вопр.1 Образование Древнерусского государства. Государственное и местное управление.

«русы» как этносоциальное образование возникло в ходе сложного процесса смешения самых разных этнических групп, диффузии различных народностей и племен, их миграции, переселения и освоения территории, ставшей впоследствии территорией Киевского государства. Установить единственный источник будущей народности, давшей свое имя государству Русь, невозможно, эта проблема остается дискуссионной с давних времен и до сих пор. Свою мифологию происхождения древнерусского государства предлагали сторонники так называемой норманнской теории.

В IX-XI вв. в формировании древнерусской государственности определенную роль

играл «варяжский элемент», вокруг которого в исторической литературе велась длительная полемика между сторонниками и противниками норманнской теории происхождения Древне-

русского государства.

Варяжский элемент несомненно сыграл важную роль в становлении русской государственности (аналогичные процессы происходили на севере Европы, в Англии, завоеванной в начале XI в. норманнами и т.д.), однако, сама эта государственность возникла задолго до вторжения варягов-норманнов. Для этого были все необходимые предпосылки: у славян образовалась своя, очерченная более или менее устойчивыми границами, территория; сложилось определенное этническое, племенное, национальное единство; сформировались структуры и институты публичной государственной власти.

Форму общественных отношений славян в VII-VIII вв. можно определить как военную демократию. Ее признаками являлись: участие всех членов (мужчин) племенного союза в решении важнейших общественных проблем; особая роль народного собрания как высшего органа власти; всеобщее вооружение населения (народное ополчение).

Правящий слой формировался из старой родоплеменной аристократии (вождей, жрецов, старейшин) и членов общины, разбогатевших на эксплуатации рабов и соседей.

К VIII в. на территории, населенной славянскими племенами, было образовано 14 племенных союзов, возникших как военные объединения. Организация и сохранение этих образований требовали усиления власти вождя и правящей верхушки. В качестве главной военной силы и одновременно правящей социальной группы во главе таких союзов становились князь и княжеская дружина.

В 882 г. два крупнейших политических центра древних славян, Киевский и Новгородский, объединились под властью Киева, образовав Древнерусское государство.

К середине XII в. все территории «полугосударств», составлявших Киевское государство, сливаются воедино. Название «Русская земля», прежде относящееся только к южной Руси, распространилось на всю территорию государства, объединившего более 20 народов и племен.

Территориальный принцип изменил характер системы управления, которая у славянских народов носила название «численной» или «десятичной». Для удобств территориально-военной организации

(«военного учета»), осуществления разверстки и сбора налогов и податей и т.п. территория делится на «сотни», «десятины» и т.д., т.е. осуществляется определенное административное деление.

Руководителям административно-территориальных округов присваиваются звания и титулы «десятских», «сотских» (это звание сохранится на Украине в XVII-XVIII вв.), «тысяцких» (одно из высших должностных лиц в Новгороде XIII-XIV вв.) и т.д.

Местное управление осуществлялось доверенными людьми князя, его сыновьями и опиралось на военные гарнизоны, руководимые тысяцкими, сотниками и десятскими. В этот период продолжает существовать численная, или десятичная, система управления, которая зародилась в недрах дружинной организации, а затем превратилась в военно-административную систему. Ресурсы для своего существования местные органы управления получали через систему кормлений (сборы с местного населения). Органом местного крестьянского самоуправления оставалась территориальная община - вервь. В ее компетенцию входили земельные переделы (перераспределение земельных наделов), полицейский надзор, налогово-финансовые вопросы, связанные с обложением податями и их распределением, решение судебных споров, расследование преступлений и исполнение наказаний. «Вервь» XI-XII вв. сочетала в себе элементы соседской и семейной общин.

вопр.2 Общественный строй и правовое положение населения по Русской Правде.

В Русской Правде содержится ряд норм,определяющих правовое положение отдельных групп населения. По ее тексту достаточно трудно разграничить правовой статус правящего слоя и остального населения. Основная масса населения разделялась на свободных и зависимых людей, также существовали промежуточные и переходные категории. Юридически и экономически независимыми группами были посадские люди и смерды-общинники (они уплачивали налоги и выполняли повинности только в пользу государства). Городское (посадское) население делилось на ряд социальных групп - боярство, духовенство, купечество, «низы» (ремесленники, мелкие торговцы, рабочие и проч.).

Закуп - человек, работающий в хозяйстве феодала за «купу», т.е. заем, в который могли включаться разные ценности - земля, скот, зерно, деньги и проч. Этот долг следовало отработать, причем установленных нормативов и эквивалентов не существовало. Объем работы определялся кредитором. Поэтому с нарастанием процентов на заем кабальная зависимость усиливалась и могла продолжаться долгое время.

Холоп - наиболее бесправный субъект права. Его имущественное положение особое - все, чем он обладал, являлось собственностью господина. Все последствия, вытекающие из договоров иобязательств, которые заключал холоп (с ведома хозяина), также ложились на господина. Личность

холопа как субъекта права фактически не защищалась законом. За его убийство взимался штраф, как за уничтожение имущества, либо господину в качестве компенсации передавался другой холоп.

Смерд - свободный крестьянин с мерной долей земли, воин и пахарь в одном лице.

Вопрос 3. Гражданское и наследственное право по Русской Правде.

Обязательственные отношения могли возникать из причинения вреда или из договоров. За невыполнение обязательств должник отвечал имуществом, а иногда и своей свободой. Форма

заключения договоров была устной, они заключались при свидетелях, на торгу или в присутствии мытника. В Русской Правде упоминаются договоры купли-продажи (людей, вещей, коней, самопродажи), займа (денег, вещей), кредитования (под проценты или без), личного найма (в услужение, для выполнения определенной работы), хранения, поручения (выполнять определенные действия) и проч. В области гражданско-правовых отношений Русская Правда довольно точно определяет и различает разные институты из области вещного и обязательственного права.

Закон отличает сдачу имущества на временное хранение («поклажа») от займа, при котором заемное имущество используется заемщиком; простой беспроцентный заем (ссуду) от дачи денег в рост из определенного условленного процента; краткосрочный процентный заем от долгосрочного; заем от торговой комиссии и вклада в торговое предприятие с целью получения дивиденда.

В области обязательственного права также сохранялись архаические элементы, деформирующие гражданско-правовую свободу договора - наступление личной кабальной ответственности при невозможности выполнить имущественное долговое обязательство (банкротство, закупничество и т.п.), отсутствие компенсации при заключении негодной сделки (свободного человека с холопом), когда одна из сторон договора лишена дееспособности и т.п.

Что касается сферы наследственного права, то здесь наметилось социальное расслоение и юридическая дифференциация (разный порядок для «бояр» и для простых свободных людей), но все еще важную роль на практике в наследственном процессе играет родовой элемент («ближники») и община-вервь, сохраняется традиционный для Руси миноратный принцип (преимущества младшего сына в наследовании) и приоритет законного порядка над завещательным.

Закон упоминает наследование движимых имуществ - домов, дворов, холопов, скота, товаров. О наследовании земли речи еще не идет, она не была объектом частной собственности. В завещание включались только законные наследники, завещатель лишь распределял между ними доли.

Русская Правда говорит только о наследовании после родителей, дочери наследуют только при отсутствии сыновей, наследство разделяется между детьми поровну (за исключением преимуществ младшегосына). Братья-наследники обязаны снабдить сестер приданым, часть наследства передавалась церкви, часть вдове («на прожиток»). После смерти матери ей наследовали дети, у которых она проживала. Боковые родственники не участвовали в наследовании. Муж не наследо-

вал после жены. При отсутствии у умершего детей имущество поступало к князю, в

низших слоях общества (у смердов) этот порядок осуществлялся даже при наличии у умершего дочерей.

Вопрос 4. Уголовное право по Русской Правде.

Частный характер древнего права проявился в сфере уголовного права. Преступлениепо Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т.е. причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное правонарушение в законе неотграничивалось от гражданско-правового. Объектами преступления были личность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление. Закон намечал понятие соучастия (упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель и т.д.). В Русской Правде уже существовало представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность от его действий уже не исходит). К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим - корыстный умысел. Законодатель знал понятие рецидива, повторности преступления (в случае конокрадства).Субъектами преступления были все физические лица, включая холопов. О возрастном цензе для субъектов преступления закон ничего неговорил. Субъективная сторона преступления включала умысел или неосторожность. Четкого разграничения мотивов преступления и понятия виновности еще не существовало, но они уже намечались в законе. Статья 6 ПП упоминает случай убийства «на пиру явлено», а ст. 7 ПП -убийство «на разбое без всякой свары». В первом случае подразумевается неумышленное, открыто совершенное убийство (а «на пиру» - значит еще и в состоянии опьянения). Во втором случае - разбойное, корыстное, предумышленное убийство (хотя на практике умышленно можно убить и на пиру, а неумышленно - в разбое). Тяжелым преступлением против личности считалось нанесение увечий (усечение руки, ноги) и других телесных повреждений. От них следует отличать оскорбление действием (удар чашей, рогом, мечом в ножнах), которое наказывалось еще строже, чем легкие телесные повреждения, побои. Имущественные преступления по Русской Правде включали разбой (еще не отличимый от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, конокрадство (как особый вид кражи), злостную неуплату долга и проч.Наиболее подробно регламентировалось понятие «татьба». Известны такие ее виды, как кража из закрытых помещений, конокрадство, кража холопа, сельскохозяйственных продуктов и проч. Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось как необходимая оборона. Высшей мерой наказания по Русской Правде остается поток и разграбление, назначаемые только в трех случаях - за убийство в разбое (ст. 7 ПП) , поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП) . Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т.е. в рабство. Следующим по тяжести видом наказания была вира - штраф, который назначался только за убийство. Вира поступала в княжескую казну.

Родственникам потерпевшего уплачивалось головничество, равное вире. Вира могла быть одинарная (40 гривен за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен за убийство человека с привилегиями - ст. 19, 22 КП, ст. 3 ПП) .

Право собственности

В феодальном обществе право собственности

в среде феодалов определяется их взаимной связью и связью с государством. то

есть системой вассальной зависимости, а в крестьянской среде системой запретов

на распоряжение. От различий этих отношений зависит и различия в статусе

собственности. В дореволюционных исследованиях шло в основном обсуждение

вопросов о существовании родовой и частной собственности, мнение о коллективных

формах земельной собственности преобладало.

Собственник по Русской Правде имел право

распоряжаться имуществом, вступать в договоры, получать доходы с имущества,

требовать

его защиты при посягательствах. Объектами права собственности выступает весьма

обширный круг вещей - кони и скот, одежда и оружие, торговые товары,

сельскохозяйственный инвентарь и многое-другое.

Формы собственности были различными.

Помимо семейно-индивидуальных и общинных хозяйств имелись следующие княжеский

домен представлял собой конгломерат земель, принадлежавших лично князьям. Они

взимали там оброки, налагали иные повинности, распоряжались землями по

собственному усмотрению.

Субъектами права собственности могли быть

только люди не рабского состояния

Собственник имел право на, возврат своего

имущества (коня, оружия, одежды, холопа), из чужого незаконного! владения на

основе строго установленной процедуры за причиненную «обиду» назначался штраф в

3 гривны. Возвращение вещей требовало свидетельских показаний и разбирательства

при необходимости перед «сводом из 12 человек» (ст. ст. 13, 14,-15, 16 Краткой

Правды; ст. ст. 34, 35 Пространной Правды).

Наследственное право.

Семейно-Наследственное право относится к

медленно изменяемой сфере. С момента принятия христианства основны православной

семьи долгие столетия оставались статичными, постепенно допускались к

наследованию женщины, варианты наследования были строго ограничены (по обычаю,

по закону, по завещанию). Отношения в семье основывались на власти отца, лишь в

поздний феодальный период складывается принцип раздельности имущества. Это -

основные тенденции в указанной области права. В Древней Руси к XI в. Господствовала

В глубокой древности наследование

осуществлялось на основе обычного права, с правом всего коллектива на какую-то

часть имущества. Ранее всего индивидуализировалось наследование движимости

(лук, копье, топор). Возникло деление наследственной массы на доли: часть -

коллективу, часть - семье, часть по усмотрению самого лица. Ибн фадлан

свидетельствовал,

что к X в. имущество умерших руссов делилось на три части.

9. Судебные органы и судебный процесс в Древнерусском государстве .

Судебные органы. Суд во времена Русской Правды не был отделен от администрации, и судьей был, прежде всего, сам князь. Княжеский суд разрешал дела феодальной знати, междукняжеские споры. «Без княжа слова», однако, нельзя было «мучить» не только огнищанина, но и смерда (ст. 33 Кр. Пр., ст. 78 Пр. Пр.). К князю и судьям его (ст. 55 Пр. Пр.) мог пойти пожаловаться закуп. В «Поучении к детям» Владимир Мономах так говорит о себе как о судье: «На посадников не зря, ни на бирючи, тоже худого смерда и убогие вдовицы не дал есми сильным обидети».

Наиболее важные дела князь решал совместно со своими мужами боярами, менее важные рассматривались представителями княжеской администрации. Обычное место суда – «княж двор» (резиденция в столице и дворы княжеских чиновников в провинции). На местах действовали суды посадника, волостеля, которым помогали тиуны, вирники (сборщики судебных пошлин) и другие слуги. Русская Правда (ст. 41 Кр. Пр., многие статьи Пр. Пр.) определяет и размеры этих сборов в пользу многочисленных судебных лиц из вспомогательного персонала (мечника, детского, метельника).

Помимо суда государственного (князя и его администрации) в Киевской Руси активно формировался вотчинный суд – суд землевладельца над зависимым населением. Он формируется на основе иммунитетных пожалований (князь жалует монастырю Св. Георгия село Буйцы «с данию, с вирами и с продажами»). Можно назвать также суд общины, на котором могли решаться мелкие внутриобщинные дела. Но о функциях этого суда сведений в источниках не сохранилось. Функции церковного суда, ведав­шего семейно-брачными отношениями, боровшегося с языческими обрядами, осуществляли епископы, архиепископы и митрополиты. Делами монастырских людей занимался настоятель монастыря – архимандрит.

Судопроизводство с древнейших времен включало в себя 3 стадии: установление сторон, производство суда и исполнение приговора. Обе стороны именовались истцами или суперниками (чуть позже – сутяжниками от тяжбы – судебного спора). Государство в качестве истца ещё не выступает, даже в делах уголовных, оно лишь помогает частному лицу в преследовании обвиняемого. Да и различия между уголовным и гражданским процессом ещё не существует, как и между следственным (инквизиционным) и обвинительным (состязательным). Сторонами во всех делах выступают частные лица: род, община, семья, потерпевшие. Суд представлял собой массовое действо, на которое прибывали толпы родственников, соседей и прочих пособников. Поводом к возбуждению дела могло быть не только исковое ходатайство семьи (об увечье или убийстве родственника), но и захват лица на месте преступления.

О самом древнем периоде известно ещё, что одной из форм начала процесса был заклич – публичное объявление о преступлении (пропаже имущества, к примеру) и начале поиска преступника. Давался трёхдневный срок для возврата похищенного, после чего лицо, у которого обнаруживалась вещь, объявлялось виновным. Оно было обязано вернуть похищенное имущество и доказать законность его приобретения. Если это удавалось сделать, начинался свод – продолжение поиска похитителя. По­следний в своде, не имевший доказательств, признавался вором со всеми вытекающими отсюда последствиями. В пределах одной территориальной единицы (волости, города) свод шёл до последнего лица, при выходе на чужую территорию – до лица третьего, которое, уплатив повышенное возмещение убытка, могло начинать свод по месту своего проживания (ст. 35–39 Пр. Пр.).

Другое процессуальное действие – гонение следа – розыск преступника по следам. Если это был убийца, то обнаружение его следов на территории общины обязывало её членов платить «дикую виру» или искать виновника. Если следы терялись в лесах, на пустошах и дорогах, поиски прекращались (ст. 77 Пр. Пр.).

Суд был состязательным, a это значит, что обе стороны «тягались» на равных условиях, собирали и представляли доказательства и улики. В судебном процессе использовались различные виды доказательств устные, письменные, свидетельские показания. Очевидцы происшествия назывались видоками, кроме них выступали послухи – свидетели «доброй славы» обвиняемого, его поручители. Послухом мог быть только свободный человек, в качестве видоков привлекались закупы («в малой тяжбе») и боярские тиуны (холопы) – (ст. 66 Пр. Пр.).

При ограниченном количестве судебных доказательств по решению суда применялись присяги («роты») и ордалии (испытания железом и водой). О последних мы знаем лишь по западным источникам, ибо прямых свидетельств об ордалиях на Руси нет. При испытании железом о виновности испытуемого судили по характеру ожога от раскаленного металла; при испытании водой подозреваемого, связанного особым образом, погружали в воду, если он не тонул, то признавался виновным. Ордалии – это разновидности суда божьего. Возможно, что уже в древности на Руси при недостаточности доказательств для окончательного выяснения истины

применялся судебный поединок, но сведения о нём сохранились лишь от более позднего времени (поле). Мы вернемся к нему в свое время.

Такие общие представления о древнерусском праве, о процессуальных судебных нормах дают нам Русская Правда и другие источники. Мы видим, что законодатель руководствовался принципом казуальности (ссылкой на конкретный случай) и не прибегал к теоретическим обобщениям. Целый ряд правовых норм только намечается в законодательстве, и разработка их является делом будущего.

Наследство в Русской Правде называется статном или задни­цей, т.е. то, что оставляет после себя уходящий в иной мир. Русская Правда, перечисляя вещи, переходящие к наследникам (дом, двор, то­вар, рабов, скот), ничего не говорит о землях, очевидно, в силу того, что право собственности на землю находилось, как уже отмечалось, в стадии становления и не достигло уровня, при котором закон опреде­ляет процедуру передачи собственности по наследству. Наследование осуществлялось по закону (или по обычаю) и по завещанию. Насле­дование по завещанию не сильно отличалось от наследования по зако­ну,-ибо допускало к наследованию только тех лиц, которые бы и без него вступили в обладание имуществом, т.е. завещание имело целью не изменение обычного (законного) порядка наследования, а лишь про­стое распределение имущества между законными наследниками.

Завещание (ряд) составлялось в устной форме. Правом делать за­вещание обладали по Русской Правде отец и мать по отношению кде-тям и муж по отношению к жене (выдел части имущества).

Право наследования имели исключительно члены семьи. Лицам, не принадлежавшим семье, завещать имущество было нельзя. Разру­шение патриархальных отношений усиливает стремление к развитию свободы завещательных распоряжений, но не выходит за рамки права отца завещать одним сыновьям и лишать наследства других. Кроме того, христианские традиции заставляют включать в число наследников цер­ковь, получающую часть имущества «по душе» (на помин души). Важ­но отметить, что матери располагали большей свободой распоряже­ния своим имуществом, чем отцы. «А материя часть детям ненадоб­на, - гласит закон, - кому мать захочет, тому и отдаст». Мать могла отдать добро одному из сыновей первого или второго мужа, если он был, отдать тому, кто был к ней «добр». Если же все сыновья оказыва­лись «недобрыми», непочтительными («лихими»), то можно было от­давать имущество дочерям.

В наследовании по закону участвовали дети умершего, вдова и цер­ковь. От наследования исключались незаконнорожденные дети (вне церковного брака) и дети от рабынь - наложниц, которые по смерти отца получали вместе с матерью лишь свободу. Жена могла пользо­ваться имуществом или его частью только до своей смерти, после чего оно переходило к детям. После матери наследовали те дети, у которых она проживала. К наследованию без завещания призывались все сы­новья («паки без ряду умрет, то всем детем»). Как правило, имуще­ство делилось между всеми сыновьями поровну. Однако младший сын пользовался привилегией, в его долю всегда входил дом с двором. При наличии сыновей дочери не призывались к наследству. Но братья были обязаны их содержать до замужества и обеспечивать приданым при вступлении в брак. Дочери смердов не могли наследовать и в отсут­ствие сыновей. Имущество таких семей считалось выморочным и по­ступало в княжескую казну. «Аще смерд умре, то задница князю, аще будут дщери у него дома, то даяти ни нее, аще будут замужем, то не даяти части им». Только имущество бояр, не имевших сыновей, пере­ходило по наследству к дочерям (ст. 91 Пространной Правды).

^ 6) Наследственное право по Русской Правде Наследственное право характеризовалось открыто классовым подходом законодателя. Так, у бояр и дружинников наследовать могли и дочери, у смердов же при отсутствии сыновей имущество считалось выморочным и поступало в пользу князя. В науке был спорен вопрос о существовании в Древней Руси наследования по завещанию. Однако, следует согласиться с теми историками, которые дают положительный ответ, так как на это указывают законодательство, а так же практика. Завещания были, конечно, устными.
При наследовании по закону, т.е. без завещания, преимущества имели сыновья умершего. При их наличии дочери не получали ничего. На наследников возлагалась лишь обязанность выдать сестер замуж. Наследственная масса делилась, очевидно, поровну, но младший сын имел преимущество - он получал двор отца. Незаконные дети наследственных прав не имели, но если их матерью была роба-наложница, то они вместе с ней получали свободу.
В законодательстве нет указаний на наследование восходящих родственников (родителей после детей), а также боковых (братьев, сестер). Другие источники дают основание предполагать, что первое исключалось, а второе допускалось.
Закон нигде не говорит о наследовании мужа после жены. Жена тоже не наследует после мужа, но остается управлять общим хозяйством, пока оно не будет разделено между детьми. Если это имущество будет делиться между наследниками, то вдова получает определенную сумму на прожиток. Если вдова вторично выходит замуж, она ничего не получает из наследства первого мужа.

^ 7) Уголовное право по Русской Правде Древнерусское законодательство большое внимание уделяет уголовному праву. Ему посвящено много статей Русской Правды, уголовно-правовые нормы есть и в княжеских уставах.
Cвоеобразно трактует Русская Правда общее понятие преступления: преступно только то, что причиняет непосредственный ущерб конкретному человеку, его личности или имуществу. Отсюда и термин для обозначения преступления - "обида". В княжеских уставах можно встретить и более широкое понимание преступления, охватывающее и некоторые формальные составы. Это заимствовано из византийского канонического права.
Cоответственно пониманию преступления как "обиды" строится в Русской Правде и система преступлений. Русская Правда знает лишь два рода преступлений - против личности и имущественные. В ней нет ни государственных, ни должостных, ни иных родов преступлений. Это не означало, конечно, что выступления против княжеской власти проходило безнаказанно. Просто в таких случаях применялась непосредственная расправа без суда и следствия. Вспомним, как поступила княгиня Ольга с убийцами своего мужа.
В уголовном праве особенно ярко проявляется классовая природа феодального права, открыто встающего на защиту господствующего класса и пренебрегающего интересами трудящихся. Это отчетливо видно при рассмотрении отдельных элементов состава преступления. Так, субъектом преступления может быть любой человек, кроме холопа. За действия холопа отвечает его господин. Однако в некоторых случаях потерпевший может сам расправиться с холопом-обидчиком, не обращаясь к государственным органам, вплоть до убийства холопа, посягнувшего на свободного человека.
Русская Правда не знает еще возрастного ограничения уголовной ответственности, понятия невменяемости. В литературе высказывалось суждение, что опьянение по Русской Правде смягчало ответственность (убийство на пиру). В действительности при убийстве в драке имеет значение не состояние опьянения, а элемент простой ссоры между равными людьми. Больше того, Русская Правда знает случаи, когда опьянение вызывает повышенную ответственность. Так, если хозяин закупа бьет его под пьяную руку, то теряет этого закупа со всеми его долгами; купец, пропивший доверенный ему чужой товар, отвечает не только в гражданском, но и в уголовном порядке, притом весьма строго.
Русской Правде известно понятие соучастия. Эта проблема решается просто: все соучастники преступления отвечают поровну, распределение функций между ними пока не отмечается.
Русская Правда различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла - прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство: убийство в разбое карается высшей мерой наказания - потоком и разграблением, убийство же в сваде (драке) - только вирой. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что здесь ответственность зависит не от формы умысла, а от характера самого преступления: убийство в разбое - это низменное убийство, а убийство в драке все-таки как-то может быть оправдано с моральной точки зрения. По субъективной стороне различается и ответственность за банкротство: преступным считается только умышленное банкротство. Состояние аффекта исключает ответственность.
Что касается объективной стороны состава преступления, то подавляющее число преступлений совершается путем действия. Лишь в весьма немногих случаях наказуемо и преступное бездействие (утайка находки, длительное невозвращение долга). Наиболее ярко классовая природа древнерусского права выступает при анализе объекта преступного посягательства. Ответственность резко различается в зависимости от социальной принадлежности потерпевшего.
В уставах князей Владимира и Ярослава рассматриваются также половые преступления и преступления против семейных отношений, подлежащих церковному суду, - самовольный развод, прелюбодеяние, похищение женщины, изнасилование и др. В княжеских уставах предусматривались и преступления против церкви. Церковь, насаждая новую форму брака, усиленно боролась против остатков языческих порядков.
Среди имущественных преступлений наибольшее внимание Русская Правда уделяет краже (татьбе). Наиболее тяжким видом татьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим средством производства, а также и боевым имуществом. Известно и преступное уничтожение чужого имущества путем поджога, наказуемое потоком и разграблением. Суровость наказания за поджог определяется, очевидно, тремя обстоятельствами. Поджог - наиболее легкодоступный, а потому и наиболее опасный способ уничтожения чужого имущества. Он нередко применялся как средство классовой борьбы, когда закабаляемые крестьяне хотели отомстить своему господину. Наконец, поджог имел повышенную социальную опасность, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть целое село или даже город. В зимних условиях это могло привести и к гибели массы людей, оставшихся без крова и предметов первой необходимости.
Cистема наказаний Русской Правды еще довольно проста, а сами наказания сравнительно мягкие. Высшей мерой наказания, как уже отмечалось, был поток и разграбление. Сущность этой меры не совсем ясна. Во всяком случае, в разное время и в разных местах поток и разграбление понимался по-разному. Иногда это означало убийство осужденного и прямое растаскивание его имущества, иногда - изгнание и конфискацию имущества, иногда - продажу в холопы. Следующей по тяжести мерой наказания была вира,назначавшаяся только за убийство. Если за преступника расплачивалась его вервь, то это называлось дикой вирой. За основную массу преступлений наказанием была так называемая продажа - уголовный штраф. Ее размеры были различны в зависимости от преступления. Виры и продажи, шедшие в пользу князя, сопровождались возмещением ущерба потерпевшему или его семье. Вире сопутствовало головничество, размер которого нам не известен, продаже - урок.

^ 8) Процессуальное право по Русской Правде Древнерусское право еще не знало четкого разграничения между уголовным и гражданским процессом, хотя, конечно, некоторые процессуальные действия (например, гонение следа, свод) могли применяться только по уголовным делам. Во всяком случае и по уголовным, и по гражданским делам применялся состязательный (обвинительный) процесс, при котором стороны равноправны и сами являются двигателем всех процессуальных действий. Даже обе стороны в процессе назывались истцами.
Русская Правда знает две специфические процессуальные формы досудебной подготовки дела - гонение следа и свод. Гонение следа - это отыскание преступника по его следам. Закон предусматривает специальные формы и порядок проведения этого процессуального действия. Если след привел к дому конкретного человека, считается, что он и есть преступник (ст. 77 Троицкого списка). Если след привел в село, ответственность несет вервь (община). Если след потерялся на большой дороге, то на этом поиск прекращается.
Если ни утраченная вещь, ни похититель не найдены, потерпевшему ничего не остается, как прибегнуть к закличу, т.е. объявлению на торговой площади о пропаже в надежде, что кто-нибудь опознает украденное или потерянное имущество у другого лица. Человек, у которого обнаружится украденное имущество, может, однако, заявить, что он приобрел его правомерным способом, например купил. Тогда начинается процесс свода. Владелец имущества должен доказать добросовестность его приобретения, т.е. указать лицо, у которого он приобрел вещь. При этом требуются показания двух свидетелей или мытника - сборщика торговых пошлин.
Закон предусматривает определенную систему доказательств. Среди них важное место занимают показания свидетелей. Древнерусское право различало две категории свидетелей - видоков и послухов. Видоки - это свидетели, в современном смысле слова - очевидцы факта. Послухи - более сложная категория. Это лица, которые слышали о случившимся от кого-либо, имеющие сведения из вторых рук. Иногда под послухами понимали и свидетелей доброй славы сторон. Они должны были показать, что ответчик или истец - люди, заслуживающие доверия. Не зная даже ничего о спорном факте, они просто как бы давали характеристику той или иной стороне в процессе. Впрочем, уже Русская Правда не всегда выдерживает четкое различие между видоками и послухами. Характерно, что и в применении свидетельских показаний появляется элемент формализма. Так, по некоторым гражданским и уголовным делам требовалось оперделенное число свидетелей (например, два свидетеля заключения договора купли-продажи, два видока при оскорбления действием и т.д.).
В Древнерусском государстве появляется и целая система формальных доказательств - ордалии. Среди них следует назвать судебный поединок - "поле". Победивший в поединке выигрывал дело, поскольку считалось, что бог помогает правому. Другим видом суда божьего были испытания железом и водой. Испытание железом применялось тогда, когда не хватало иных доказательств, причем в более серьезных случаях, чем испытание водой. Русская Правда, посвящающая этим ордалиям три статьи, не раскрывает техники их проведения. Более поздние источники сообщают, что испытание водой проводилось путем опускания связанного человека в воду, причем если он тонул, то считался выигравшим дело. Особым видом доказательств была присяга - "рота". Она применялась, когда не было других доказательств, но, разумеется, по небольшим делам. Ротой можно было подтвердить наличие какого-нибудь события или, наоборот, его отсутствие. В некоторых случаях имели доказательное значение внешние признаки и вещественные доказательства. Так, наличие синяков и кровоподтеков было достаточно для доказательства избиения. Исследователи полагают, что в церковном суде применялся и инквизиционный (розыскной) процесс со всеми его атрибутами, в том числе и с пыткой.
В Русской Правде видны определенные формы обеспечения исполнения судебного решения, например, взыскание виры с убийцы. Специальное должостное лицо - вирник приезжал в дом осужденного с многочисленной свитой и терпеливо ждал уплаты виры, получая каждый день обильное натуральное содержание. В силу этого преступнику выгодней было как можно быстрее разделаться со своим долгом и избавиться от неприятных гостей.

^ 9) Общественный строй феодальных республик

Социальная структура Новгородской республики была по тому времени довольно своеобразной для Руси. Как уже отмечалось, княжеского домена на новгородчине не образовалось. Господствующий же класс - феодалы, крупные землевладельцы - был тесно связан с торговлей и ремеслом, с эксплуатацией населения зависимых земель, дававшего ему меха, лен, мед и другие товары для экспорта. Феодалы жили, как правило, в Новгороде, имели большие усадьбы, где кроме них проживали зависимые ремесленники, мелкие торговцы, челядь. Кроме феодальной ренты (чаще оброка), бояре получали доходы от торговли, ростовщичества, поборов с колоний.
Первоначально бояре пользовались доходами от общественных земель Новгорода, выступавшего в роли коллективного феодала. Однако к ХIУ в сложилось уже и индивидуальное землевладение боярства. Кроме того, новгородские бояре широко занимались торговлей и ростовщичеством. Они ревностно охраняли свои исключительные права занимать высшие выборные должности в республике -посадника, кончанского старосты (старосты концов города).
Крупными земельными собственниками выступали архиепископ Софийского собора (Новгородский “владыка”), высшее духовенство, монастыри и церкви . При этом монастырское землевладение росло достаточно быстро. Многие светские феодалы передавали по завещаниям свои земли на помин души. Часто монастыри покупали землю, а нередко и просто захватывали как общинные, так и незанятые. В то же время монастыри крайне редко отчуждали свои владения. Да и вообще дробление земель, свойственное светскому землевладению, у церковного землевладения почти полностью исключалось.
Обширные земельные владения давали Новгородской епархии значительные доходы, которые пускались духовенством в торговый оборот. Более того, церковь объявила себя покровительницей торговли. Самое крупное корпоративное объединение новгородского купечества - “Ивановское сто” - существовало при церкви Ивана Предтечи на Опоках. При церкви действовал и купеческий суд, разбиравший тяжбы по купеческим делам. Там же хранились эталоны мер - “локоть иванский”, “гривенка рублевая”, “скалвы (весы) вощальные” и т.д.
Крупнейшие бояре и купцы “ставили” церкви в Новгороде, встраивая в них помещения для хранения ценностей. В свою очередь, новгородские и псковские церкви и монастыри владели обычно, кроме отдаленных деревень, землями в пригородах, угодьями для рыбной ловли и т.д. и сами вели торговлю через собственные торговые лавки в городе. Иногда лавки сдавали в наем.
Кроме того, новгородское духовенство имело право на так называемую “десятину” от торговых пошлин и от вир и продаж (судебных штрафов), получало доходы от эксплуатации колониальных и зависимых народов. Оно играло большую роль в политической жизни республики и теснейшим образом было связано с боярством.
Еще одной группой господствующего класса были житьи люди - средние феодалы, так же как и бояре, занимавшиеся еще и торговлей. Однако главным, что определяло их статус, было именно землевладение. Тем не менее, житьи люди, хотя были феодалами, имели ограниченные права по сравнению с боярством. Они не могли избираться на высшие государственные должности. До ХIV в. из числа житьих людей избирали тысяцкого, но затем эта должность была узурпирована боярством.
Известна и такая категория землевладельцев, как своеземцы или земцы. В основном это были владельцы мелких и мельчайших вотчин, соразмерных крестьянским наделам. Около четвери звоезе5мцев обрабатывали землю своим трудом без помощи половников и холопов, около трети - оставляли свои владения в пользовании крестьян и не жили в вотчинах. Большей частью своеземцы жили в городе. В сельскую общину они не входили, а пользовались привилегиями члена городской общины.
Характерной особенностью в феодальных республиках являлось то, что основной землевладельческой группой были горожане. Члены городской общины имели исключительное право на приобретение вотчин из земель, тяготеющих к городу. Вече определяло режим этих земель. Запрещалась передача их иногородним, в том числе даже князю. В случае особых заслуг перед городом вече могло пожаловать землю. Тем самым проявлялась интересная особенность феодальных вотчин вечевого города: это землевладение, свободное от отношений сюзеренитета-вассалитета. Вотчинник сохраняет связи лишь со своей городской общиной.
Таким образом, в Новгороде трудно отделить феодалов и городское население, вотчинников и купцов. Но так или иначе купцы в Новгороде и Пскове играли громадную роль. Основным занятием их была внутренняя и внешняя торговля. Однако, как и каждый горожанин, они могли быть землевладельцами. Купечество объединялось в корпорации, или, как их называли, “сотни”
Центрами корпораций обычно выступали церкви. Например, корпорация, объединенная вокруг новгородской церкви Иоанна Предтечи, построенной на купеческие деньги, объединяла весьма зажиточных купцов: только вступительный взнос равнялся 50 гривнам серебра (около 10 кг серебра).
Поскольку купцы объединялись вокруг церкви, то, как и положено прихожанам, избирали старост (причем сразу трех): один от житьих и “черных” людей (впоследствии тысяцкий) и два от купцов. Старосты разбирали как внутрицерковные проблемы, так и споры иванских купцов с иностранными и новгородскими купцами. Иванская организация в решении своих дел была вполне самостоятельна и посадник не участвовал в рассмотрении таких споров. И таких корпораций купцов в Новгороде было несколько.
Основное население Новгорода состояло из мастеров , учеников , ремесленников и наймитов - так называемых “старейших ” и “молодших ”, или “черных”. Как члены городской общины, они пользовались некоторыми привилегиями, в частности, при покупке земель, тянувших к городу, принимали участие в местном самоуправлении, обладали податным иммунитетом. В то же время они являлись основной массой городского населения, платившей подать, несшей повинности по строительству и ремонту городских построек, укреплений, дорог и т.д. Им были присущи вольнолюбивые нравы. Не случайно история Новгородской республики характеризуется острой классовой борьбой, неоднократно принимавшей форму открытых вооруженных выступлений городских низов и крестьян.
Зависимое население республик включало в себя прежде всего крестьян , половников, холопов .
Большая часть крестьян находилась в зависимости от феодального государства. В документах они именуются смердами. Они выполняли повинности в пользу государства, платили налоги. Монастырские крестьяне иногда именовались сиротами .
Крестьяне, зависимые от отдельных феодалов, как правило, смердами не именовались. В зависимости от характера хозяйства и вида феодальной ренты существовали различные группы крестьян: изорники - пашенные крестьяне, огородники и кочетники - рыбаки, отдававшие феодалу половину урожая. Поэтому их еще называли половиниками. Их объединяло еще и то, что они жили не на своей земле, а в “селе” господина. Они не были еще в полной мере крепостными, но закон уже устанавливал общие нормы, определяющие уход изорника от своего господина: один раз в году, поздней осенью, в так называемое Филиппово заговенье (14 ноября по старому стилю), после выплаты всех долгов. Одновременно господин не имел права выгнать изорника в другое время.
Смерды жили, как правило, общинами. Наиболее бесправными среди крестьян были закладники, попавшие в кабалу к феодалам в связи с разорением и тяжелой нуждой. Были и холопы (рабы), которые чаще всего использовались в домашнем хозяйстве. Господин нес ответственность за своего холопа, уплачивая штраф даже тогда, когда преступление было совершено до поступления в холопство.

За Мономаховым уставом в Русской Правде был помещен сборник узаконений о наследстве. Неизвестно, были ли эти узаконения простым продолжением прежнего памятника или составляли нечто самостоятельное. Настоящий сборник разделяется на две части, из которых каждая была издана отдельно - одна прежде, а другая после. Дела о наследстве по Владимирову и Ярославову уставам подлежали духовному суду и производились по Судному Закону. О них не упоминается в прежних редакциях Русской Правды. Но, по всей вероятности, Номоканон не имел на Руси всеобщего приложения, ибо на Руси еще до принятия христианства были свои обычаи, которые действовали рядом с Номоканоном. Вообще дела о наследстве производились большей частью по старым обычаям - судили сами родственники; к цер - ковному же суду прибегали только лишь те, кто был недоволен старыми обычаями. При таком положении дел стали возникать споры между наследниками, из которых одни опирались на старые обычаи, другие - на Номоканон. Чтобы прекратить такие столкновения, законодатель издал новые законы.
Первый из настоящих сборников узаконений о наследстве состоит из 5 статей, определяющих собственно порядок наследования детьми после родителей без завещания.
В первых двух статьях говорится о различии наследования у смердов и у бояр или, лучше сказать, у общинных и частных поземельных собственников. Эти статьи суть: 1) «Аже смерд умрет, то задницю князю; аже будут дщери у него дома, то даяти часть на не; аже будут замужем, то не даяти части им». 2) «Аже в боярех, любо в дружине, то за князя задниця не идет; но оже не будет сынов, а дщери возмуть». Статьи эти узаконяют, что смерду могут наследовать только сыновья его, а боярину, напротив, сыновья и дочери. Такой порядок наследования был не у одних русских, а у всех славян: чехов, сербов, поляков и других. Основанием для такого порядка было то, что у русских (и других славянских народов) как народа, занимавшегося по преимуществу земледелием, земля составляла главную собственность; прочее же имение, движимое и недвижимое, для него составляло неопределенную и сомнительную собственность, которая не могла служить основой в деле исполнения им общественных обязанностей. А так как поземельное владение у них было двоякое: общинное и частное, то это и послужило причиной различия в наследовании у смердов и у бояр. Смерд владел землей на общинных правах, т.е. с обязанностью нести известные общественные повинности. Поэтому естественно, что право наследования в классе смердов ограничивалось только одними сыновьями, потому что только сыновья смерда могли по смерти его заступить его место, т.е. сделаться членами общины, способными отбывать общественные повинности и исполнять различные обязательства в отношении к общине. Дочери же смерда не могли заменить своего отца в обществе; поэтому, как скоро умирал смерд, не имея сыновей, то имение его, за исключением части незамужним его дочерям, отдавалось князю, а земля князю или общине. Напротив, бояре были полными владельцами своих земель, поэтому им могли наследовать и дочери, и имение боярина только тогда считалось выморочным, когда после него не оставалось ни сыновей, ни дочерей. Этот порядок наследования указывает еще на то, что закон тогда знал только семью и не знал рода. Братья, дяди, племянники и другие родственники не имели права на наследование, и имение боярина, если у него не было ни сыновей, ни дочерей, а у смерда только сыновей, считалось выморочным. Таким образом, здесь видно полное отсутствие родового порядка наследования. Третья статья настоящего сборника говорит: «аже кто умирая разделит дом свои детем, на том же стояти: паки ли без ряду умрет, то всем детем, а на самого часть дати по души». Из этой статьи видно, что завещатель мог по своей воле разделить имение между сыновьями, не стесняясь никакими требованиями. Такой порядок явно противоречит Судному Закону, по которому завещатель должен был делить свое имение всем детям поровну, и вполне согласен с характером русских законов о наследстве, выраженных в договоре Олега с греками. Следовательно, статья эта была составлена в отмену узаконений Судного Закона. Впрочем, это можно сказать только относительно первой половины этой статьи; вторая же половина ее, где узаконяется, что завещатель должен отделять часть своего имущества в церковь, на помин души, целиком взята из Судного Закона. Четвертая статья определяет участие жены в наследстве после мужа. Она в основании своем взята из Судного Закона. Вот эта статья: «Аще жена сядет по мужи, то дата ей часть, а у своих детей взяти часть; а что на ню муж взложил, тому же есть госпожа, а задница ей мужня не надо- бе; будут ли дети, то что первой жены, то то возмут дети матери своей, любо си на жену будеть взложил, обаче матери своей возмут». В силу этой статьи, жена по смерти мужа имела право на такую же долю в наследстве, какую получали и все сыновья, если только муж при жизни своей не выделил уже ей части своего имущества. Несмотря на то, что статья эта имеет много общего с подобной же статьей Судного Закона, она имеет и свою важную особенность, а именно: по Номоканону жена получала долю из мужнина имения только на прожитие, по Русской же Правде она получала такую долю в полную собственность, так что, если она выходила второй раз замуж, то по смерти ее дети первой жены ее мужа не имели права на ее имущество, если она сама, по доброй воле, не отказывала им имущества своего. В пятой статье говорится: «Аже будет сестра в дому, то той задници не имати, но отдадят ю братия замуж, како си могут». Статья эта удаляет сестру от участия вместе с братьями в наследовании имения после отца. Она, очевидно, составлена на основании русских или общеславянских обычаев. В Судном Законе подобной статьи нет, напротив, она находится во всех славянских законодательствах, по которым сестра не допускалась к участию в наследстве; только братья должны были пристроить ее сообразно со своими средствами.
Эти пять статей узаконений о наследстве, очевидно, вскоре оказались недостаточными; в практической жизни возникло очень много юридических вопросов, которые должно было разрешить законодательство. Ответом на эти вопросы служит новый сборник узаконений о наследстве.
Во втором сборнике узаконений о наследстве разрешаются следующие вопросы: во-первых, имеют ли незаконнорожденные дети права наследования, равные с законнорожденными? По древним русским и вообще славянским законам не делалось никакого различия между законнорожденными детьми и незаконнорожденными, но с введением христианства на Руси относительно этого вопроса возникли недоумения, так как по Номоканону незаконнорожденные дети не признавались равноправными с законнорожденными. Настоящий памятник разрешает этот вопрос так: «аже будут робьи дети у мужа, то задници им не имати, но свобода им с матерью». Таким образом, настоящий памятник разрешает этот вопрос явно в духе старинных русских юридических обычаев, так как по этому памятнику дети незаконные, прижитые с рабой, хотя и не пользовались наравне с законнорожденными детьми правами наследования имущества отца, но зато получали как наследство от свободного отца свободу вместе с матерью. Очевидно, и это исключение незаконнорожденных было основано частью на том порядке, существовавшем в русском обществе, что честь и значение человека определялись честью и значением его матери.
Мать у таких незаконнорожденных - рабыня, следовательно, и они должны быть рабами. Во-вторых, настоящий памятник разрешает такой вопрос: какой должен быть порядок наследования детьми после матери? Мы видели, что мать могла иметь свое имущество: приданое, подарок и пр. Этот вопрос разрешается полным отрицанием того порядка, который был узаконен относительно наследования детьми после отца. В законе прямо сказано: «а матерня часть детем не надобе, но кому мати взхощеть, тому даст: дасть ли всем, и вси разделять; без языка ли умреть, то у кого ли будеть на дворе была и мертва и кто ю кормил, тому взяти». Из этой статьи видно, что жена могла завещать свое имущество кому хотела, как сыновьям, так и дочерям; если же она умирала, не объявив своей воли, то долю ее имущества брал тот, в доме кого она жила и умерла, без различия - был ли это сын или же дочь. В-третьих, в настоящем памятнике определяется порядок наследования детьми от двух отцов и одной матери. Дети разных отцов наследовали каждый своему отцу; но они делили имение своих отцов не прежде, как пригласивши свидетелей, которые знали имение обоих отцов и при которых имение первого мужа их матери было сдано на руки второго для сохранения. Эти свидетели показывали; что такие-то вещи составляли имение первого отца, а такие-то - второго. Если при этом не оказывалось известной части имения первого отца, то оно пополнялось равной долей из имения второго отца, растратившего не свое имение. Когда все это было исполнено, то дети первого отца делили имение своего отца, а оставшееся затем делилось между детьми второго отца. Это узаконение, кажется, заимствовано в основных своих чертах из Эклоги Льва Философа, но оно отличается от статьи Льва Философа тем, что по последней отчим, принимая имение детей своей жены от первого ее мужа, обязан был обеспечить его собственным имением, тогда как по Русской Правде не требовалось подобного обеспечения. В-четвертых, Русская Правда разрешает вопрос о наследовании имения детьми от одного отца и двух матерей. Вопрос этот в Русской Правде разрешается так: «...будут ли дети (от второй жены), то что первой жены, то то возмуть дети матери своей, любо си на жену будеть взложил, обаче матери своей возмут». Это значит, что дети от двух жен делят поровну имение отца, но имение, принадлежавшее каждой из жен, поступало в раздел только между ее детьми; так, например, имение первой жены и делилось только между сыновьями первой жены. Этот порядок также заимствован из эклоги Льва Философа, только по эклоге отец, вступивший во второй брак, не должен был отказывать второй жене более того, что получали от него дети от первой его жены; по Русской же Правде он в этом отношении ничем не был ограничен.