Биография бальмонта. Основные темы и мотивы лирики К

ОСНОВНЫЕ МОТИВЫ ЛИРИКИ К. Д. БАЛЬМОНТА

Умей творить из самых малых крох. Иначе для чего же ты кудесник? Среди людей ты божества наместник. Так помни, чтоб в словах твоих был Бог. К. Бальмонт Константин Дмитриевич Бальмонт - поэт необычайный, завораживающий красотой и мелодией стиха, влекущий в поднебесье. Сам облик поэта навевает воспоминание о рыцарской эпохе. Кажется, что Бальмонт только гостит в двадцатом веке, где уже нет места ни романтизму, ни рыцарству. Новая эпоха требует активных действий, во всем пытается найти рациональное начало, пользу. Поэт же пытается противопоставить этому иррациональный мир человеческой души с ее поэтикой, полагая, что только в себе человек сможет найти ответы на мучительные вопросы современности. Поэт уверен, что опора на собственные силы позволит пройти сквозь бурю испытаний. Бальмонт сравнивает отдельную человеческую жизнь с челном в бушующем море. Внешний мир таит невзгоды, постоянную борьбу со стихиями, вызывает томление духа. Спасение от этого Бальмонт видит в сознательном уходе от реальности, в погружении в мир тайных символов бытия, которые для каждого индивидуальны, неразгаданны и полны смысла. Свеча горит, и меркнет, и вновь горит сильней, Но меркнет безвозвратно сиянье юных дней. Символ - это не аллегория, он самодостаточен. Смысл его может открыться, если просто любоваться им, не пытаясь искать в нем сходства с реальностью. Будем как солнце! Забудем о том, Кто нас ведет по пути золотому, Будем лишь помнить, что вечно к иному, К новому, к сильному, к доброму, к злому, Ярко стремимся мы в сне золотом. Будем молиться всегда неземному В нашем хотенье земном! Каждое стихотворение Бальмонта похоже на картину, где он Удивительно красиво, музыкально и поэтично воспевает какой-либо символ. Читателю остается только любоваться созданным шедевром. Белый лебедь, лебедь чистый, Сны твои всегда безмолвны. Безмятежно - серебристый, Ты скользишь, рождая волны. Поэта завораживает природа с ее вечной изменчивостью, но и глубоким внутренним спокойствием. Для Бальмонта все в окружающем мире одухотворенно, дышит новизной и прелестью. Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши. О чем они шепчут? О чем говорят? Зачем огоньки между ними горят? Мелькают, мигают - и снова их нет. И снова забрезжил блуждающий свет. И поэт вместе с лирическим героем мечтает, радуется или печалится. Войди на закате, как в свежие волны, В прохладную глушь деревенского сада,- Деревья так сумрачно-странно-безмолвны, И сердцу так грустно, и сердце так радо. Жизнь наполнена страданьем, счастье - лишь миг, чтобы его почувствовать. Бальмонт призывает подняться над суетой окружающего мира. Его поэзия - мостик, по которому из обычной жизни мы проходим в волшебство образов, чарующей красоты - в мир иллюзий и фантазий. Истинно русский патриот, Бальмонт не мог не откликнуться на происходящие в стране события. Он радостно приветствовал революцию 1905 года - судьбоносный этап в истории России. В это время стихи его полны веры в будущее, в очистительные силы, способные преобразить страну. Рабочий, только на тебя Надежда всей России. Тяжелый молот пал, дробя Оплоты крепостные. Однако надеждам поэта не суждено сбыться. Вскоре революция была сломлена. Бальмонт испытывает душевный кризис. А после большевистской революции поэт отходит от острой политической тематики и уезжает во Францию Творчество становится для поэта самоцелью, единственной радостью. Бальмонт не может принять советской жизни, становится выше повседневности с ее мелочными заботами, печалями и радостями. Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце И синий кругозор. Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце И выси гор.

Лирике талантливого и прославившегося поэта Бальмонта присуща острота ощущений и поиск впечатляющего мгновения, который хотелось бы облечь в слова и оставить в человеческой памяти навсегда.

В большинстве случаев тема и передача его лирики не зависит от самого предмета изображения поэзии. Константин Бальмонт относится к поэтам-символистам, которые широко использовали в своем творчестве импрессионистские приемы, передавая тонкие оттенки ощущений и чувств. Константин Бальмонт является одним из самых талантливых и одаренных поэтов-символистов, и признан мастером мелодического стиха. А его поэтическим прорывом называют второй сборник стихотворений «В безбрежности».

Особенности лирики Бальмонта

Особенность его поэзии в том, что ее можно назвать вечным поиском значимого и необычайно красивого мгновения для того, чтобы обратить внимание читателей на то, что жизнь каждого человека полна великолепных и запоминающихся моментов. Вряд ли у Бальмонта можно найти устойчивую систему образов, как у других поэтов, как никому другому, Бальмонту удалось возвысить в своей лирике переменчивость настроения, душевное непостоянство и пристальное внимание к быстропроходящим переживаниям и мироощущениям.

Его стихотворения «Безглагольность», «Уходящие тени», «Аккорды», «Грусть» знамениты обильным использованием внутренних рифм и аллитерации. Ключевым моментом лирики Бальмонта можно назвать своеобразное волшебством слов – это связано с той музыкальностью, которую поэт закладывал в их сочетание и лирический поток словесных перекличек в своих стихотворениях. Поэтому поэзию Бальмонта зачастую называют неустойчивой, имея ввиду, что композиция его стихотворений отличаются от привычной для остальных поэтов.

Замысел и мотивы лирики

Замысел и смысл его лирики проявляется в фиксации нюансов в стихотворении, и в нем зачастую отсутствует привлекающая к себе внимание кульминация и устойчивый эмоциональный накал. Поэт часто теряет в этом чувство меры, и жертвовал смысловым наполнением своего произведения ради созвучности слов и совершенной музыкальности. Основной фрагмент лирики Бальмонта – это очарование настроения и именно созданная им композиция стихотворения позволяет подчеркнуть любую деталь быстропроходящего переживания. Этим особо характерно знаменитое стихотворения «Осень» и «Влага», в которых очень четко выражена музыкальная композиция стихотворения и броские звуковые ассонансы.

Считается, что Бальмонт своим творчеством внес значимый вклад в совершенствование русского стиха и его техники и композиции. Лирика поэта наполнена умышленными повторами и излишне созвучными словами, однородными эпитетами, основным для поэта Бальмонта было – каким будет стихотворение на слух, ему была важна звуковая сочетаемость слов.

Таким образом, его увлечение к голой форме стихотворения привело к определенно степени разрушения его искусства, из-за этого многими его современниками чувствовалась несостоятельность его, как поэта. Бальмонт и его поэзия были далеки от передовых идей эпохи и убеждений, которые были ценны в то время. Но несмотря на это поэзия Бальмонта оказала значительное влияние на большинство поэтов Серебреного века.

Поэзию Серебряного века создавали только яркие творческие личности, среди которых и Константин Дмитриевич Бальмонт. Этот человек своим трудолюбием привнес многое в мировую литературу. Он и поэт, и эссеист, а также переводчик. Бальмонт жил во времена Советского Союза, но его творчество было далеким от заказного, служащего благу партии, а глубоко индивидуальным. По этой причине деятельность автора не особо признавалась властью. Зато мелодичные, таинственные стихи автора достучались до сердец многих людей. Литературное наследие Бальмонта впечатляет – 35 лирических сборников и 20 книг. Автор писал много, но, на удивление, легким слогом. Интересно и то, что он никогда не «выдавливал» из себя стихотворных строчек, практически не исправлял стихи. Поэзия легко рождалась в его голове и просто переносилась на бумагу. Это и есть признаком настоящего таланта.

Стиль произведений Бальмонта индивидуален, как и сам он. Будучи харизматичной яркой личностью поэт производил глубокое впечатление, особенно на женщин. Отсюда его многочисленные романы, хотя своей музой он все же считал одну женщину - вторую жену.

Старт литературного пути Бальмонта отмечен неким наследованием романтического стиля со свойственными ему признаками грусти, одиночества, меланхолии. В дальнейшем автор станет одной из важнейших фигур в становлении русского символизма. Данное течение в литературе отображало мировоззрение поэта. Он считал, что мир можно понять при помощи ощущений, полагаясь на первое движение души, а не в результате анализа или рациональных рассуждений. По мнению Бальмонта, реалисты слишком привязаны к действительности, которая служит словно творческим якорем, тогда как символисты видят в жизни мечту, выходят за грани осязаемого.

Томики стихов «Тишина» и «В безбрежности» - знаковые в период становление Бальмонта как поэта-символиста.

Авторский стиль поэта состоит и в том, что его «Я» не отождествляется исключительно с ним самим, а словно обобществлено. Именно поэтому лирика Бальмонта так проникновенна, связана с ассоциированием себя с другими. Стихи автора наполнены светом и энергией, которые передаются читателю.

Когда талант Бальмонта достиг своего апогея, то творчество приобрело авторский оптимизм, солнечность, огненность.

Язык произведений Бальмонта богат на интонации, он подобен музыке, живописи, - так же вызывает в людях множество оттенков настроения.

«Психологическая лирика» Бальмонта полна намеков, индивидуальных символов. Особенно интересны его стихи о женщинах. Первый брак автора был неудачным, поэтому отношение к женщинам было противоречивым. В этом ему был близок другой поэт – Шарль Бодлер. Бальмонт это высказал в своем стихотворении «К Бодлеру». Для Бодлера женщина – ангел и демон, для Бальмонта – «дитя, привыкшее играть».

Создавая стихи, поэт использовал музыкально-звукоподражательные свойства речи. Так, например, в стихотворении «Кони бурь» частое употребление звука «р» напоминает раскаты грома.

Константин Дмитриевич Бальмонт – особенный русский поэт, поэзия символов которого не перестает удивлять читателей.

Бальмонт стал первым представителем символизма в поэзии, получившим всероссийскую известность. Отмечалось, впрочем, что его творчество в целом не было чисто символистским; не являлся поэт и "декадентом" в полном смысле этого слова: декадентство для него "…служило не только и не столько формой эстетического отношения к жизни, сколько удобной оболочкой для создания образа творца нового искусства". Первые сборники Бальмонта при всём обилии в них декадентско-символистских признаков литературоведы относили к импрессионизму, течению в искусстве, которое ставило своей целью передачу мимолётных, зыбких впечатлений. В основном это были "сугубо романтические стихи, как бы противопоставляющие небо и землю, зовущие в далёкое, нездешнее", насыщенные мотивами, созвучными творчеству А. Н. Плещеева или С. Я. Надсона. Отмечалось, что настроения "печали, какой-то сиротливости, бездомности", господствовавшие в ранних стихах Бальмонта, явились отзвуками прежних "дум больного, усталого поколения интеллигенции". Сам поэт замечал, что его творчество началось "с печали, угнетённости и сумерек", "под северным небом". Лирический герой ранних произведений Бальмонта (по А. Измайлову) -- "кроткий и смирный юноша, проникнутый самыми благонамеренными и умеренными чувствами".

Сборники "В безбрежности" (1895) и "Тишина. Лирические поэмы" (1898) были отмечены активным поиском "нового пространства, новой свободы". Основными для этих книг были идеи мимолётности бытия и изменчивости мира. Повышенное внимание автор уделял технике стиха, демонстрируя явную увлечённость звукописью, музыкальностью. Символизм в его понимании был прежде всего средством поиска "новых сочетаний мыслей, красок и звуков", методом выстраивания "из звуков, слогов и слов родной своей речи заветную часовню, где всё исполнено углубленного смысла и проникновения". Символическая поэзия "говорит своим особым языком, и этот язык богат интонациями, подобно музыке и живописи, она возбуждает в душе сложное настроение, более, чем другой род поэзии, трогает наши звуковые и зрительные впечатления", -- писал Бальмонт в книге "Горные вершины". Разделял поэт и входившее в общую систему символистских взглядов представление о том, что звуковая материя слова облечена высоким смыслом; как всякая материальность, -- "представительствует от духовной субстанции".

Присутствие новых, "ницшеанских" мотивов и героев ("стихийный гений", "непохожий на человека", порывающийся "за пределы предельного" и даже "за пределы -- и правды и лжи") критики отметили уже в сборнике "Тишина". Считается, что "Тишина" -- лучшая из трёх первых книг Бальмонта. "Мне показалось, что сборник носит на себе отпечаток всё более и более окрепшего стиля. Вашего собственного, бальмонтовского стиля и колорита", -- писал поэту в 1898 году князь Урусов. Занявшие в книге значительное место впечатления от путешествий 1896--1897 годов ("Мёртвые корабли", "Аккорды", "Пред картиной Эль Греко", "В Оксфорде", "В окрестностях Мадрида", "К Шелли") не были простыми описаниями, а выражали стремление вжиться в дух чужой или ушедшей в прошлое цивилизации, чужой страны, отождествить себя "то с послушником Брамы, то с каким-нибудь жрецом из страны ацтеков". "Со всеми я сливаюсь каждый миг", -- декларировал Бальмонт. "Поэт -- стихия. Ему любо принимать разнообразнейшие лики, и в каждом лике он самотождественен. Он льнёт любовно ко всему, и всё входит в его душу, как солнце, влага и воздух входят в растение… Поэт открыт миру…", -- писал он.

На рубеже веков общая тональность поэзии Бальмонта резко переменилась: настроения уныния и безнадёжности уступили место ярким краскам, образности, исполненной "исступлённой радости, напора буйных сил". Начиная с 1900 года "элегический" герой Бальмонта превратился в собственную противоположность: активную личность, "почти с оргиастической страстью утверждающую именно в этом мире устремлённость к Солнцу, огню, свету"; особое место в бальмонтовской иерархии образов занял Огонь как проявление космических сил. Оказавшись на некоторое время лидером "новой поэзии", Бальмонт охотно формулировал и её принципы: поэты-символисты, по его словам, "овеяны дуновениями, идущими из области запредельного", они, "пересоздавая вещественность сложной своей впечатлительностью, властвуют над миром и проникают в его мистерии".

Сборники "Горящие здания" (1900) и "Будем как Солнце" (1902), а также книга "Только любовь" (1903) считаются сильнейшими в литературном наследии Бальмонта. Исследователи отмечали присутствие здесь пророческих ноток, образ "горящих зданий" расценивая как символ "носившейся в воздухе тревоги, знак порыва, движения" ("Крик часового"). Основными здесь были мотивы "солнечности", стремления к постоянному обновлению, жажде "остановить мгновение". "Когда слушаешь Бальмонта -- всегда слушаешь весну", -- писал А. А. Блок. Существенно новым фактором в русской поэзии явилась бальмонтовская эротика. Стихотворения "Она отдалась без упрёка…" и "Хочу быть дерзким…" сделались популярнейшими его произведениями; по ним учились "если не любить, то, во всяком случае, писать о любви в „новом" духе". И всё же, признавая в Бальмонте лидера символизма, исследователи отмечали: принятая им "личина стихийного гения, эгоцентризм, доходивший до нарциссизма, с одной стороны, и вечное солнцепоклонство, верность мечте, поиски прекрасного и совершенного -- с другой, позволяют говорить о нём как о поэте неоромантического склада". После "Горящих зданий" и критика, и читатели стали воспринимать Бальмонта как новатора, открывшего новые возможности русского стиха, расширившего его изобразительность. Многие обратили внимание на эпатирующую составляющую его творчества: почти исступлённые выражения решительности и энергии, тягу к использованию "кинжальных слов". Князь А. И. Урусов назвал "Горящие здания" "психиатрическим документом". Е. В. Аничков расценивал программные сборники Бальмонта как "моральное, художественное и просто физическое освобождение от прежней скорбной школы русской поэзии, привязывающей поэзию к невзгодам родной общественности". Отмечалось, что "гордый оптимизм, жизнеутверждающий пафос бальмонтовской лирики, стремление к свободе от оков, налагаемых обществом, и возвращение к первоосновам бытия" воспринимались читателями "не просто как эстетический феномен, а как новое мироощущение".

Высокие оценки современников получили "Фейные сказки" (1905) -- сборник детских сказочных песен-стилизаций, посвящённый дочери Нине. "В Фейных сказках родник творчества Бальмонта снова бьёт струёй ясной, хрустальной, напевной. В этих "детских песенках" ожило всё, что есть самого ценного в его поэзии, что дано ей как небесный дар, в чём её лучшая вечная слава. Это песни нежные, воздушные, сами создающие свою музыку. Они похожи на серебряный звон задумчивых колокольчиков, "узкодонных, разноцветных на тычинке под окном", -- писал Валерий Брюсов.

В числе лучших "чужестранных" стихов критика отмечала цикл стихотворений о Египте "Потухшие вулканы", "Воспоминание о вечере в Амстердаме", отмеченное Максимом Горьким, "Тишь" (об островах на Тихом океане) и "Исландия", которое высоко ценил Брюсов. Находясь в постоянном поиске "новых сочетаний мыслей, красок и звуков" и утверждении "разящих" образов, поэт считал, что занимается созданием "лирики современной души", души, у которой есть "множество ликов". Перенося героев во времени и пространстве, по многим эпохам ("Скифы", "Опричники", "В глухие дни" и так далее), он утверждал образ "стихийного гения", "сверхчеловека" ("О, блаженство быть сильным и гордым и вечно свободным!" -- "Альбатрос").

Одним из основополагающих принципов философии Бальмонта в годы его творческого расцвета было характерное для декадентского мировоззрения в целом утверждение равенства возвышенного и низменного, красивого и уродливого. Существенное место в творчестве поэта занимала "реальность совести", в которой проходила своего рода война против цельности, поляризация противоположных сил, их "оправдание" ("Мир должен быть оправдан весь / Чтоб можно было жить!..", "Но люблю безотчётное, и восторг, и позор. / И пространство болотное, и возвышенность гор"). Бальмонт мог любоваться скорпионом с его "гордостью и желанием свободы", благословлять калек, "кривые кактусы", "змей и ящериц отверженные роды". При этом искренность бальмонтовского "демонизма", выражавшегося в демонстративном подчинении стихии страстей, не подвергалась сомнению. По Бальмонту, поэт -- "полубог вдохновенный", "гений певучей мечты".

Поэтическое творчество Бальмонта было стихийно и подчинено диктату мгновения. В миниатюре "Как я пишу стихи" он признавался: "…Я не размышляю над стихом и, право, никогда не сочиняю". Однажды написанное он никогда больше не правил, не редактировал, считая, что первый порыв -- самый верный, писал же беспрерывно, и очень много. Поэт полагал, что только мгновение, всегда единственное и неповторимое, открывает истину, даёт возможность "увидеть далёкую даль" ("Я не знаю мудрости, годной для других, / Только мимолётности я влагаю в стих. / В каждой мимолётности вижу я миры, / Полные изменчивой радужной игры"). Об этом писала и жена Бальмонта Е. А. Андреева: "Он жил мгновеньем и довольствовался им, не смущаясь пёстрой сменой мигов, лишь бы только полнее и красивее выразить их. Он то воспевал Зло, то Добро, то склонялся к язычеству, то преклонялся перед христианством". Она рассказывала, как однажды, заметив из окна квартиры едущий по улице воз сена, Бальмонт тут же создал стихотворение "В столице"; как внезапно порождал у него законченные строфы звук дождевых капель, падающих с крыши. Самохарактеристике: "Я -- облачко, я -- ветерка дыханье", данной в книге "Под северным небом", Бальмонт старался соответствовать до конца жизни.

Необычайно эффектной многие находили мелодическую технику повторов, разработанную Бальмонтом ("Я мечтою ловил уходящие тени. / Уходящие тени погасавшего дня. / Я на башню всходил, и дрожали ступени, / И дрожали ступени под ногой у меня"). Отмечалось, что Бальмонт умел "так повторить отдельно взятое слово, что в нём пробуждалась завораживающая сила" ("Но и в час переддремотный, между скал родимых вновь / Я увижу солнце, солнце, солнце -- красное, как кровь"). Бальмонт разработал собственный стиль красочного эпитета, ввёл в широкое употребление такие существительные, как "светы", "сумраки", "дымы", "бездонности", "мимолётности", продолжил, следуя традициям Жуковского, Пушкина, Гнедича, эксперимент со сращиванием отдельных эпитетов в гроздья ("радостно-расширенные реки", "их каждый взгляд рассчитанно-правдив", "деревья так сумрачно-странно-безмолвны"). Не все принимали эти новшества, но Иннокентий Анненский, возражая критикам Бальмонта, утверждал, что его "изысканность… далека от вычурности. Редкий поэт так свободно и легко решает самые сложные ритмические задачи и, избегая банальности, в такой мере чужд и искусственности, как именно Бальмонт", "одинаково чуждый и провинциализмов и немецкой бесстильности Фета". По мнению критика, именно этот поэт "вывел из оцепенелости сингулярных форм" целый ряд отвлечённостей, которые в его интерпретации "засветились и стали воздушнее".

Все, даже скептики, как несомненное достоинство его стихов отмечали редкую музыкальность, звучавшую резким контрастом "анемичной журнальной поэзии" конца предыдущего века. Как бы заново открывая перед читателем красоту и самоценность слова, его, по выражению Анненского, "музыкальную потенцию", Бальмонт во многом соответствовал девизу, провозглашённому Полем Верленом: "Музыка -- прежде всего". Валерий Брюсов, первые годы находившийся под сильным влиянием Бальмонта, писал, что всех любителей поэзии Бальмонт влюбил "в свой звонко-певучий стих", что "равных Бальмонту в искусстве стиха в русской литературе не было". "Имею спокойную убеждённость, что до меня, в целом, не умели в России писать звучных стихов", -- таковой была краткая оценка поэтом собственного вклада в литературу, сделанная в те годы.

Наряду с достоинствами современные Бальмонту критики находили в его творчестве и множество недостатков. Неровным называл творчество Бальмонта Ю. И. Айхенвальд, который наряду со стихотворениями, "которые пленительны музыкальной гибкостью своих размеров, богатством своей психологической гаммы", находил у поэта "и такие строфы, которые многословны и неприятно шумливы, даже неблагозвучны, которые далеки от поэзии и обнаруживают прорывы и провалы в рассудочную, риторическую прозу". По мнению Дмитрия Мирского, "большую часть им написанного можно смело откинуть за ненадобностью, в том числе все стихи после 1905 г., и всю без исключения прозу -- наиболее вялую, напыщенную и бессмысленную в русской литературе". Хотя "по звуку Бальмонт действительно превзошёл всех русских поэтов", его также отличает "полное отсутствие чувства русского языка, что, видимо, объясняется западническим характером его поэзии. Стихи его звучат как иностранные. Даже лучшие звучат как переводы".

Исследователи отмечали, что поэзия Бальмонта, построенная на эффектных словесно-музыкальных созвучиях, хорошо передавала атмосферу и настроение, но при этом страдал рисунок, пластика образов, туманились и расплывались очертания изображаемого предмета. Отмечалось, что и новизна поэтических средств, которой гордился Бальмонт, была лишь относительной. "Стих Бальмонта -- это стих нашего прошлого, усовершенствованный, утончённый, но, по существу, всё тот же", -- писал Валерий Брюсов в 1912 году. Декларировавшееся "стремление вжиться в дух чужой или ушедшей в прошлое цивилизации, чужой страны" некоторыми толковалось как претензия на универсальность; считалось, что последняя -- следствие отсутствия "единого творческого стержня в душе, отсутствия цельности, которым страдали многие и многие символисты". Андрей Белый говорил о "мелочности его „дерзновений"", "безобразии его „свободы"", склонности к "постоянной лжи самому себе, которая уже стала для его души истиной". Позже Владимир Маяковский называл Бальмонта и Игоря Северянина "фабрикантами патоки".

Константин Дмитриевич Бальмонт

1867- 1942

Один из лидеров символизма, старший символист . Его лирика была глубоко субъективистской и эстетизированной. Поэта влекли мимолетные чувствования лирического «Я», он был занят исключительно самим собой. В основе поэтики Бальмонта – философия неповторимого мгновения, в котором выразилось душевное состояние художника. В этом отношении Бальмонт был самым субъективным поэтом раннего символизма. В отъединении от серого, пошлого мира поэт ищет уединенность.

«Я не знаю мудрости». Суть стиха - изобразить все не таким, как он это знает, а каким ему это кажется в данный миг. Хотел показать мимолетность жизни, изменчивость настроений. Стих обращен не к читателю-потребителю, а читателю - Творцу, мечтателю.

Для его лирики характерно господство музыкального начала: аллитерации, ассонансы, внутренняя рифма, повторы.

Известность Бальмонту принесли не первые его сборники, в которых поэт пел «песни сумерек и ночи», но сборники, появившиеся на грани века,– «Горящие здания» и «Будем как солнце ». В них он призывал к приятию стихии жизни с ее правдой и ложью, добром и злом, и утверждал эгоцентрическую свободу художника , который в приятии мира не знает ограничений. Лирическим героем поэта становится дерзкий стихийный гений, порывающийся за «пределы предельного», которому чужды интересы «общего ». Облики такого героя отличаются разнообразием и множественностью, но эта личность погружена лишь в глубины своей души. Бальмонт сталкивает прекрасное и уродливое.

У Бальмонта появляется оригинальная тема– тема животворящего Солнца и красоты солнечных стихий, к которым художник чувствует свою причастность. Книгу «Будем как солнце» Бальмонт открывает эпиграфом из Анаксагора «Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце».

После Октябрьской революции Бальмонт оказался в эмиграции: «Мое сердце в России, а я здесь у Океана. Бытие неполное». Одинок. В 1930-е он в Париже- душевная болезнь, приступы, 1942год – скончался в русском общежитии в Нуази-ле-Грац.

Ветер - символ вечного движения, тревоги, противоречивости, нетерпения.

Стих «Я мечтою ловил уходящие тени» (1895 г). Гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Человек по жизни идет все выше и выше, ближе к своей цели. Стих уходит корнями в романтические представления о гордом одиночке, бросающем вызов земным установлениям. Но здесь лирический герой вступает в противоборство не с обществом, а со вселенскими, космическими законами и выходит победителем («Я узнал, как ловить уходящие тени...»). Бальмонт намекает на богоизбранность своего героя (и на свою собственную богоизбранность: для старших символистов была важна мысль о «жреческом» предназначении поэта).

Бальмонтом написано 35 книг стихов, 30 книг прозы, переводы . Бальмонт сам знал 15 языков. Бальмонту нужна природа, человеческое общение и своя комната. Бальмонт во многом шел от Верлена и Фета – импрессионизм. Особый способ изображения картин: вблизи ничего не видно, отойдешь - все понятно

"Солнечная пряжа" - последняя книга, 22 по счету, и вмещала стихи за 28 лет

Самое главное для Бальмонта - стих, его музыкальность. Звукопись.Поэзию Бальмонта сравнивали с приливами волн, океаном, разливом реки

Философия: завязан с Ницше; философия Анри Берксона, задумывается о бесконечности движения ("если движение - не всё, то оно - ничто")

У книг Бальмонта есть подзаголовки, важно построение, предисловие книги; образ поэта у Бальмонта двоится: с одной стороны - художник-дьявол; с другой - творец

Бальмонт родился года в деревне Гумнищи Шуйского уезда. Мать была образованной женщиной и сильно повлияла на будущее мировоззрение поэта, введя его в мир музыки, словесности, истории. В 1876-1883 годах Бальмонт учился в Шуйской гимназии, откуда был исключен за участие в антиправительственном кружке . Продолжил свое образование во Владимирской гимназии, затем в Москве в университете, и Демидовском лицее в Ярославле. В 1887 году за участие в студенческих волнениях был исключен из Московского университета и сослан в Шую. Высшего образования не получил, но благодаря своему трудолюбию стал одним из самых эрудированных людей своего времени. Стихи начал писать в детстве. Первая книга стихов «Сборник стихотворений» издана в Ярославле на средства автора в 1890 году. Молодой поэт после выхода книжки сжег почти весь небольшой тираж. Решающее время в формировании поэтического мировоззрения Бальмонта - середина 1890-х годов. Публикация сборников «Под северным небом» (1894) и «В безбрежности» (1895), знакомство с Брюсовым и другими представителями нового направления в искусстве, укрепили веру поэта в себя и свое особое предназначение. В 1898 году Бальмонт выпускает сборник «Тишина», окончательно обозначивший место автора в современной литературе. Бальмонту суждено было стать одним из зачинателей символизма. Среди старших символистов у него была своя позиция, связанная с более широким пониманием символизма как поэзии, которая, помимо конкретного смысла, имеет содержание скрытое, выражаемое с помощью намеков, настроения, музыкального звучания . Бальмонт наиболее последовательно разрабатывал импрессионистическую ветвь. Его поэтический мир - это мир тончайших мимолетных наблюдений, хрупких чувствований . В 1903 году вышел один из лучших сборников поэта «Будем как солнце» и сборник «Только любовь» . А перед этим, за антиправительственное стихотворение «Маленький султан», власти выслали Бальмонта из Петербурга, запретив ему проживание и в других университетских городах. И в 1902 году Бальмонт уезжает за границу, оказавшись политическим эмигрантом . Помимо почти всех стран Европы Бальмонт побывал в Соединенных Штатах Америки и Мексике и летом 1905 года вернулся в Москву, где вышли два его сборника «Литургия красоты» и «Фейные сказки ». На события первой русской революции Бальмонт откликается сборниками «Стихотворения» (1906) и «Песни мстителя» (1907). Поэт вновь покидает Россию и уезжает во Францию, где живет до 1913 года. Вышедшая в 1907 году книга «Жар-птица. Свирель славянина», в которой Бальмонт развивал национальную тему, не принесла ему успеха и с этого времени начинается постепенный закат славы поэта . Сам Бальмонт не сознавал своего творческого спада. Он остается в стороне от ожесточенной полемики между символистами, ведущейся на страницах «Весов» и «Золотого руна», расходится с Брюсовым в понимании задач, стоящих перед современным искусством, пишет по-прежнему много, самозабвенно . Один за другим выходят сборники «Птицы в воздухе» (1908), «Хоровод времен» (1908), «Зеленый вертоград» (1909). В мае 1913 года, после объявления амнистии в связи с трехсотлетием дома Романовых, Бальмонт возвращается в Россию и на некоторое время оказывается в центре внимания литературной общественности. К этому времени он - не только известный поэт, но и автор трех книг, содержащих литературно-критические и эстетические статьи: «Горные вершины»,«Белые зарницы», «Морское свечение». Перед Октябрьской революцией Бальмонт создает еще два по-настоящему интересных сборника «Ясень» (1916) и «Сонеты солнца, меда и луны» (1917). В эмиграции Бальмонт опубликовал несколько поэтических сборников: «Дар земле» (1921), «Марево» (1922).

В 1900 годах Бальмонта - одна из центральных фигур «старшего» русского символизма . Вокруг него складывается кружок, к которому принадлежат Брюсов, другие приверженцы «нового искусства». Читатели воспринимают в эти года Бальмонта как поэта - новатора, открывшего в русском стихе новые возможности, обогатившего его в лексическом, интонационном, музыкальном отношении. Новым этапом в развитии Бальмонта был поэтический сборник «Горящие знания». На смену уныло-сумрачному настроению первых книг приходит радостные, жизнеутверждающие мироощущения, на смену тоскливой жалобе - гимн бытию.Усталый герой Бальмонта перерождается в цельную вольнолюбивую личность, устремленную к «свету», «огню», «солнцу» . Современники видели в этих иносказаниях, бунтарский и даже революционный смысл. Не случайно излюбленный у Бальмонта образ - сильный, гордый и «вечно свободный» альбатрос сродни горьковскому буревестнику . С июня 1901 по март 1902 году Бальмонт работает над новым сборником стихотворений «Будем как Солнце». Эта книга - попытка построить космогоническую картину мира, в центре которой находится верховное божество, Солнце. Как бы уподобляя себя первобытному человеку, Бальмонт слагает гимны стихийным силам, звездам, Луне. Главная из жизненных стихий для Бальмонта - Огонь. Космогония Бальмонта определяет и новый облик его героя; состояние «современной души» - это горение, пожар чувств, любовный экстаз . Поэт славит желание, сладострастие, безумство несытой души. Этими же мотивами проникнут и поэтический сборник «Только любовь. Семицветник», образующий вместе с двумя предыдущими книгами вершину творчества Бальмонта. В январе 1905 года он отправляется в Мексику и Калифорнию. Этот период творчества Бальмонта, завершается сборником «Литургия красоты. Стихийные гимны». Основной пафос книги - вызов и упрек современности, «проклятие человеком», отпавшим от первооснов, от природы и Солнца, утратившим свою изначальную цельность.Природа изображается не только как стихия, но и в конкретной зримости ее фауны и флоры. Десятки его стихот­ворений посвящены растениям : «Ковыль», «Лесные травы», «Береза». Поэт преследовал не столько цели изобразительные, сколько психо­логические, музыкальные. Его деревья и травы очеловечены, одухотворены. Бальмонт хорошо знал русскую природу. Особо значимы в поэзии Бальмонта образы цветов. Удивительна частота обращения поэта как к цветам вообще, так и цветам конкретным. Це­лые стихотворения посвящены эдельвейсу, орхидее, белладонне, нарциссу, лилиям.

«Челн томленья»

Вечер. Взморье. Вздохи ветра.

Величавый возглас волн.

Близко буря. В берег бьется

Чуждый чарам черный челн.

Чуждый чистым чарам счастья,

Челн томленья, челн тревог,

Бросил берег, бьется с бурей,

Ищет светлых снов чертог.

Мчится взморьем, мчится морем,

Отдаваясь воле волн.

Месяц матовый взирает,

Месяц горькой грусти полн.

Умер вечер. Ночь чернеет.

Ропщет море. Мрак растет.

Челн томленья тьмой охвачен.

Буря воет в бездне вод.

«Ветер»

Я жить не могу настоящим,

Я люблю беспокойные сны,

Под солнечным блеском палящим

И под влажным мерцаньем луны.

Я жить не хочу настоящим,

Я внимаю намекам струны,

Цветам и деревьям шумящим

И легендам приморской волны.

Желаньем томясь несказанным,

Я в неясном грядущем живу,

Вздыхаю в рассвете туманном

И с вечернею тучкой плыву.

И часто в восторге нежданном

Поцелуем тревожу листву.

Я в бегстве живу неустанном,

В ненасытной тревоге живу.

«Аккорды»

Мне снился мучительный Гойя, художник чудовищных грез, -

Больная насмешка над жизнью, - над царством могилы вопрос.

Мне снился бессмертный Веласкес, Коэльо, Мурильо святой,

Создавший воздушность и холод и пламень мечты золотой.

И Винчи, спокойный, как Гете, и светлый, как сон, Рафаэль,

И нежный как вздох, Боттичелли, нежней, чем весною свирель.

Мне снились волхвы откровений, любимцы грядущих времен,

Воззванья влекущих на битву, властительно-ярких знамен.

Намеки на сверхчеловека, обломки нездешних миров,

Аккорды бездонных значеньем, еще не разгаданных снов.

«Sin miedo»

Если ты поэт, и хочешь быть могучим,

Хочешь быть бессмертным в памяти людей,

Порази их в сердце вымыслом певучим,

Думу закали на пламени страстей.

Ты видал кинжалы древнего Толедо?

Лучших не увидишь, где бы ни искал.

На клинке узорном надпись: «Sin miedo»:

Будь всегда бесстрашным, - властен их закал.

Раскалённой стали форму придавая,

В сталь кладут по черни золотой узор,

И века сверкает красота живая

Двух металлов слитых, разных с давних пор.

Чтоб твои мечты вовек не отблистали,

Чтоб твоя душа всегда была жива,

Разбросай в напевах золото по стали,

Влей огонь застывший в звонкие слова.

«Я мечтою ловил уходящие тени»

Я мечтою ловил уходящие тени,

Уходящие тени погасавшего дня,

Я на башню всходил, и дрожали ступени,

И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

Тем ясней рисовались очертанья вдали,

И какие-то звуки вдали раздавались,

Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,

Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,

И сияньем прощальным как будто ласкали,

Словно нежно ласкали отуманенный взор.

И внизу подо мною уж ночь наступила,

Уже ночь наступила для уснувшей Земли,

Для меня же блистало дневное светило,

Огневое светило догорало вдали.

Я узнал, как ловить уходящие тени,

Уходящие тени потускневшего дня,

И все выше я шел, и дрожали ступени,

И дрожали ступени под ногой у меня.

«Играющей в игры любовные»

Есть поцелуи - как сны свободные,

Блаженно-яркие, до исступления.

Есть поцелуи - как снег холодные.

Есть поцелуи - как оскорбление.

О, поцелуи - насильно данные,

О, поцелуи - во имя мщения!

Какие жгучие, какие странные,

С их вспышкой счастия и отвращения!

Беги же с трепетом от исступленности,

Нет меры снам моим, и нет названия.

Я силен - волею моей влюбленности,

Я силен дерзостью - негодования!

«Безглагольность»

Есть в русской природе усталая нежность,

Безмолвная боль затаенной печали,

Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,

Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора,-

Над зябкой рекою дымится прохлада,

Чернеет громада застывшего бора,

И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.

Глубокая тишь. Безглагольность покоя.

Луга убегают далёко-далёко.

Во всем утомленье - глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,

В прохладную глушь деревенского сада,-

Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,

И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,

И сделали ей незаслуженно больно.

И сердце простило, но сердце застыло,

И плачет, и плачет, и плачет невольно.

«Я – изысканность русской медлительной речи»

Я - изысканность русской медлительной речи,

Предо мною другие поэты - предтечи,

Я впервые открыл в этой речи уклоны,

Перепевные, гневные, нежные звоны.

Я - внезапный излом,

Я - играющий гром,

Я - прозрачный ручей,

Я - для всех и ничей.

Переплеск многопенный, разорванно-слитный,

Самоцветные камни земли самобытной,

Переклички лесные зеленого мая -

Все пойму, все возьму, у других отнимая.

Вечно юный, как сон,

Сильный тем, что влюблен

И в себя и в других,

Я - изысканный стих.

«Будем как солнце»

Будем как Солнце! Забудем о том,

Кто нас ведет по пути золотому,

Будем лишь помнить, что вечно к иному,

К новому, к сильному, к доброму, к злому,

Ярко стремимся мы в сне золотом.

Будем молиться всегда неземному,

В нашем хотеньи земном!

Будем, как Солнце всегда молодое,

Нежно ласкать огневые цветы,

Воздух прозрачный и все золотое.

Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,

Будь воплощеньем внезапной мечты!

Только не медлить в недвижном покое,

В Вечность, где новые вспыхнут цветы.

Будем как Солнце, оно - молодое.

В этом завет красоты!

«Я не знаю мудрости»

Я не знаю мудрости годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

Не кляните, мудрые. Что вам до меня?

Я ведь только облачко, полное огня.

Я ведь только облачко. Видите: плыву.

И зову мечтателей... Вас я не зову!

Лирический герой А. Блока