мер социальной защиты" за преступления; в) введение высылки по ст. 49 с неуголовно-правовыми основаниями ее применения.

_ 5. Первое общесоюзное уголовное законодательство. Республиканские кодексы 1926-1940 гг.

После образования Союза Советских Социалистических Республик и принятия Конституции СССР началось и создание общесоюзного уголовного законодательства. Были приняты Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г.

После принятия Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. республиканские УК подлежали приведению в соответствие с ними. УК УзССР вступил в силу 1 июня 1927 г., УК АрмССР - 1 ноября 1927 г., УК АзССР - 15 января 1928 г., УК ГССР - 1 мая 1928 г., УК ТуркССР - 1 февраля 1928 г., УК БССР - 15 ноября 1928 г. Процесс принятия республиканских УК продолжался до 1940 г. Например, УК КазССР и УК КиргССР были приняты после 1936 г., когда Конституция СССР закрепила их статус союзных республик.

Первые республиканские УК не воспроизводили механически Основные начала в своих Общих частях ввиду суверенности, а также ввиду непоследовательности Основных начал, некоторые нормы которых оказались многозначными.

Новый УК РСФСР признал себя преемником УК 1922 г., поэтому назывался Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 г. Он состоял из пяти разделов: 1 - о задачах уголовного законодательства РСФСР; 2 - пределы действия Уголовного кодекса; 3 - общие начала уголовной политики РСФСР; 4 - о мерах социальной защиты, применяемых по Уголовному кодексу в отношении лиц, совершивших преступления; 5 - о порядке применения мер социальной защиты судебно-исправительного характера.

Подобно УК 1922 г. в ст. 6 давалось классово-социальное понятие преступления. Сохранялась норма об аналогии. В развитие материального признака преступления к ст. 6 было дано важное примечание: "Не является преступлением действие, которое хотя формально и подпадает под признаки какой-либо статьи Особенной части настоящего кодекса, но в силу явной малозначительности и отсутствия вредных последствий лишено характера общественно опасного".

УК РСФСР 1926 г. сохранил норму о лицах, "представляющих общественную опасность по прошлой деятельности и связи с преступной средой" (ст. 7). В такой норме тем более не существовало необходимости, что для общественно опасных лиц теперь не предусматривалось каких-либо специальных мер социальной защиты. Ссылка и высылка в ст. 35 УК оценивались как основные или дополнительные наказания совершивших преступления лиц. Тем самым была создана легальная основа для грядущих репрессий 30-х гг. в отношении лиц, преступлений не совершавших, но общественно опасных по различным произвольным оценкам.

Минимальный возраст уголовной ответственности республиканские УК установили в 13 и 14 лет.

Нечеткость конструкции соучастия в Основных началах привела к тому, что часть УК отнесла заранее не обещанное укрывательство к соучастию, а часть выделила в самостоятельную норму, соучастием правильно не признав.

По той же причине республиканские УК неодинаково решили принципиальный вопрос о наказуемости приготовления к преступлению, хотя для УК РСФСР 1926 г., казалось бы, не было проблем как преемника УК 1922 г., категорически отказавшегося от наказуемости приготовления к преступлению. Неопределенная формула Основных начал "начатого преступления", да еще не завершенного "по каким-либо причинам", привела к тому, что одни УК, верно истолковав начатое преступление как покушение, оставили вне пределов уголовной ответственности приготовление к преступлению (например, УК УССР). Другие криминализировали и приготовление (например, УК РСФСР). В разъяснении Верховного Суда СССР в постановлении Пленума от 7 мая 1928 г. указано, что общесоюзное уголовное законодательство под начатым, но не оконченным преступлением понимает как покушение, так и приготовление. Президиум ВЦИК СССР, согласившись с таким ошибочным толкованием, придал ему легальную силу. Бесчисленное множество раз за три с лишним десятилетия УК РСФСР критиковали за крайнюю репрессивность ввиду объявления наказуемым приготовления к преступлению.

Свою зловещую роль в делах "о приготовлениях к террористическим актам" эта норма сыграет в годы массовых сталинских репрессий.

Система наказаний в этом УК в основном сходна с УК 1922 г. Обоснованно из нее исключили условное осуждение, ибо оно - не вид наказания. Напротив, неудачно включили в систему наказаний предостережение, которое, как и общественное порицание, не обладает карательной силой уголовного наказания. Не стало наказания в виде возложения обязанности загладить вред. Оно вновь появится в УК РСФСР 1960 г.

Неудачным новшеством Основных начал явилась замена термина "наказание" термином "меры социальной защиты", которые подразделялись на три вида: 1) меры судебно-исправительного характера (бывшее наказание); 2) меры медицинского характера и 3) меры медико-педагогического характера. Первые применялись за преступления, вторые - к невменяемым лицам, третьи - к несовершеннолетним в случаях замены наказания этими мерами.

Объяснение новелле, даваемое Конституционной комиссией, сводилось, якобы, к необходимости отмежевания от буржуазного уголовного права с его пониманием наказания как кары и возмездия. Ряд ученых объясняли тогда позицию Основных начал влиянием итальянской школы, прежде всего проекта кодекса Ферри, сторонника социологической школы. Другие проектанты, например, Н.В.Крыленко, связывали замену наказания мерами социальной защиты с буквальной трактовкой высказывания К.Маркса о том, что "наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования"*(38) . Догматизм от марксизма здесь налицо. Хорошо еще, что отказ от термина "наказание" никак не сказался на других институтах и нормах Основных начал. С середины 30-х гг. "наказание" было восстановлено в своем значении и терминологии. Издаваемые уголовно-правовые нормы в санкциях содержали не формулировку "влечет применение мер социальной защиты", а "наказывается" или "карается".

Изменения в системе наказаний в Основных началах сводились к следующему: условное осуждение обоснованно было выведено из числа видов наказаний, ибо таковым не является; объявление врагом трудящихся сопрягалось с изгнанием из пределов СССР; предостережение выносилось судом при оправдательном приговоре (что неудачно, ибо при оправдательном приговоре нет ни преступления, ни наказания, и предостережение не должно находиться в системе наказаний).

Шагом назад следует признать конструкцию неоконченного преступления. Основные начала по неясной причине отказались от четких понятий и терминов УК 1922 г. "приготовление к преступлению" и "покушение на преступление". В ст. 11 говорилось о "начатом преступлении", причем не завершенном не по зависящим от воли лица обстоятельствам, а "по каким-либо причинам". Такими причинами мог быть и добровольный отказ. Тогда ни приготовления, ни покушения нет. При такой формулировке объяснимо отсутствие нормы о добровольном отказе, охватываемом "начатым преступлением".

Важное добавление последовало в Основных началах в нормах о необходимой обороне и крайней необходимости. Они объявлялись правомерными не только при охране интересов своих и других лиц, но и при защите Советской власти и революционного правопорядка.

Основные начала включили развернутый перечень смягчающих и отягчающих обстоятельств при назначении наказания.

К большому сожалению, Основные начала не только сохранили норму о ссылке и высылке лиц, не совершивших преступления, но признанных судом общественно опасными по своей прошлой деятельности или связи с преступной средой, но и усугубили ее ошибочность, распространив на оправданных лиц и увеличив срок высылки с трех до пяти лет (ст. 22). Эта норма уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик входила в явное противоречие с преамбулой Основных начал, которая основанием уголовной ответственности признавала исключительно совершение преступления*(39) .

_ 6. Уголовное законодательство периода грубых нарушений законности (1927-1941 гг.)

Уголовное законодательство 30-х гг. принадлежит к наиболее мрачным периодам его истории. Именно оно будучи наиболее репрессивным из всех правовых средств стало использоваться в нормотворческой и правоисполнительской деятельности как орудие массовых репрессий в отношении противников режима личной власти H.В.Сталина, становления и упрочения командно-административной системы государственно-партийного социализма. Уголовная политика начала базироваться на глубоко ошибочной сталинской концепции усиления классовой борьбы по мере строительства социализма.

В.И.Ленин называл тремя главными врагами Советской власти взяточничество, безграмотность и комчванство. И.В.Сталин объявил тремя врагами государства верхушку буржуазной интеллигенции в промышленности, кулачество в деревне и бюрократические элементы в аппарате*(40) .

С конца 20-х гг. начался демонтаж ленинской модели социализма и его подсистемы - уголовного права. В это же время прошла серия судебных процессов со смертными приговорами в отношении "врагов" в промышленности. В 1928 г. по так называемому Шахтинскому делу осуждены "вредители" в каменноугольной промышленности Донецка. В приговоре говорилось: "Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольного хозяйства методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижения качества продукции, повышения себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудных заводов и т.д."*(41) .

Как нетрудно убедиться из приведенной цитаты, типичная бесхозяйственность произвольно превращалась в контрреволюционные преступления. И такие "шахтинцы", по уверению главы партии и государства, "сидели" во всех отраслях промышленности.

По другому делу - "Промпартии" - в 1930 г. еще одна большая группа крупных специалистов обвинялась в контрреволюционной деятельности в виде вредительского планирования народного хозяйства, в связи с зарубежными организациями и подготовке к диверсионным актам. Громкий процесс состоялся в 1931 г. По нему были осуждены члены контрреволюционной организации, которые "вредительствовали" в Госплане, ВСНХ, Госбанке, Наркомате труда, Центросоюзе и т.д. и т.п. Такие процессы прокатились по всей стране со стереотипными обвинениями во вредительстве, создании контрреволюционных организаций, подготовке террористических актов, антисоветской агитации и пропаганде.

Кулачество, понятие которого оказалось растяжимым, нормативно не определенным и потому часто охватывающим середняцкие слои крестьянства, за исключением действительно опасных преступников, совершающих террористические акты, уничтожение колхозного имущества и другие тяжкие преступления, преследовалось по статьям о контрреволюционных и общеуголовных преступлениях. Вот как об этом писал краткий курс истории ВКП(б): "В ответ на отказ кулачества продавать излишки хлеба по твердым ценам партия и правительство провели ряд чрезвычайных мер против кулачества, применили 107 статью Уголовного кодекса о конфискации по суду излишков хлеба у кулаков и спекулянтов в случае их отказа продавать эти излишки государству по твердым ценам"*(42) .

Для борьбы с кулаками, или, как их еще именовали, "кулацко-зажиточными элементами", широко применялись статьи УК об уклонении от уплаты налогов, ростовщичестве, нарушении правил о трудовом законодательстве.

Для реализации политики "ликвидации кулачества как класса" широко и произвольно использовались нормы о контрреволюционных преступлениях. Например, в Докладной записке юридической части Колхозцентра РСФСР (октябрь 1929 г.) кулацкие выступления рекомендовалось относить к преступлениям, предусмотренным ст. 58-58.14 УК. Подрыв кооперации в виде срыва собраний, препятствия сельскохозяйственным работам - вредительство (ст. 58.14), разрушение или повреждение колхозного имущества взрывом, поджогом - диверсия (ст. 588), пропаганда и агитация, направленная на противодействие колхозному движению - антисоветская агитация и пропаганда (ст. 58.10).

18-й Пленум Верховного Суда СССР от 2 января 1928 г. внес свою лепту в беззаконие. Он разъяснил, что под контрреволюционными действиями надо понимать действия и в тех случаях, "когда совершивший их хотя и не ставил прямо контрреволюционной цели, однако сознательно допускал их наступление или должен был пред видеть общественно опасный характер последствий своих действий"*(43) . Верховный Суд СССР, таким образом, не только расширил вину контрреволюционного преступления за счет косвенного умысла, но и признал возможным контрреволюционное преступление даже по неосторожности.

В результате таких "рекомендаций" высшего судебного органа страны Уголовно-кассационная коллегия Верховного Суда РСФСР вынуждена была в своем отчете того времени отметить многочисленные случаи незаконного осуждения за контрреволюционные преступления не "классово враждебных элементов", а бедняков и середняков, совершивших бытовые преступления, преступления против порядка управления и хозяйственные преступления*(44) .

Большой суровостью санкций в сочетании с расплывчатостью диспозиций, граничащей с юридической безграмотностью, отличался печально известный Закон от 7 августа 1932 г. "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и в кооперации и укреплении государственной (социалистической) собственности" Так, в Законе "приравнивалась" по приему законодательной аналогии колхозная собственность к государственной. Без какой-либо дифференциации преступлений от мелких до крупных была установлена ответственность вплоть до расстрела за хищение такой собственности. Этот закон применялся во время Отечественной войны и после нее за сбор колосков, оставшихся в поле после уборки хлеба (так называемые "колосковые дела").

Угроза, как сказано в законе, "кулацко-капиталистических элементов" колхозникам с целью заставить их выйти из колхоза или с целью насильственного разрушения колхоза приравнивалась к контрреволюционным преступлениям с лишением свободы от 5 до 10 лет с заключением в концентрационные лагеря.

Помимо уголовного для массовых репрессий активно использовалось административное законодательство в виде высылки до 10 лет с конфискацией имущества по решению местных исполнительных органов. Так, в постановлении ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г. "О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством" исполкомам краевых (областных) Советов и правительствам автономных республик было дано право принимать все необходимые меры по борьбе с кулачеством вплоть до полной конфискации имущества кулаков и выселения их из пределов отдельных районов и краев (областей). При этом продавать собственное имущество "кулацко-зажиточным элементам" запрещалось, продавать продукты сельского хозяйства - тоже. При самовольной распродаже имущества "кулацких хозяйств" райсоветы имели право на "немедленную конфискацию имущества".

Сами понятия "кулак", "кулацко-зажиточный элемент", "кулацкое хозяйство" нормативно не определялись и на местах трактовались весьма широко и произвольно*(45) . В результате репрессивное "раскулачивание", само по себе антиконституционное, охватило не только 4,2% кулаков по официальной статистике, но и 15% иного сельскохозяйственного населения, главным образом, середняков. "Антикулацкое" уголовное законодательство исходило из априорной принадлежности крестьян к "кулакам" и "зажиточным" элементам, чему способствовало и тогдашнее законодательство о социально-опасных элементах, преступлений не совершивших, но высылке подлежащих*(46) .

В 1935 г. отменяется ст. 8 Основных начал, предоставлявшая союзным республикам право определять минимальный возраст уголовной ответственности. По Закону от 7 апреля 1935 г. "О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних" несовершеннолетние привлекались к ответственности за кражи, насильственные преступления и убийства начиная с 12 лет, как было сказано в законе, "с применением всех мер уголовного наказания". Поскольку с 30-х гг. уголовные законы издавались главным образом Союзом ССР, а не республиками, то оставалось неясным, отменяли ли более поздние общесоюзные законы Основные начала 1924 г., с их запретом применять к несовершеннолетним смертную казнь, ссылку, высылку и другие наказания.

Ужесточение уголовных репрессий осуществлялось и введением постановлением ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1936 г. тюремного заключения наряду с прежним местом отбывания лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях двух режимов.

Постановлением ЦИК СССР от 2 октября 1937 г. был повышен максимум лишения свободы с 10 до 25 лет. В 1939 г. было отменено условно-досрочное освобождение заключенных от дальнейшего отбытия наказания.

Единственным исключением из сверхрепрессивного уголовного законодательства 30-х гг. оказалась новая общесоюзная норма о погашении судимости со сниженным по сравнению с республиканскими нормами сроком погашения. Возможно, она была вынужденной из-за громадного числа судимых граждан.

В 1936 г. принимается новая (сталинская) Конституция СССР. Законодательство об ответственности за преступления передается в исключительное ведение СССР. Суверенные союзные республики были лишены права на собственные уголовные законодательства на своей территории. В самой Конституции мы находим целый ряд прогрессивных нормативных установлений, в том числе и по уголовному законодательству. Во исполнение их в 1938 г. принимается Закон о судоустройстве. Последний отменил ст. 22 Основных начал, позволяющую ссылать и высылать лиц, не совершивших преступлений либо оправданных за них. Но Закон о судоустройстве не отменил привлечение к ответственности невиновных. Так, согласно ч. II ст. 1 (3) постановления ЦИК СССР от 8 июля 1934 г. "О дополнении Положения о преступлениях государственных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления" по статьям об измене Родине совершеннолетние члены семьи изменника Родины, совместно с ним проживающие или находящиеся на его иждивении, только на этом основании подлежали высылке в отдаленные районы Сибири на пять лет. Абсолютно определенная санкция - 10 лет лишения свободы - была установлена за недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене. В целом Конституция СССР и Закон о судоустройстве не помешали практике беззаконных репрессий. Количество осужденных с 1936 по 1937 г. за контрреволюционные преступления выросло в 10 раз. Ужесточение карательной политики сказалось и на общей судимости. Так, если в 1937 г. удельный вес заключенных в СССР в расчете на 100 тыс. населения составлял 469 человек, то в 1939 г. он удвоился до 859 чел.*(47)

Во второй половине 30-х гг. прошла серия судебных процессов над высшими руководителями партии и государства. 16 января 1935 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР вынесен приговор по делу о так называемом "Московском центре", по которому были осуждены Г.Е.Зиновьев, Л.Б.Каменев, Г.Е.Евдокимов и др. 27 января 1935 г. Л.Б.Каменев вторично осуждается по "Кремлевскому делу". 13 марта 1938 г. по так называемому делу "антисоветского правотроцкистского блока" осуждены Н.И.Бухарин, А.П.Рыков и др.

Руководителям якобы контрреволюционных групп, как правило, предъявлялись обвинения в измене Родине, террористической деятельности, шпионаже, вредительстве, диверсии, создании контрреволюционной организации. Рядовым членам группы инкриминировалась преимущественно "подготовка террористических актов", за что они приговаривались к расстрелу с исполнением приговоров в день их вынесения.

Самым распространенным было обвинение в антисоветской агитации и пропаганде, которая выражалась в "клевете на руководителей партии и государства", высказывании недовольства условиями жизни трудящихся, "восхвалении" жизни в капиталистических государствах. Антисоветской агитацией и пропагандой считалось любое выступление в защиту "врагов народа", включая высказывания простого человеческого сочувствия им. Особенно рьяно преследовалось по ст. 58.10 УК "непочтительное упоминание имени Сталина"*(48) .

Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде партии, 70% их были арестованы и расстреляны в 1937-1938 гг. как "враги народа". Из 1966 делегатов того же съезда с решающим и совещательным голосом было осуждено за контрреволюционные выступления более половины - 1108 человек*(49) .

Таким образом, уголовное законодательство 30-х гг. оказалось поистине кровавым, отбросившим принципы законности, гуманизма и справедливости в средневековую бездну. Во-первых, вопреки принципу демократизма и суверенности союзных республик, они были лишены права на издание собственных уголовных кодексов. Во-вторых, в противовес принципу законности, исходящему из того, что основанием уголовной ответственности может быть исключительно совершение преступления, а не опасная личность в виде "врагов народа", "кулацко-зажиточных элементов" и проч., акцент в уголовном законодательстве этого периода был сделан именно на "опасную личность", не совершившую конкретного преступления. В-третьих, грубо нарушался принцип личной ответственности и вины, когда уголовной (не говоря уже о десятилетней административной) высылке подвергались лица, не виновные в совершении преступлений других лиц (так называемые "ЧСИР" - члены семьи изменника Родины). В-четвертых, в противоречие принципу гуманизма была установлена уголовная ответственность с 12-летнего возраста, лишение свободы повышено до 25 лет, введено тюремное заключение, отменено условно-досрочное освобождение. В-пятых, в отступление от принципа категоризации преступлений и дифференциации ответственности посягательства на государственную собственность преследовались без учета тяжести ущерба. Преступления против государственной собственности, против представителей власти карались несопоставимо строже, чем преступления против жизни и здоровья граждан. За хищение социалистической собственности суд мог приговорить к расстрелу, а за умышленное убийство - только к 10 годам лишения свободы.

_ 7. Военное и послевоенное уголовное законодательство (1941-1945 гг. и 1945-1953 гг.)

Уголовное законодательство четырехлетия Великой Отечественной войны СССР с фашистской Германией характеризовалось тремя чертами. С одной стороны, это было законодательство чрезвычайного военного времени. Поэтому ряд норм носил временный характер, действовал лишь на период войны (например, об уголовной ответственности за распространение панических слухов). Вводилось военное положение, и правосудие в местах военных операций осуществляли военные трибуналы. Что касается второй группы законов - с пресловутым "приравниванием" (законодательной аналогии, идущей от Закона от 7 августа 1932 г.), то они отражали традиции нормотворчества сталинской модели. Так, уход с военных предприятий приравнивался к дезертирству и сурово карался - до 8 лет лишения свободы. Опоздание на любую работу влекло серьезные административные санкции. Третья группа - уголовные законы об ответственности гитлеровцев за тяжкие преступления, совершенные на временно оккупированной территории СССР.

В судебной практике военного времени чаще обычного применялась аналогия, что вряд ли можно было оправдать чрезвычайностью ситуации*(50) . Например, кража имущества военнослужащего или из квартир эвакуированных либо находящихся в бомбоубежище лиц наказывалась как бандитизм, даже если кражу совершало одно лицо. Внес свою лепту в расширение практики осуждения по аналогии и Верховный Суд СССР. В постановлении от 24 декабря 1941 г., взяв на себя по существу функцию законодателя, он рекомендовал судам продажу гражданами товаров по повышенной против государственной цене наказывать по аналогии как спекуляцию (ст. 16 и 107 УК РСФСР), когда не было установлено скупки товаров с целью наживы*(51) . Рекомендация Верховного Суда реализоваться, естественно, не могла, ибо в условиях экономического бедствия военного времени товарообмен "по договорным ценам" имел всеобщий характер. Кроме того, она противоречила гражданскому законодательству, нормам о купле-продаже гражданами личного имущества.

Весьма прогрессивным и своевременным был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. "Об образовании чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР". Чрезвычайная комиссия по существу выполняла функции расследования международных преступлений немецкого фашизма, результаты которого в 1945 г. использовались на Нюрнбергском процессе.

Двенадцатилетний послевоенный период с 1945 по 1953 г. был отмечен двумя направлениями уголовно-правового нормотворчества. Во-первых, были попытки (в прежних традициях) сбить неизбежный в послевоенной разрухе рост экономической преступности ужесточением уголовной кары. Во-вторых, издавались прогрессивные нормы, обусловленные исторической победой СССР в Великой Отечественной войне.

К ряду первых видов нормотворчества относятся Указы Президиума Верховного Совета СССР 1947 г. об усилении уголовной ответственности за посягательства за государственную, общественную и личную собственность. За хищение государственного имущества и за разбой устанавливалось наказание до 25 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Такими явно бесперспективными методами командно-административная система пыталась преодолеть глубокие раны войны - беспризорность, бездомность (в войне погибла пятая часть жилого фонда страны), нищету, голод.

Высокогуманными, связанными с победой, явились Указы "Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией", "О при знании утратившими силу Указов Президиума Верховного Совета СССР об объявлении в ряде местностей СССР военного положения" и, конечно, Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об отмене смертной казни". В третий раз в истории Советского государства отменялась смертная казнь. В преамбуле отмечались мотивы отмены: историческая победа советского народа и обеспечение дела мира на длительное время, пожелания профсоюзов рабочих и служащих и других авторитетных организаций, выражающих мнение широких общественных кругов. В санкции норм УК, где предусматривалась смертная казнь, она заменялась лишением свободы на срок до 25 лет.

С предложением об отмене смертной казни во всем мире Советский Союз обратился к представителям государств-членов Организации Объединенных Наций. Предложение, однако, не было принято. Стали поступать письма трудящихся о восстановлении смертной казни за наиболее тяжкие преступления. В 1950 г. смертная казнь была восстановлена. Она применялась только за измену Родине, шпионаж и диверсию.

В рассматриваемый период был принят закон, положивший начало международному уголовному законодательству в СССР - Закон о защите мира от 12 марта 1951 г. Им устанавливалась уголовная ответственность за пропаганду войны, в какой бы форме она ни велась. Следует отметить, что именно советской науке принадлежат глубокие разработки о преступлениях против мира и человечества. Еще в 30-х гг., с захватом нацистами власти в Германии, в нашей стране появляются серьезные монографические исследования об ответственности за тяжкие международные преступления, прежде всего книги профессора МГУ А.Н.Трайнина, впоследствии научного консультанта на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками. Теоретическая разработка проблем уголовной ответственности за международные преступления и преступления международного характера намного обогнала законодательство. Это отставание продлилось вплоть до УК 1996 г., который ввел раздел "Преступления против мира и безопасности человечества".

_ 8. Уголовное законодательство периода либерализации общественных отношений (1953-1960 гг.)

Уголовное законодательство ознаменовало факт смерти И.В.Сталина в марте 1953 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР "Об амнистии", на основании которого большое число заключенных оказалось на свободе и могло приступить к восстановлению народного хозяйства.

Переломным в истории страны и уголовного законодательства явился XX съезд КПСС, состоявшийся в 1956 г. На съезде с докладом о культе личности Сталина и его последствиях выступил Первый секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущев. В докладе и принятом на его основе постановлении съезда беззаконие сталинщины оценивалось как преступление против партии, государства и общества. В докладе, в частности, говорилось: "Используя установку Сталина о том, что чем ближе к социализму, тем больше будет врагов, и, используя резолюцию февральско-мартовского Пленума ЦК КПСС по докладу Ежова, провокаторы, пробравшиеся в органы государственной безопасности, а также бессовестные карьеристы стали осуществлять именем партии массовый террор против кадров партии и Советского государства, против рядовых советских граждан"*(52) . В докладе впервые были приведены данные о размерах репрессий. По уточненным данным, установленным коллегией КГБ СССР 13 марта 1990 г., с 1921 по 1953 г. было осуждено за контрреволюционные преступления судебными и внесудебными органами 3,7 млн. человек, из них 790 тысяч расстреляны*(53) .

Еще до съезда партии после смерти И.В.Сталина Верховный Суд СССР приступил к пересмотру дел об осуждении за контрреволюционные преступления, о реабилитации невинно осужденных, многих, к сожалению, посмертно. Так, с 1954 по 1956 г. Верховный Суд страны реабилитировал 7679 необоснованно осужденных граждан. По данным Генеральной прокуратуры РФ и МВД России, на 1 января 2000 г. всего было реабилитировано 2438 тыс. лиц, осужденных в судебном и во внесудебном порядке к уголовному наказанию*(54) . К началу 70-х гг. почти все необоснованно осужденные живые лица были освобождены*(55) .

Сразу после XX съезда партии началась интенсивная работа по подготовке нового уголовного законодательства, прежде тормозившаяся. В Конституцию СССР вносятся демократические изменения, в частности, восстановлено положение о компетенции союзных и республиканских органов в части уголовного законодательства. Союз ССР принимает Основы уголовного законодательства, законы о государственных и воинских преступлениях, республики издают УК.

В 1958 г. принимаются Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. Они ознаменовали собой крупный шаг по пути укрепления законности. Закрепляя и развивая лучшие традиции российского уголовного законодательства, Основы внесли в Общую часть уголовного права много принципиальных изменений в духе упрочения законности, углубления демократизма, расширения гуманизма и справедливости.

Укрепление законности выразилось прежде всего в четкой конструкции нормы об основаниях уголовной ответственности. Статья 3 Основ устанавливала: "Уголовной ответственности и наказанию подлежат только лица, виновные в совершении преступления, т.е. умышленно или по неосторожности совершившие предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние". В соответствии с данной нормой принципиальная новелла вошла в понятие преступления. Социальная характеристика преступлений как общественно-опасных деяний, наконец, дополнилась правовой - предусмотренностью деяний уголовным законом. Навсегда ушла в небытие норма об аналогии, противоречащая общепринятому принципу законности: "Нет преступления, нет наказания без указания о том в законе".

Юридически более совершенными стали формулировки норм о соучастии, формах вины, невменяемости, необходимой обороне, крайней необходимости. Заранее не обещанные укрывательство и недонесение вынесены за рамки соучастия. Основы восстановили в полных правах термин "наказание", четко определили систему и цели наказания. Был введен в Основы и подробно регламентирован важный для прав граждан институт снятия и погашения судимости.

Принцип демократизма нашел реализацию в нормах об исполнении наказаний, например, об исправительных работах, а также в институтах условного осуждения и условно-досрочного освобождения от дальнейшего отбытия наказания. Коллективы трудящихся имели право участвовать в их применении и исполнении.

"Принципы гуманизма и справедливости воплотились в системе наказаний, традиционно содержащей много видов наказаний, не связанных с лишением свободы. Максимальный срок лишения свободы понижался с 25 до 10 лет. Лишь за тяжкие преступления и особо опасным рецидивистам суд мог назначать лишение свободы до 15 лет. Смертная казнь определялась как исключительная и временная вплоть до ее отмены мера наказания. Она могла назначаться за особо опасные государственные преступления и за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Однако положение ст. 22 о том, что смертная казнь может быть предусмотрена законодательством Союза ССР в отдельных случаях и за некоторые другие особо тяжкие преступления, была явно неудачной. Она давала легальную возможность расширения сферы применения этой исключительной меры наказания. И действительно, сразу же после принятия республиканских УК с 1962 г. последовала серия уголовных законов об усилении ответственности, например, за взяточничество, сопротивление работникам милиции и народным дружинникам, за особо крупное хищение государственного и общественного имущества, в которых предусматривалась смертная казнь.

Смертная казнь, ссылка, высылка не применялись к несовершеннолетним и беременным женщинам, совершившим преступления. Ссылка и высылка также не применялись к совершившим преступление женщинам, на иждивении которых находились дети в возрасте до восьми лет.

Из системы наказаний были исключены лишения прав в виде изгнания из пределов СССР, объявление врагом народа, поражение прав.

Основы уголовного законодательства 1958 г. значительно сократили применение такой тяжкой меры наказания, которой в годы сталинского беззакония весьма злоупотребляли и законодатель, и суды, и местные органы власти, как конфискация имущества. "Конфискация имущества, - гласила ст. 30, - может быть назначена только за государственные и тяжкие корыстные преступления в случаях, указанных в законе".

В духе справедливости и гуманности конструируются нормы о давности. Давностные сроки, по истечении которых совершившие преступления лица не привлекаются к ответственности, а обвинительный приговор не приводится в исполнение, значительно сокращались.

_ 9. Уголовное законодательство периода замедления развития общественных отношений (1961-1985 гг.)

После вступления Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в силу началась реформа республиканских УК 1959-1961 гг. В своих Общих частях они во многом воспроизводили Основы, однако в ряде случаев детализировали и развивали их. При этом степень конкретизации оказывалась различной. Больше всего она наблюдалась в УК Грузии и УК Эстонии. Сказалось влияние научных школ и правовых традиций.

УК РСФСР, как и другие республиканские УК, в развитие принципа демократизма и гуманизма внес нормы об освобождении от уголовной ответственности лиц, совершивших малозначительные преступления или преступления, не представляющие большой общественной опасности, с передачей их в товарищеские суды или на поруки в трудовые коллективы.

Наиболее серьезными изменениями Основ в конце 60-х и начале 70-х гг. явились нормы об особо опасном рецидивизме (ст. 241 Основ) и о тяжких преступлениях (ст. 71). Криминальный рецидивизм давно был реальностью, стал расти, а норма о рецидивистах в законодательстве отсутствовала.

Классификация преступлений, потребность в которой существовала давно и постоянно, только началась введением ст. 71 "Понятие тяжкого преступления". Но институт категоризации (классификации) преступлений по характеру и степени их общественной опасности не получил тогда полного завершения. Он сформирован только в УК 1996 г.

Наиболее серьезные нововведения в Основы последовали в связи с обсуждением и принятием Конституции СССР 1977 г. Так, 8 февраля 1977 г. Основы уголовного законодательства пополнились новыми гуманными институтами: условным осуждением с обязательным привлечением к труду (ст. 232), отсрочкой исполнения приговора (ст. 391), условным освобождением из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду (ст. 442).

Условное осуждение с обязательным привлечением к труду распространялось на трудоспособных лиц, которые совершили преступление впервые, и за которое суд назначал наказание не более трех лет лишения свободы (за неосторожные преступления - до пяти лет). Осужденные содержались в условиях, близких к свободным, работали в трудовых коллективах на общих основаниях, жили в общежитиях с несколько более строгим против обычных общежитий режимом.

Таким же неизвестным прежнему законодательству стал гуманный институт отсрочки исполнения приговора. Она применялась к впервые осужденным к лишению свободы на срок не более трех лет. С учетом характера и степени общественной опасности содеянного, личности виновного, других обстоятельств дела, а также возможности исправления лица без изоляции от общества суд вправе отсрочить исполнение приговора на срок от одного года до двух лет. При этом суд мог обязать осужденного к определенному поведению, рассчитанному на его вовлечение в труд и учебу, устранить причиненный вред и др. Вначале этот институт применялся только к несовершеннолетним и показал себя на практике эффективным: применялся к одной трети несовершеннолетних и давал низкий уровень рецидива. Позже законодатель распространил отсрочку исполнения приговора на всех осужденных.

Аналогичную гуманистическую направленность имела норма об условном освобождении из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду. На основании ст. 442 Основ к совершенно летним трудоспособным лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы, за исключением отбывающих наказание в колониях-поселениях, если дальнейшее исправление таких лиц было возможным без изоляции их от общества, но в условиях осуществления за ними надзора суд мог применить такое условное освобождение. Освобожденный поселялся в местах, определяемых органами, ведающими исполнением приговоров

Отдавая должное несомненной прогрессивности многих гуманных уголовно-правовых институтов этого периода, следует вместе с тем отметить, что серьезно повлиять на тяжкую преступность того времени они не могли. С середины 60-х гг. начали проявляться застойные явления в экономической и политической жизни страны. Преступность все более профессионализировалась. Организованная преступность все теснее сращивалась с коррумпированными элементами, нередко самых высоких уровней партийной и государственной власти. Убедительное свидетельство тому представили судебные процессы по "рыбному" и "торговым" делам в РСФСР, "хлопковым" делам в Узбекистане и Азербайджане.

С принятием третьей Конституции СССР в Основы вносятся изменения и дополнения, главным образом связанные со ст. 160 Основного закона. Текст этой статьи вошел полностью в ч. II ст. 3 Основ уголовного законодательства: "Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе, как по приговору суда и в соответствии с законом". Поскольку окончательно виновность в преступлении определяет суд (органы следствия, как им и положено, делают это в предварительном порядке), в 1981 г. вносятся изменения в ст. 43 Основ "Освобождение от уголовной ответственности и наказания". Расширяется система видов освобождения от уголовной ответственности: 1) утрата лицом или деянием общественной опасности; 2) освобождение с привлечением лица к административной ответственности; 3) освобождение с передачей дела в товарищеский суд; 4) освобождение несовершеннолетнего с передачей дела в комиссию по делам несовершеннолетних; 5) освобождение лица с передачей его на поруки трудовому коллективу. Основания освобождения: совершение преступления, не представляющего большой общественной опасности, с санкцией до одного года (при передаче в товарищеский суд, замене наказания административными санкциями, общественном поручительстве).

Замена понятия "преступление, не представляющее большой общественной опасности", на деяние, содержащее признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности, в 1981 г. была явно неудачной. Создавая иллюзию приведения Основ в соответствие со ст. 160 Конституции СССР, новелла вносила неопределенность в центральный уголовно-правовой институт - понятие преступления. Закономерно возник принципиальный вопрос: деяние, содержащее признаки преступления, не представляющего большой общественной опасности, - это преступление или непреступное правонарушение? В юридической литературе сразу начались дискуссии из-за неверной законодательной формулировки*(56) .

_ 10. Уголовное законодательство периода перестройки (1985-1991 гг.) и постсоветского периода (1991-2000 гг.)

Начавшаяся в 1985 г. глубокая экономическая, государственная и правовая перестройка советского общества, провозглашение Конституцией России решимости создать демократическое правовое государство поставили на повестку дня вопрос о принятии новых Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик, а также новых республиканских УК. Новое мышление с приоритетом в нем общечеловеческих ценностей над государственно-национальными и узкоклассовыми означало для уголовного права уточнение его социального содержания, а также обновление соотношения уголовного и международного права.

По инициативе ученых уже в начале 80-х гг. разрабатывается теоретическая модель Уголовного кодекса (Общая часть)*(57) . Многократно обсужденная в научных и вузовских учреждениях и видоизмененная, она после принятия в начале 1987 г. решения о разработке проекта новых Основ стала альтернативным документом действующим Основам уголовного законодательства 1958 г. Ее влияние на официальные проекты Основ и УК весьма велико. В декабре 1988 г. официальный текст проекта Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик был опубликован в "Известиях" для всенародного обсуждения. В течение двух лет с учетом поступивших замечаний и предложений проект дорабатывался в Верховном Совете СССР, его рабочих группах. Замечания на проект поступили, в частности, и от совещания заведующих кафедрами уголовного права юридических вузов страны*(58) . Половина предложений была воспринята в дальнейшей работе над проектом Основ. В 1991 г. Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик были приняты Верховным Советом СССР в первом чтении.

С начала перестройки активизировалась работа по реабилитации необоснованно осужденных лиц в период 30-40-х и 50-х гг. в связи с публикацией в условиях гласности новых документов о репрессиях. Созданная Комиссия ЦК КПСС по реабилитации необоснованно осужденных граждан собирает и публикует в "Известиях ЦК КПСС" факты и статистику нарушений законности. Верховный Суд СССР продолжает работу по пересмотру уголовных дел*(59) .

Направленность изменений уголовного законодательства 1986-1990 гг. определялась прежде всего безотлагательностью борьбы с преступностью, которая все больше ужесточалась, вооружалась, обретала транснациональный характер. Используя крупные просчеты в кооперативной системе, активизировались теневая экономика и организованная преступность. Каждый третий рубль функционировал в теневой экономике. II Съезд народных депутатов СССР принимает постановление "Об усилении борьбы с организованной преступностью". В нем ставится задача обновления уголовного, уголовно-процессуального и исправительно-трудового законодательства. В 1991 г. вышел Указ Президента СССР "О мерах по усилению борьбы с наиболее опасными преступлениями и их организованными формами".

Крайне острая, беспрецедентная в истории советского уголовного права ситуация сложилась во взаимоотношении общесоюзного и республиканского уголовного законодательства.

Вопреки установлению ст. 74 Конституции СССР о том, что при коллизиях общесоюзного и республиканского законодательства применяется общесоюзный закон, республики в своих декларациях о независимости ввели принцип приоритетности республиканского законодательства. Общесоюзные законы на территории республик могли действовать лишь после их ратификации республиканскими парламентами. В результате ряд республик принял уголовные за коны, противоречащие общесоюзным.

Принцип законности получил реализацию в решениях I Съезда народных депутатов СССР. Съезд отменил печально известную ст. 7 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления об антисоветской агитации и пропаганде (ст. 70 УК РСФСР), которая в годы сталинщины и в застойные 70-е гг. служила легальной основой для преследования инакомыслия. Съезд отменил также ст. 11.1 об уголовной ответственности за публичные призывы к свержению или изменению советского государственного и общественного строя (ст. 190.1 УК РСФСР). Была принята ст. 7 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления в новой редакции: наказуем публичный призыв лишь к насильственному свержению или изменению советского государственного или общественного строя.

Признаны незаконными, противоречащими основным гражданским и социально-экономическим правам человека репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в период коллективизации, а также в отношении всех других граждан по политическим, социальным, национальным, религиозным и другим мотивам в 20-50-е гг. Аналогичные постановления приняты Верховным Советом РСФСР.

Для повышения результативности уголовно-правовых средств в борьбе с организованной преступностью новые общесоюзные и республиканские законы 1987-1991 гг. признали в качестве квалифицирующего признака составов преступлений вымогательства и спекуляции "организованную группу". Тем самым законодательством конструируется новая форма соучастия.

Преследование за инакомыслие в период авторитарно-бюрократической системы прошлого решительно осуждается в 1990 г. в Указе Президента СССР "О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х годов". Отменены незаконные акты против народов, подвергшихся переселению из родных мест; признаны незаконными решения внесудебных органов ОГПУ - НКВД - МГБ в 30-50-х гг. по политическим делам. С целью укрепления судебной системы в процессе построения правового государства в 1989 г. принимается Закон "Об ответственности за неуважение к суду".

2 июля 1991 г. Верховный Совет СССР принял Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик во втором чтении. В постановлении "О введении в действие Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик" вступление в силу Основ предусматривалось с 1 июля 1992 г. Статья же о смертной казни, которая существенно сужала объем применения этой исключительной меры наказания, вступала в действие с момента опубликования Основ. Президенту СССР было поручено в шестимесячный срок внести в Верховный Совет СССР предложения о порядке реализации положений Основ, не предусмотренных действующим уголовным законодательством, в том числе предложения о порядке приведения мер наказания, определенных лицам, осужденным до 1 июля 1992 г., в соответствие с положениями Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик.

Этим же постановлением Генеральному прокурору СССР и Верховному Суду СССР совместно с Министерством юстиции СССР и Министерством внутренних дел СССР предписано до 1 марта 1992 г. разработать проект Федерального Уголовного кодекса Союза ССР и внести его на рассмотрение Верховного Совета СССР.

При первом чтении в апреле 1991 г. и особенно при втором чтении 1-2 июля на Верховном Совете СССР наибольшие прения развернулись по нормам о необходимой обороне, смертной казни, назначении наказания по совокупности преступлений, порядке освобождения от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям и о новых видах наказания, применяемых к несовершеннолетним, - привлечении их к общественно полезным работам и ограничении свободы досуга. В результате эмоционального обмена мнениями между депутатами в ст. 40 были внесены два новых преступления, за которые допускалась смертная казнь, - изнасилование несовершеннолетней при отягчающих обстоятельствах и похищение ребенка, повлекшее особо тяжкие последствия.

Принятые 2 июля 1991 г. Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик вследствие распада СССР и образования Содружества Независимых Государств (СНГ) в силу 1 июля 1992 г. не вступили. Достойно сожаления, что Верховный Совет РСФСР не поступил с ними так, как с Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик. В июле 1992 г. было постановлено, что впредь до принятия нового Гражданского кодекса РФ названные Основы применяются на территории России в части, не противоречащей Конституции и законодательным актам РФ, изданным после принятия Основ.

С начала 90-х гг. стал осуществляться переход к рыночным отношениям в экономике, к многопартийности - в политике, к мировоззренческому плюрализму - в идеологии. Преступность стала беспрецедентно высокой, насильственной, организованной, профессиональной и корыстной. В 1992 г. она перешагнула 2,5-миллионную границу зарегистрированных в России преступлений. По экспертным оценкам, в действительности органы внутренних дел ежегодно регистрируют 10-12 млн. преступлений, но не представляют их в официальные отчеты.