Протоиерей николай чернышев. Пстгу › факультеты и отделения › факультет церковных художеств › кафедры и отделения › выпускающие кафедры › кафедра иконописи › преподавательский состав › протоиерей николай чернышев
Отец Николай, расскажите, пожалуйста, об Иконописной школе в Кленниках. Кто является ее учащимися? Каковы условия поступления? Какие дисциплины преподаются?
Отец Николай: История Приходской Иконописной школы Храма Святителя Николая в Кленниках началась еще при служении в нашем храме святого праведного Алексия Мечева и его сына священномученика Сергия в начале XX века. Школа была основана прихожанкой Храма, одной из ближайших духовных чад Отца Алексия – Марией Николаевной Соколовой, в тайном монашеском постриге носившей имя Иулиания. Она была человеком, возрождавшим традиции древнерусского иконописания, одной из немногих, кто тогда всерьез и по-настоящему занимался этим удивительным делом. Мария Николаевна воспитывала учеников своей школы, не только объясняя смысл и назначение иконы, отличие от картины, особенности иконного языка, но и практически обучая этому святому ремеслу. В 1920-е и последующие годы, в эпоху разрушения традиций, Мария Николаевна занималась сохранением традиционной культуры, созиданием и творчеством на основе опыта Церкви – тем из-за чего Церковь гнали, из-за чего она была ненавистна. Этим тогда мало кто занимался, и Мария Николаевна редко встречала понимание не только среди художников, искусствоведов, историков, но даже и в церковной среде, потому как древняя икона считалась чем-то отжившим свой век. Отец Алексий и Отец Сергий научили Марию Николаевну святоотеческому отношению к Образу.
Среди ее ближайших учениц была Ирина Васильевна Ватагина, вместе они работали в Троице-Сергиевой Лавре. Мария Николаевна передавала ей тонкости иконописного мастерства, у нее же Ирина Васильевна училась педагогическим приемам для своих будущих учеников. Ирина Васильевна долгие годы была сотрудницей Музея имени Андрея Рублева и духовным чадом протоиерея Всеволода Шпиллера, который в 1970-е годы начинал реставрацию московского Николо-Кузнецкого Храма. Ему был близок иконописный и духовный опыт Марии Николаевны, он с благодарностью относился к участию в иконописных работах в Николо-Кузнецком Храме Ирины Васильевны Ватагиной. В то время там служил Отец Александр Куликов, ближайший сослужитель Отца Всеволоду, который после его кончины взял под свое духовное руководство Ирину Васильевну.
Когда в 1990 году открылся Храм Святителя Николая в Кленниках, Отец Александр Куликов стал его первым настоятелем и сразу же, в 1991 году, им было принято решение о восстановлении в Храме иконописной школы. На прошении Святейшему Патриарху Алексию II об открытии Школы было так и указано: «…для восстановления иконописных и духовных традиций творчества монахини Иулиании». Вместе с Ириной Васильевной в Храм Святителя Николая в Кленниках пришло много художников-иконописцев, реставраторов, мастеров церковных ремесел, большинство из которых воспитывались в Николо-Кузнецком Храме при Отце Всеволоде. Появлялись и новые поколения художников – мастеров церковных искусств.
В наши дни, наряду с основным взрослым отделением Приходской Иконописной школы, работает ее Детское отделение. Отец Александр придавал очень большое значение тому, чтобы с малых лет дети, приходящие вместе со своими родителями в Храм, приучались бы к видению иконы и ее практическому постижению. Важно начинать освоение иконного дела как можно раньше, буквально со школьных лет, как это и было в средние века в древней Руси и Византии. Как известно, обучение начиналось именно в детские годы, когда ребенок вживался в этот удивительный мир, в то время, когда происходит развитие его личности. Основной упор в нашей Школе делается на практическое освоение иконы, на «копирование» детьми тех же фрагментов икон, фресок и произведений декоративно-прикладного искусства, которые служат образцами и для взрослых учеников-иконописцев. Конечно, требовать от маленьких детей точной «научной» копии нельзя – у ребенка свой мир, свой взгляд, свое видение иконы, однако определенные требования к обучению существуют. Совместно с иконописанием изучаются и основы технологии изготовления икон. Ученики должны знать, как готовится доска, как она грунтуется, как приготовить краски, в какой последовательности они наносятся, и как икона покрывается защитным слоем. Здесь и основы материаловедения, и последовательность совершения самого иконописного процесса. Кроме этого, сейчас у нас преподается академический рисунок, так как иногда мы видим людей способных и талантливых, но у которых совершенно нет школы. Преподается история русского искусства и христианского искусства в целом, а с недавних пор и История Церкви. Поскольку это приходская школа, то такие дисциплины, как Новый завет и Литургика, постигаются во время участия учеников в богослужении.
В нашей школе учатся дети, подростки и студенты. Практически с начала функционирования Православного Свято-Тихоновского Богословского Института (ныне Университета), его ректор, протоиерей Владимир Воробьев обратился к протоиерею Александру Куликову с просьбой приютить иконописный факультет в стенах Приходской Иконописной школы. Начинался Факультет Церковных Художеств ПСТГУ именно здесь.
Учениками Школы являются прихожане нашего Храма, но по мере сил и возможностей мы принимаем людей и из других храмов, иногда они приезжают издалека, а некоторые из них приезжают к нам за консультацией. Как правило, прием в Школу осуществляется по рекомендации духовника.
Дети поступают в Школу без каких-либо испытаний, отсев происходит позже в процессе обучения. Предварительно мы проводим собеседование с родителями и ребенком и просим принести нам какие-нибудь работы, чтобы увидеть уровень подготовки ребенка и понять, с чего нам начинать обучение, о чем с ним говорить, какие давать ему задания. Примерно также происходит и со взрослыми – в первую очередь нас интересует не документ о полученном им образовании, а то, что умеет человек, однако требования при приеме взрослых серьезнее.
В чем особенность обучения иконописи детей и подростков? Как ребенок воспринимает икону?
Елена Чернышева: Детская Иконописная школа начала работать с 1991 года, и это детское отделение фактически создавала Лариса Алексеевна Федянина. Она – педагог, художник, иконописец, прихожанка нашего Храма. Именно она разработала методику и программы преподавания, по которым мы работаем до сих пор. Иконописью дети начинают заниматься с 7-8 лет, когда им становится понятна задача копирования. Поскольку это учебное задание, в качестве образцов дети получают фрагменты икон. Начинают они с простых орнаментов, изображений животных и растений. При этом ребенок знает, с какой иконы взято изображение, об этом ему рассказываем мы, либо он сам должен это выяснить. Степень сложности заданий зависит от уровня способностей ребенка, поэтому занятия индивидуальные. Дети занимаются все вместе в одном классе, но у каждого свое отдельное задание. Те, кто младше изучают изобразительное искусство и разные виды декоративно-прикладного творчества. Сейчас появились совсем маленькие ученики, от 4 лет, им мы преподаем развивающее рисование, детки учатся владеть инструментами, краской и цветом. Ученики с большим интересом относятся к занятиям в Иконописной школе, как ни придешь, все трудятся очень кропотливо, внимательно, над каждой деталью, и помещения Школы всегда заполнены. Также в нашей Школе преподаются Основы иконоведения – это синтетический предмет, который включает Закон Божий, Литургику, Историю искусства. Ученики Школы регулярно выезжают на экскурсии, в том числе в Музей имени Андрея Рублева. Дети должны своими глазами видеть те сокровища древнерусской культуры, которые есть в нашей стране!
Иногда родители приводят детей с желанием сразу сделать своего ребенка иконописцем. Однако со временем дети понимают, что прежде чем писать иконы, надо трудиться и многому учиться. Если к 15 годам желание писать иконы, стать профессионалом в этом искусстве сохранится, если родители ребенка и он сам видят возможность работать дальше в этой области, то он переходит в старшую группу, где занимается на подготовительных курсах, чтобы затем поступить в художественный или богословский ВУЗ. Требования при этом очень серьезно повышаются.
Изначально нам важно, чтобы у ребенка возник интерес к иконе, чтобы он учился ее видеть, понимать ее смысл и назначение. Ребенок не механически срисовывает образец – он должен понимать, что кроется за каждой его деталью. В иконописном языке нет места каким-то случайностям, но есть вполне определенные закономерности, о которых ребенок должен знать. Не каждый современный человек, даже имеющий художественное образование, способен без изучения воспринять этот язык. Он непривычный, его изучение начинается с орнаментов, затем идут фигуры и композиции. Ведь обучаясь русскому языку, все мы сначала писали палочки, крючочки, затем буквы, слова, фразы, диктанты. Только потом шли изложения и сочинения, когда человек уже научился всем закономерностям русского языка. Те же закономерности и методические особенности сейчас приходится осваивать, изучая иконописный язык. Но не так быстро, как хотелось бы! Воспитанные на академическом искусстве, мы разучились видеть, понимать и чувствовать язык икон – вот поэтому приходится так долго ему учиться, и лучше это начинать с детства.
Как Вы относитесь к утверждению о том, что «молодежь нынче не та»? Что, на Ваш взгляд, необходимо предпринять, чтобы привить им любовь к искусству, к духовной жизни?
Отец Николай: Думаю, что эти проблемы стояли всегда. Известно высказывание одного древнегреческого философа, который также был недоволен современной ему молодежью. Это идет еще со времен Древней Греции и Египта.
Иконописание изначально не было обязательной для всех дисциплиной, а сейчас есть и другие дисциплины, которые желательно знать всем нам с детства – Священное Писание, историю нашей страны и всего мира в целом. У каждого человека свой талант, у кого музыкальный, у кого литературный, художественный. Здесь, конечно, некий отбор присутствует, и к нам приходят заниматься те, кто чувствует в себе жажду работы с иконой. Не у всех это получается одинаково хорошо, но нам важно именно в эти годы «заразить» этой жаждой и показать красоту иконы, одновременно ее простоту и премудрость, открытость и таинственность, чтобы человек постепенно жаждал постигать ее все больше.
Что надо делать? Самому стараться осваивать икону, любить ее и «заражать» этой любовью настолько, насколько ты сам ее чувствуешь, тех, кому действительно это дорого и важно. Любовь к искусству, духовной жизни должна прививаться, в первую очередь, родителями в семье, а также учителями в школе, работниками музеев и т.д.
Бывает, что сталкиваемся и с равнодушием, и с безразличием, но мы все-таки стараемся показать все, что можем. Даже если дети не станут в дальнейшем художниками-иконописцами, эта память из детства хоть в чем-то, хоть на какую-то каплю будет их менять в их взрослой жизни.
Планируется проведение выставки Вашей Иконописной Школы в Галерее-Трапезной «Хлебный домъ». Это будет выставка исключительно детского отделения, или будут представлены работы учащихся переходного и взрослого отделения тоже? Сколько работ будет представлено?
Отец Николай: На выставке будут представлены работы именно Детского отделения Иконописной школы Храма Святителя Николая в Кленниках. Будет выставлено около 50 работ. Мы отберем наиболее выразительные и подходящие рисунки наших детей за весь период действия Школы. И здесь мы не станем себя ограничивать, так как подобные выставки мы проводим не часто.
Будет ли выставка объединена какой-то определенной темой? Или будут фигурировать разные сюжеты?
Отец Николай: Выставка называется «Икона глазами ребенка». На ней Вы увидите знакомые Вам образы Святых в детском преломлении – то, как ребенок смог эту давно известную всем икону увидеть своими глазами, что в ней понять, почувствовать, чему научиться. Это сюжеты и русских икон, и византийских, и балканских – праздники, орнаменты, фрагменты икон, фресок, мозаик и книжных миниатюр. В общем, все то, что относится к мировой православной изобразительной культуре.
Сейчас Вами, совместно с Фондом имени Андрея Рублева, обсуждается проект организации детской иконописной Школы при Музее имени Андрея Рублева. Поделитесь, пожалуйста, своими ожиданиями от этого проекта.
Отец Николай: Мы ждем, чтобы появилось еще одно место, где икона была бы дорога, где она бы изучалась пристально без каких-то приблизительностей, без какой-либо коммерческой составляющей. Хотим, чтобы здесь появлялись люди по-настоящему талантливые, которые были бы готовы посвятить свой талант постижению и развитию этого, дошедшего до нас из глубин веков, ремесла, но востребованного сегодня и которое будет востребовано в дальнейшем. Важно, чтобы не прерывалась это связь. Мы ждем, что здесь будет осуществляться тот принцип, о котором часто говорит и Святейший Патриарх Кирилл, и представители нашей интеллигенции – это взаимосвязь Церкви и культуры.
На самом деле нет каких-то принципиальных разногласий между Церковью и культурой. Здесь, как мне кажется, появляется возможность объединения усилий духовенства, церковных тружеников, работников Музея имени Андрея Рублева и других специалистов, которые были бы готовы прилагать усилия для того, чтобы передавать свои теоретические знания об иконе и практические навыки иконописания.
Пресс-служба Фонда имени преподобного Андрея Рублева
Сегодня — девятый день после кончины А.И. Солженицына. Своими воспоминаниями о писателе с порталом Патриархия.ru поделился протоиерей Николай Чернышёв, клирик храма в честь святителя Николая в Кленниках, на протяжении нескольких последних лет бывший духовником семьи Солженицыных.
— Александра Исаевича Солженицына провожали в последний путь в соответствии с православной традицией. Скажите, пожалуйста, каков был путь писателя к вере?
— Я бы хотел отослать к книге Людмилы Сараскиной, посвященной Александру Солженицыну, которая недавно вышла в серии «Жизнь замечательных людей». В этой книге биография писателя описана наиболее полно и трезвенно.
Александр Исаевич рос в православной, глубоко верующей семье и с самого начала осознавал себя православным христианином. Это были годы воинствующего атеизма, поэтому в школе у него были проблемы с одноклассниками и учителями. Естественно, ни в пионерию, ни в комсомол он не вступал. Пионеры срывали с него крестик, но он каждый раз надевал его заново.
В то время в Ростовской области (Ростов-на-Дону), где родился и жил в то время писатель, один за другим закрывались храмы. К моменту его взросления в округе уже не осталось действующих храмов на сотни верст от Ростова. В то время идеи марксизма и ленинизма навязывались, как мы знаем, не просто активно, а агрессивно. В учебных заведениях было необходимо изучать «диамат». Молодой человек, Саша Солженицын увлекся марксизмом, диалектическим материализмом, и это вошло в противоречие с его детским верованием. На неокрепшую душу было взвалено что-то непосильное. В то время многие под этой ношей ломались.
Как рассказывал Александр Исаевич, это был период мучительных сомнений, отвержения детских верований и боли. Он видел, что не было правды в том, что творилось вокруг него. Но теория, гладко выраженная в книгах, прельщала.
По-настоящему возвращение к Богу и переосмысление произошло даже не на фронте, а уже в лагерях, после войны. В эти самые тягостные моменты его жизни вспомнилась та «закваска», которая была дана матерью, в семье. Поэтому нельзя говорить, что его приход к вере был резким и неожиданным. Вера передавалась в его семье из поколения в поколение, и она оказалась сильнее.
Ту перемену, которая произошла с Александром Исаевичем в лагерях, он описал в своем стихотворении 1952 года «Акафист». В искренней, поэтической форме он рассказывает о той ломке, о том, что происходило в его душе в период этой перемены:
Да когда ж я так допуста, дочиста
Всё развеял из зёрен благих?
Ведь провел же и я отрочество
В светлом пении храмов Твоих!
Рассверкалась премудрость книжная,
Мой надменный пронзая мозг,
Тайны мира явились — постижными,
Жребий жизни — податлив как воск.
Кровь бурлила — и каждый выполоск
Иноцветно бурлил впереди, —
И, без грохота, тихо, рассыпалось
Зданье веры в моей груди.
Но пройдя между быти и небыти,
Упадав и держась на краю,
Я смотрю в благодарственном трепете
На прожитую жизнь мою.
Не рассудком моим, не желанием
Освящён её каждый излом —
Смысла Высшего ровным сиянием,
Объяснившимся мне лишь потом.
И теперь, возвращенной мерою
Надчерпнувши воды живой, —
Бог Вселенной! Я снова верую!
И с отрекшимся был Ты со мной…
— Сам Александр Исаевич говорил о себе, что он «не специалист в церковных вопросах». Какие стороны церковной жизни его интересовали?
— Он, конечно, не был «церковным человеком» в том смысле, что не интересовался канонами церковными, строем богослужения, устройством той или иной внешней стороны церковной жизни. Это была жизнь души. Жизнь как молитва и как исполнение Евангелия. Но о чем он страдал и переживал, если говорить о сторонах жизни Русской Церкви, — так это о том, что Церковь находится в подавленном состоянии. Это для него было открыто, явно, обнажено и болезненно. Начиная богослужениями, все более и более становящихся непонятными и совершающимися отдельно от народа, и заканчивая все меньшим участием Церкви в жизни общества, в окормлении молодежи и людей старшего возраста. Его интересовало, как должна строиться жизнь Церкви в соответствии с Евангелием.
Его волновала проблема единства Церкви. Это то, о чем не может не болеть сердце верующего человека. Александром Исаевичем это было прочувствованно как личная боль. Он видел, что церковные разделения, конечно, сказываются и на обществе. Раскол XVII века он воспринимал как неизжитую проблему. Он относился чрезвычайно уважительно к старообрядцам, видел, как много правды и в них. И переживал, что нет настоящего единства, хотя каноническое общение соблюдено.
Все проблемы любых разделений в церковной жизни переживались Александром Исаевичем чрезвычайно болезненно.
— Сейчас многие вспоминают знаменитое «Великопостное письмо» писателя Патриарху Пимену (1972 г.) и говорят о том, что Солженицын ждал и требовал от Церкви более активного участия в жизни общества. Каковы были его взгляды на этот счет в конце жизни?
— Александр Исаевич сам был из тех людей, кто не мог молчать, его голос постоянно был слышен. И конечно, он был убежден в том, что слова Спасителя «Идите проповедуйте Евангелие всей твари» должны исполняться. Одно из его убеждений, его идея была в том, что Церковь, с одной стороны, безусловно, должна быть отделена от государства, но при этом ни в коем случае не отделена от общества.
Он считал, что это совсем другое, что это — прямо противоположные вещи. Неотделенность от общества должна проявляться все более и более. И здесь обнадеживающие перемены последних лет он не мог не видеть. Он с радостью и благодарностью воспринимал все позитивное, что происходит в России и в Церкви, но был далек от успокоенности, потому что за годы советской власти все общество стало искореженным и больным.
Он понимал, что если больной будет вести больного или хромой хромого, добра не жди. Та активность, к которой он призывал, та неотделенность от общества ни в коем случае не должны выражаться в насильственном, подавляющем строе мыслей и действий, привычных для советского времени.
Церковь, считал он, с одной стороны, призвана вести общество и более активно влиять на общественную жизнь, но это ни в коем случае в наши дни не должно выражаться в тех формах, которые были приняты в идеологической машине, которая ломала и корежила людей. Ситуация изменялась в последние годы. И он не мог не чувствовать новых опасностей.
Однажды его спросили о том, что он думает о той свободе, ради которой он боролся, как он относится к тому, что происходит. Он ответил одной чеканной фразой: «Свободы много, правды мало». Эту опасность подмены он прекрасно чувствовал и поэтому был далек от успокоения.
Когда он вернулся на Родину и стал путешествовать по России, ему открылось все ее бедственное положение. И это касалось не только экономической стороны, но и ее духовного состояния.
Он, конечно, видел принципиальную разницу между тем, что было в 30-е, 50-е года, и сегодняшним положением вещей. Он не был диссидентом, который все время ко всему в конфронтации. Это не так. Есть люди, которые пытаются его таким представить. Но он таким не был. Всегда, несмотря на обнажение им вот этих ужасных ран общества, видна могучая жизнеутверждающая сила в том, что он писал и делал. В нем был позитивный, жизнеутверждающий и светлый настрой христианина.
— А.И. Солженицын был одним из выдающихся мыслителей прошлого века в России. Скажите, не возникало ли в его душе противоречия между разумом и религиозным чувством?
— Противоречие имело место в годы его юности, начиная со старших классов школы, во фронтовые годы. Это было время, когда все храмы были закрыты, и посоветоваться было не с кем, когда церковная жизнь была почти абсолютно уничтожена большевистской машиной репрессий. Тогда противоречие было. В лагерях началось именно возвращение к истокам веры, возрождение чувства ответственности за каждый шаг и каждое решение.
Конечно, Александр Исаевич был неоднозначным человеком. О нем будут спорить и должны спорить. С личностью такого масштаба и такой величины иначе и быть не может. Этот человек не просто повторял за кем-то заученные мысли, но шел к евангельской правде путем собственного поиска.
Святейший Патриарх в слове, которым он почтил Александра Исаевича на отпевании, процитировал евангельскую заповедь из Нагорной проповеди: «Блаженны изгнанные правды ради». Это касается долгих и тягостных страниц жизни Александра Исаевича. Ко всей его жизни — от школьных лет до последних дней относятся также слова Спасителя: «Блаженны алчущие и жаждущие правды яко тии насытятся». Конечно, мы делаем акцент на первой части этой фразы. Но я видел, что он испытывал блаженство и духовное насыщение, возможное в этой земной жизни, и радость в его последние дни приходила к нему за исполнение им своего призвания.
Он говорил: «Если бы я сам выстраивал свою жизнь по собственному плану, то она вся бы состояла из ужасных ошибок. Сейчас мне это видно. Но Господь все время поправлял и перестраивал мою жизнь, иногда незримым, иногда очевидным образом. Сейчас я вижу, что все сложилось так, что лучше и быть не могло». Это слова глубоко верующего человека, благодарного Богу и принимающего с благодарностью все то, что Господь ему посылает.
— Можно ли было назвать Александра Исаевича прихожанином какого-либо храма? Часто ли он бывал в церкви?
— Когда мы познакомились с Александром Исаевичем, он уже болел и почти не выходил из дома. Когда семья Солженицыных вернулась в Россию, Александр Исаевич и Наталья Дмитриевна пришли к нам в храм, познакомились с духовенством и прихожанами. После этого Наталья Дмитриевна стала часто приезжать и просить приехать поисповедовать, пособоровать и причастить ее супруга в их доме в Троице-Лыково.
Такая наша форма общения была связана только с тем, что у Александра Исаевича уже не было сил и возможности самому приезжать на службы. Надо сказать, что я бывал у них регулярно, а не от случая к случаю.
— Какие у Вас как у священника и духовника останутся воспоминания об усопшем?
— Больше всего в нем поражала простота и безыскусственность. В их семье всегда царила удивительная нежность и забота друг о друге. Это тоже является проявлением его христианского отношения к близким, выстраивание дома малой Церкви. Вот это по-настоящему поражало. Безыскусственность, простота, чуткость, бережность, внимательное отношение — все это было свойственно Александру Исаевичу.
В то время, когда мы с ним познакомились, он задавал вопрос самому себе — вопрос, ответ на который раньше был для него очевиден: что надлежит ему делать. Он говорил: мне кажется, я исполнил все, мне кажется, что мое призвание исполнено; я не понимаю, зачем я оставлен. Все то, что считал для себя необходимым сказать и написать, — все сделано, все труды опубликованы. Что дальше? Дети выросли, он дал им настоящее воспитание, в семье присутствует устроенность, какой она должна быть. И в этой ситуации пришлось напомнить ему, что если оставляет Вас в этом мире Господь — значит, в этом есть некий смысл, и Вы, пожалуйста, молитесь об этом, о том, чтобы понять, зачем даровано это время. И потом, когда прошло некоторое время, он сказал: «Да, я понял, это время было дано мне для себя самого — не для работы внешней, но для всматривания в самого себя».
Об этом он говорил в одном из своих интервью: старость дана человеку для того чтобы всмотреться в самого себя, чтобы оценивать, переосмысливать и все более строго относиться к каждому мигу своей жизни.
При этом подобные мысли были не бесплодным самокопанием, они служили основанием для посильного служения даже в последнее время. Будучи уже немощным человеком, он, тем не менее, не позволял себе никакой расслабленности или беспечности. Он строго планировал свое расписание до последнего времени. Вместе с таким строгим графиком работы он старался принимать людей. Многих и многих, совершенно из разных кругов. И старался не оставлять без ответа — в личной беседе или письменно — каждого, кто к нему обращался.
Его многие называли и называют сейчас затворником, говорят о том, что якобы он уединился и ни в чем не участвовал. Это не совсем так. К нему приходило множество людей, многие обращались за помощью.
То, что его отпевали по православному чину, не есть просто дань традиции. Это свидетельство того, что свою земную жизнь завершил человек, по-настоящему служивший Христу и Его Церкви.
Беседовала Мария Моисеева
|
Окончил художественно-графический факультет МГПИ им. Ленина в 1983 г. Работал реставратором в отделе реставрации станковой и темперной живописи ВНИИ Реставрации и в МДА – 1985-1987. Иконописи учился в 80-е годы у И.В. Ватагиной, затем у архимандрита Зинона (Теодора). Участвовал в организации иконописной школы при МДА.
Протоиерей Николай Чернышев - член Патриаршей Искусствоведческой комиссии со времени ее основания. После кончины протоиерея Александра Куликова - временно исполняет обязанности настоятеля храма свт. Николая в Кленниках. |
Участвовал в росписи Николо-Кузнецкого храма в Москве, храма св. вмч. Димитрия Солунского в селе Дмитровское (Моск. Епархия), Покровского храма МДА. Со времени возвращения Церкви храма свт. Николая в Кленниках совмещает священническое служение в нем с работами по восстановлению этого храма: раписаны Казанский и Никольский приделы, написаны Царские врата Никольского иконостаса, храмовые и аналойные иконы. Под руководством архим. Зинона о. Николаем с бригадой написан иконостас бокового придела храма Нововалаамского монастыря в Финляндии. Совместно с учениками расписана стена трапезной храма Св. первомуч. Стефана в г. Везле (Франция). Совместно с бригадой выпускников ФЦХ ПСТБИ и приходской иконописной школы расписан купол храма преп. Сергия в с. Плесково (Патриаршее подворье). Иконы о. Николая и его учеников находятся в различных епархиях РПЦ, а также в Италии, Германии, Швеции, и др. странах.
С середины 2000-х годов регулярно проводит мастер-классы в приходской иконопис-ной школе храма преп. Сергия в Стокгольме (Швеция).
Протоиерей Николай Чернышев - автор ряда статей по церковной культуре, по теории иконописи, а также о современ-ных деятелях церковной культуры: монахине Иулиании (Соколовой), М.Н.Гре-бенкове, Л.А.Федяниной, И.В.Ватагиной, А.Г.Жолондзе, архим. Зиноне (Теодо-ре). Статьи опубликованы в «Московском журнале», журналах «Альфа и Омега», «Памятники Отечества», «Художественная школа», «Художественный совет», «Нескучный сад» и др.
 |
 |
В Оренбурге скончался схиархимандрит Серафим (Томин). К нему приезжали за советами и молитвой из многих уголков России…
В последнее время схиархимандрит Серафим тяжело болел. И все же в декабре и январе он смог дважды побывать в Андреевском монастыре в селе Андреевка Саракташского района Оренбургской области - 13 декабря, на престольный праздник, день памяти св. Апостола Андрея Первозванного, а также 2 января, в день памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского. 15 января, в день памяти тезоименитого святого Серафима Саровского, отец Серафим, будучи тяжело больным, в последний раз причастился Святых Христовых Таин…
И вот - скорбная весть: 20 января умер святогорец схиархимандрит Серафим… И все, кто знал его и любил, кто смог оставить на время житейские попечения, поспешили в Оренбург, чтобы проводить отца Серафима в последний путь.
«Где мир и любовь - там Бог»
Наместник Свято-Андреевского монастыря Оренбургской епархии игумен Евлогий (Савин) :
Наш монастырь вырос из небольшой иноческой общины, собравшейся вокруг схиархимандрита Серафима (Томина), и ютились эти восемь человек первоначально в его домике в г. Оренбурге, где находится домовая церковь в честь святого великомученика Пантелеимона.
Можно построить храм, можно построить келии и трапезную, но если не будут в обители возноситься теплые молитвы к Богу - суетен будет труд.
Нам повезло. Наш батюшка - схиархимандрит Серафим (Томин) - опытный в духовной жизни наставник. С пяти лет он при Церкви. В монашестве - более семидесяти лет. Крещен в самый день своего рождения - боялись, не выживет. Ныне прославленная в лике местночтимых святых преподобная Зосима Еннатская, Уфимская предсказала ему монашество и Афон.
Духовными наставниками отца Серафима были Архиепископ Андрей, князь Ухтомский, схиепископ Петр (Ладыгин), Митрополит Нестор (Анисимов), просветитель Камчатки.
Батюшка шесть лет был насельником Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря, был Благочинным. После неудачной операции, сделанной греческими врачами, отец Серафим был вынужден оставить Афон для дальнейшего лечения в Москве. На пристани он плакал, предчувствуя долгую разлуку. К нему подошел один старец-грек и сказал: «Отец Серафим, не плачь! Божия Матерь умолила Сына Своего, чтобы Господь послал тебе эту болезнь, и ты через нее открыл бы дивный афонский монастырь в России». Тогда (а это происходило в 1981 году) это казалось несбыточной мечтой…
10 сентября 1996 года Михайло-Архангельский храм передан в иноческую общину, которая была преобразована в Свято-Андреевский мужской монастырь. Священноархимандритом монастыря является Высокопреосвященнейший Валентин, Митрополит Оренбургский и Саракташский. Духовником монастыря все эти годы состоял схиархимандрит Серафим (Томин).
Начали мы с молитвы. «Главное - Богослужение, все остальное - приложение» , - эта весьма часто повторяемая установка отца Серафима остается важнейшей для всей монастырской жизни - наряду с другой, не менее важной: «Храните мир и любовь. Где мир и любовь - там Бог» .
Сегодня в нашем монастыре есть всё необходимое для нормальной жизнедеятельности.
Небольшой монашеский хор не только поет на Богослужениях, но и исполняет духовные канты и песнопения а-капелла или под аккомпанемент старинной фисгармонии. Она была передана в монастырь схиархимандритом Серафимом (Томиным), а ранее этот прекрасный инструмент принадлежал Свято-Успенскому женскому монастырю г. Оренбурга, закрытому безбожными властями в 1920-х годах.
С именем схиархимандрита Серафима связана целая эпоха, вместившая в себя и годы гонений, и возрождение веры, восстановление монастырей, воспитание нового поколения монашествующих.
Светлая память об отце Серафиме будет жить в сердцах многих и многих оренбуржцев. Царство Небесное батюшке Серафиму!
Старец, которого все знали
Наместник Покрово-Эннатского мужского монастыря Салаватской епархии Архимандрит Николай (Чернышев):
Схиархимандрит Серафим отошел ко Господу в три часа ночи в воскресенье 20 января, на Собор Иоанна Предтечи. Мне позвонили в полпятого его духовные чада, и тут уже я стал звонить всем, кто, я знаю, почитал этого дивного батюшку. С утра о почившем уже молились во многих храмах, и сейчас о нем продолжается молитва.
Похороны были назначены на вторник, но мы приехали в Оренбург уже в понедельник, чтобы еще хоть немного побыть рядом с любимым батюшкой. Оренбургский Никольский кафедральный собор был полон. Отпевание утром 22 января совершил Митрополит Оренбургский и Саракташский Валентин в сослужении Епископа Бузулукского и Сорочинского Алексия и многих священников. Митрополит Валентин сказал проникновенное слово о жизненном пути старца Серафима, о том, как много сделал он для Оренбургской епархии. Прощались с усопшим очень и очень многие люди. Похоронили схиархимандрита Серафима в Андреевском мужском монастыре, который был создан в Оренбургской епархии по его инициативе и его трудами. И здесь было множество народа. Ведь это был старец, которого все знали! Отслужив литию, Епископ Бузулукский и Сорочинский Алексий сказал о том, что был духовным чадом батюшки Серафима (Томина) и многое делал по благословению старца. И вновь - прощание, гроб с телом схиархимандрита Серафима обнесли вокруг собора и захоронили.
Я по себе заметил: вот и когда мы в своем монастыре схимонахиню Рафаилу хоронили, мыслью, разумом понимаешь, что прощаешься в этой жизни навсегда, уже не придешь, не поговоришь, не услышишь родной голос, - но в то же время ощущаешь настоящий духовный праздник! Когда умирает простой человек, жалко видеть скорбящих родственников. Здесь у многих тоже я видел слезы, но в душе был свет духовного праздника. Мы провожали батюшку торжественными песнопениями и молитвами, добрыми словами, и слезы были благодатными. Лицо усопшего схиархимандрита Серафима было светлое, радостное, в ожидании скорой встречи с Богом. Человек, который столько лет и так ревностно послужил Владыке мира, готовился предстать пред Его очами…
Мы служили в разных епархиях: отец Серафим в Оренбургской, я в Уфимской. Так ведь старцы, такие, как он, они наперечет, и все их знают. Лет двадцать назад, наверное, мы с одним иеромонахом решили поехать к отцу Серафиму. Как это бывает: оделись в дорогу по-мирски, а священнические рясы положили в пакеты. Но к отцу Серафиму вошли уже в облачении, как положено. Он не видел, как мы были одеты в пути, но в разговоре словно бы между прочим, заметил:
Да вот раньше, если монах выходил на улицу без подрясника, он должен был положить сто поклонов. А сейчас облачение для батюшек - как спецодежда. Идут в мирском, рясы в пакетах…
Мы с моим спутником чувствовали себя как два жулика, которых поймали за руку. Духовные очи старца были открыты, и он видел, что ехали мы в непраздничной одежде … Это его прикровенное вразумление сразу врезалось в душу.
Ну а потом отец Серафим очень многое сделал для прославления преподобной Зосимы Еннатской. Это же произошло не в один день. Много материалов было собрано для канонизации, и в ее житие вошел рассказ о том, как будущий афонский монах Серафим, а тогда еще просто мальчик Миша Томин был исцелен старицей. И в эти дни, когда мы вместе потрудились для прославления матушки Зосимы, отец Серафим стал особенно близок всем нам. Ко мне батюшка относился по-отечески. Как ни трудно ему было ездить в последнее время, только в 2012 году он три раза приезжал к нам в Покрово-Эннатский монастырь. Приезжал 1 марта, когда у нас мироточила икона матушки Зосимы. А последний раз - на освящение монастырского собора в ноябре. Все к нему подошли, всех он с любовью благословил. Про матушку Зосиму рассказывал со слезами на глазах.
Вечная память благодатному старцу схиархимандриту Серафиму! Не оставляй нас и в Царстве Небесном своими молитвами, дорогой батюшка!
«Кто теперь поругает и кто утешит…»
Настоятельница Марфо-Мариинского женского монастыря с. Ира Салаватской епархии игумения Серафима (Мишура):
- …Всю ночь мы были в Никольском соборе, у гроба батюшки, молились. Всю ночь священники, сменяя друг друга, читали Евангелие. Очень много народа приехало проститься. Множество машин стояло у храма. Я припала к гробу со слезами, просила прощения у батюшки, просила не оставлять наш монастырь молитвами, как при жизни всегда он молился за нас. В первые минуты, когда услышала о его кончине - мне позвонили в 5.20 утра в воскресенье - была даже какая-то тихая радость за него: слава Богу, отмучился. Он ведь так страдал последние годы… А тут стояла у гроба и не могла унять слезы: кто теперь меня поругает и кто утешит, кто отечески наставит, помолится за меня и сестер… Проводила его в последний путь до самой могилы в Андреевке, где батюшку похоронили у восточной стороны алтаря храма…
Отца Серафима я знала больше десяти лет, еще когда монастыря у нас в селе Ира не было, только обитель Милосердия. Протоиерей Виталий Чернышев (теперь он Архимандрит Николай) возил меня к отцу Серафиму, а потом и сама я с сестрами уже ездила к нему. Последние два года мы к нему не ездили, ему уже тяжело было принимать гостей. А перезванивались, со всеми праздниками поздравляли друг друга.
Отец Серафим умер в гробе своем простом деревянном, в котором последние годы спал, по древней монашеской традиции. А Митрополит Валентин, узнав о его смерти, привез ему красивый резной гроб, в котором батюшку Серафима и похоронили.
Осталась у меня память о батюшке не только в воспоминаниях. Он мне подарил резной афонский посох, эти дни я с этим посохом ходила в монастыре, укреплялась в скорби. В келье моей есть подаренная батюшкой Серафимом икона Божией Матери. Кто-то подарил ему эту вышитую бисером икону, а он - мне, у нас ведь с ним один День Ангела…
Жалко, конечно, очень жалко, что старцы уходят. Так тяжело без них… Одно утешение: там, у Престола Господня, они с новой силой молятся за нас. И я уже чувствую эту горячую молитву батюшки Серафима.
«Помню, помню…»
Руководитель самарской службы «Паломник», кандидат медицинских наук Екатерина Викторовна Арутюнян-Хохлова:
Батюшка Серафим привел к Богу нас с мамой, Валентиной Петровной Хохловой. Мама говорила: наше Православие началось с поезда. И это было на самом деле! Когда в марте 1993 года мы с мамой ехали в Оренбург, не могли и подумать, что благодаря этой поездке жизнь наша полностью переменится. Ну что там ехать-то - каких-то полтысячи километров, несколько часов пути…
В одном купе с нами оказался какой-то седовласый батюшка. Он тогда вернулся с Афона и ехал из Москвы в Оренбург, на свою родину. Батюшка очень сильно болел. А тогда же было модно лечиться у экстрасенсов, со всеми проблемами идти к ним. И мы спрашиваем: «А что вы не обратитесь к экстрасенсам?». Но батюшка ответил, что никогда не станет к ним обращаться:
На все воля Божия! Я Богу помолюсь - и если будет на то воля Господня, мне станет легче.
Он говорил о таких вещах, о которых ни мама, ни тем более я, девчонка-подросток, и не задумывались. На все наши вопросы у него были ответы - простые и ясные. Когда мы приехали в Оренбург, не хотелось расставаться с удивительным попутчиком. И батюшка Серафим пригласил нас к себе домой. Но я уже перед поездкой не очень хорошо себя чувствовала, а в пути совсем разболелась и потому осталась в гостинице, а мама и двое наших попутчиков пошли к батюшке. И первый его вопрос был: «А где Катя?». Узнав о том, что я лежу с высокой температурой, он помолился, и по его молитвам я выкарабкалась из болезни.
Через несколько дней подошел Великий пост - и я пошла на первую в своей жизни Исповедь и причастилась в Покровском соборе. Еще не знала толком, как надо готовиться к таким великим Таинствам. Принимавший Исповедь священник спросил: «Ты постилась?» - да, говорю, постилась. Я же с утра ничего не ела - вот и думала, что это и есть пост… Но было положено начало - по молитвам старца.
Из Оренбурга мы вернулись другими людьми. Что удивительно, я почему-то сохранила как реликвию билет от той поездки, он и сейчас где-то лежит у меня среди дорогих для души вещей. В Самаре открылось духовное училище, впоследствии оно было преобразовано в семинарию. Уже в сентябре 1993 года мы с мамой стали активными прихожанками храма в честь преподобных Кирилла и Марии при училище. Мне еще и 14 лет тогда не исполнилось. Как ни странно, я приходила в приемную комиссию духовного училища, просто во славу Божию помогала принимать документы, почему и знала всех тогдашних мальчишек-абитуриентов, которые теперь уже - священники…
В один такой день я бегу в духовное училище, забегаю на второй этаж - и вдруг какая-то необыкновенная тишина. Вместо того, чтобы работать, все сидят за столом. Во главе стола сидит какой-то человек в монашеском облачении (разглядеть, кто это, я не успела), и напротив него единственное свободное место. Я плюхнулась на этот стул и… - да это же отец Серафим!.. Я разрыдалась и не могла остановиться. Меня удивленно спрашивали: «Катя, ты чего?..». А я ничего не могла ответить, только неудержимо рыдала.
Батюшка Серафим поднялся, ему пора было уезжать на вокзал, и все стали подходить к нему под благословение. И я, вытирая слезы, подошла к нему, спросила: «Батюшка, вы меня помните?». Он что-то ответил, но я сквозь рыдания не расслышала его ответ. Отошла в сторонку. Алеша Летуновский - теперь он диакон Антоний, близкий нашей семье человек, мы с ним в духовном родстве по крестникам - шел позади меня. Видя, что я не могу успокоиться, Алеша подошел ко мне. Сказал, что батюшка ответил мне: «Помню, помню». Я пошла умыть заплаканное лицо. Возвращаюсь, а у меня на столе лежит железнодорожный билет «Оренбург - Самара». Откуда он, зачем здесь лежит? «А это тебе отец Серафим передал, сказал: Катя знает, что это…»
Значит, он действительно помнил о том, как мы все вместе ехали в Оренбург! И эти слова: «Помню, помню», - были не дежурным ответом, лишь бы успокоить расплакавшуюся девчонку. Он действительно все это время помнил, молился о нас! И еще я поняла, что батюшка откуда-то знает, что я сохранила свой билет… Хотя откуда он мог это знать?
Мы с мамой стали заниматься организацией паломнических поездок. Конечно, мы много рассказывали про удивительного батюшку Серафима (Томина). Говорили о нем и в одной из самых первых своих паломнических поездок 1996-го года. Двое паломников со своими семьями уехали тогда к отцу Серафиму и стали его духовными чадами.
Для нас схиархимандрит Серафим (Томин) стал тем человеком, который направил нас на верный, спасительный путь в жизни. Его молитвами мы ушли от всяких мыслей, которые были набекрень, и в Православии утвердились. Я всегда чувствовала его молитву. Хоть мы с мамой никогда больше его не видели, мы твердо знали, что у нас есть молитвенник в Оренбурге.
Этот светлый старец всегда будет в моей памяти!
Величина духовная!
Монахиня Маргарита (Сошникова), г. Самара:
Отец Серафим - это величина духовная! Он умел сказать что-то очень важное как бы между прочим. Когда я была у отца Серафима последний раз, он мне сказал: «Ты думаешь, это мой дом? Нет, это домик Андреевского монастыря…» И я поняла, что не нужно в этой жизни прилепляться к земному, свой домик отдала Оптиной пустыни.
Несколько раз я ездила к отцу Серафиму, пока здоровье позволяло. Прикладывалась и к частице мощей святого Апостола Андрея Первозванного, когда ее привозили в Россию со Святой Горы Афон.
Он еще в 2002 году мне предсказал монашество. Мы приехали к нему с игуменом Антонием (Гавриловым) из Оптиной пустыни и сестрой отца Антония Надеждой. Батюшка нас помазал афонским елеем да и говорит мне: «Вот если ты вот так сердце повернешь - монахиней будешь». Я только засмеялась: какая из меня монахиня! Да я и сейчас, хоть и в постриге, какая уж монахиня - в миру живу… Но все же слово старца сбылось. А перед этим монашество мне предсказал и ташлинский батюшка, протоиерей Николай Винокуров. Он тогда угощал нас с отцом Антонием за праздничным столом и сказал: «А монахине - молочка!». Мы оборачиваемся, ждем, что подойдет какая-то монахиня, но отец Николай показал на меня: «Вот же она, монахиня…».
Когда приезжала к отцу Серафиму, я еще неплохо видела. Но он обмолвился: «Вот ослепнешь…». И предупреждал: «Осторожно, здесь порожек…». Уже потом я ослепла. Теперь, слава Богу, опять вижу - операцию сделала. Но мне предсказал, что я потеряю зрение, схиархимандрит Серафим.
Поехать к нему на похороны я не смогла. Молюсь о батюшке здесь, в Самаре.
«Никого не бойся! Только Бога!»
Мария Андреевна Зайцева, г. Москва:
После кончины Митрополита Оренбургского Леонтия его духовные чада, оставшись без духовного окормления, постепенно перешли к схиархимандриту Серафиму. И батюшка своей очень любящей душой пригревал всех, кто приходил к нему с грустью о том, что осиротели без Владыки Леонтия.
Я тогда оказалась в Оренбургской епархии. Мои предки жили в казачьей станице Кардаилово Илекского района, я корнями была связана с Оренбуржьем. В 1998 г. Владыка Леонтий благословил восстановить в Кардаилово храм Покрова Пресвятой Богородицы. И я собиралась посильно участвовать в восстановлении храма, но получилось иначе. В 1999 году Владыка Леонтий умер, а мне оставил все нужные телефоны - архитектора, строителя… И мы в течение почти пятнадцати лет очень активно продолжали восстанавливать храм.
А батюшка Серафим, образно говоря, стоял на страже работ по восстановлению храма. Подсказывал, что и в какой последовательности надо делать. Начали мы с колокольни, потом четверик стали восстанавливать. Так что батюшка Серафим не только молитвами своими помогал в восстановлении храма.
Ну а первая наша встреча с батюшкой Серафимом произошла так. Мы стояли у здания Оренбургской епархии, ждали Владыку Леонтия. И тут подошли мои родные, я очень обрадовалась - давно не видела племянника, обняла его и расцеловала. Смотрю, на верхней ступеньке лестницы внутри епархиального здания стоит кто-то большой в темном подряснике и грозит мне указательным пальцем: «Никогда не целуй мужа при людях!». Я растерялась: «Батюшка, это не муж мне, а племянник!». Но отец Серафим преподал мне урок на всю жизнь. Я теперь стала очень осторожной в обращении с мужчинами, и руку первой им не подаю. Оказывается, только мужчина может проявлять инициативу в обращении с женщиной, а нам во всем подобает скромность. И чтобы сказать об этом мне, незнакомой тогда женщине, батюшка Серафим забыл о своих больных ногах, поспешил выбежать на лестницу…
Он был очень внимательным к духовной жизни. Очень строг во всем, что касается выполнения церковного устава. Даже когда мы просто разговаривали, если кто-то позволял себе вольность, он обрывал разговор: «Так нельзя!».
И в то же время это была такая любящая душа!.. У меня были расстреляны два дедушки и дядя, у них была одна фамилия - Нестеренко. По этой фамилии их и находили сотрудники НКВД. Многие родственники прошли тюрьмы и ссылки.
Когда я показывала фотографии своих убиенных родных и рассказывала о них, батюшка Серафим плакал о них, как будто это были самые близкие и дорогие ему люди. Никто из моих родственников так не плакал о них. И это не было притворством, все шло от души. Батюшка принимал к сердцу эту боль, и слезы так и лились по его лицу.
Он очень старался, чтобы мы дружили между собой. Дал мне телефон Надежды из Бреста, и я по его благословению позвонила ей: «Надежда Павловна, если приедете в Москву и вам негде будет остановиться, приезжайте ко мне - считайте мой дом своим, он всегда открыт для вас!..».
Есть в Оренбурге у меня знакомая, на двадцать лет моложе меня, Надежда Васильевна. И нас крепко подружил батюшка Серафим. Он говорил нам: «Вы - мама, а вы - дочь!». И теперь уже много лет мы с Надеждой друзья. Мы всегда помним эти слова любимого батюшки. Он везде стремился нести добро.
Однажды, это было утром 4 августа, мы собрались поехать на место явления Табынской иконы Божией Матери. Звоним батюшке: благословите в паломничество! Но он вдруг строго: «Немедленно ко мне!» - и мы всей компанией, 7 человек, приехали к нему. А у него в келье, оказывается, большая святыня - косточка святой равноапостольной Марии Магдалины! И мы приложились к частице ее мощей в день памяти Марии Магдалины. А батюшка сказал: «Вы едете в Табынь - передайте матушке Иоанне эту частицу мощей!». И стал оглядываться, во что бы завернуть святыню. Тут я дерзновенно предложила: «Батюшка, у меня с собой футляр от очков. Может быть, в него можно положить?»
И, надо же, какое чудо Господне! - батюшка положил частицу мощей святой Марии Магдалины в мой футляр и передал его прямо в мои руки! Я, грешная и недостойная, держала в своих руках эту реликвию, прижимала к своей груди! Батюшка предупредил, чтобы я никому не давала ее ни на минуточку, только матушке Иоанне!
Еду я к Святым ключам, с волнением думаю: смогу ли найти матушку, я же ее не знаю. Подошли мы к воротам монастыря, а навстречу нам идет женщина в простом монашеском облачении. Я спрашиваю: «Как бы нам найти матушку Иоанну?» - «Это я…» - ответила монахиня. Вот ведь как получилось: она сама вышла встречать великую святыню!
Простите, что я так волнуюсь - я лично все это пережила и сейчас с трепетом рассказываю…
В Подмосковье живет игумен Антоний (Семкин). Он был студентом Московского авиационного института, был тогда даже некрещеным, звали его Александром, а друзья звали - Сашка. И вот этот Сашка ехал в поезде и оказался в купе напротив батюшки Серафима. И батюшка его просто взял за руку и водил по Киеву, по храмам. Отец Серафим тогда участвовал в возрождении Киево-Печерской Лавры. А потом отец Серафим окрестил Александра. И так его душа загорелась, хоть сейчас в монашество! Но батюшка благословил закончить институт, а потом уж принимать постриг. Сейчас игумен Антоний восстанавливает огромный Успенский собор в Добрынихе Домодедовского района.
Батюшка Серафим создал не просто монастырь, первый в Оренбургской епархии мужской монастырь, но устроил в нем все по строгому афонскому уставу. И - вы же были у него в доме - в келье у него был Афон. Любимые афонские святые были с ним в иконах и частицах мощей. Теперь в этом доме в час дня каждый день служат панихиду по любимому батюшке монахи Свято-Андреевского монастыря.
А в селе Кардаилово в Покровском храме, построенном под его руководством, идут службы. И я всей душой благодарна батюшке за это!
Оренбург опустел для меня без батюшки. Может быть, пройдут эти 40 дней и станет полегче. Но сейчас очень тяжело, очень грустно!
Батюшка Серафим говорил мне:
Никого не бойся, только Бога! - и я передаю от батюшки вам этот наказ.
Никого не бойтесь, только Бога!
Наставление схиархимандрита Серафима (Томина)
- От сотворения мира еще никто не родился, чтобы жить, мы все рождаемся к смерти. Вот эту тайну мы забываем. Для чего я рожден? А мы: вот это я сделаю, вот то… Строим планы безумные. Не думаем, что за плечами смерть с косой.
Мы родились к смерти, умрем к жизни, а к какой жизни умрем, зависит от нас. Если будем исполнять заповеди Божии, спасемся. Не будем - получим вечную муку, ад. Что такое вечность? Только начало, а конца нет. Если бы мы помнили, зачем родились, никогда бы не грешили.
…Вот так, дорогие мои, украшайте себя терпением, Духом Святым. Самое главное, пока ножки ходят, не пропускайте ни одного Богослужения. Ударят в колокол - иди.
Помните, для чего мы родились. Господь от нас скрыл час смерти. А почему скрыл? Потому что мы должны каждый день и час быть готовыми, что Господь нас призовет. Молиться и каяться, оберегаться от греха. Спасайтесь о Господе!
